Постмодернистская религиозно-философская библиотека - Никанор (Каменский). Казанский сборник статей.

Никанор (Каменский). Казанский сборник статей.

: Русская Церковь; 27 Июль 2024

Предисловие

Высокопреосвященнейший Никанор Архиепископ Казанский и Свияжский

Отдел I. Статьи историко-археологического содержания Краткий очерк Казанского края до возникновения Казани Краткая история Казанского царства Покорение Казани Осада Казани Взятие Казани Христианство на востоке России До св. равноапостольного князя Владимира и отношение его к крещению русского народа при Владимире. Казанские первосвятители Св. Гурий первый Архиепископ Казанский Св. Варсонофий, Епископ Тверской, чудотворец Казанский Обретение мощей святых святителей и Чудотворцев Казанских Гурия и Варсонофия Св. Герман, второй Архиепископ Казанский Краткий очерк истории распространения христианства в Казанском крае в XVI и XVII веках Христианское просвещение в Казанском крае в XVIII веке Явление Чудотворной иконы Казанской Божией Матери Прославление Смоленской иконы Божией Матери Кизический Казанский монастырь. Предисловие. Основание Кизического монастыря Первые годы Кизического монастыря Местоположение Кизического монастыря Храмы Кизического монастыря Святыни и достопримечательности Кизического монастыря Архив Кизического монастыря Здания Кизического монастыря, надворные постройки и службы Управление Кизического монастыря Настоятели Кизического монастыря Порядки церковного служения и жизни в Кизическом монастыре Служители Кизического монастыря Экономическое и хозяйственное состояние Кизического монастыря Служение Кизического монастыря задачам Церкви Служение Кизического монастыря интересам государства и общества Заключение Сказание о страданиях святых девяти Кизических мучеников Список могил Кизического кладбища по памятникам, уцелевшим к 1892 г.

Отделение первое, находящееся в особой ограде с каменными столбами и частоколом, по левую сторону церкви. Отделение второе, находящееся на северо-восточной стороне от алтаря главного храма. Отделение третье, находящееся по левую сторону главного храма. Отделение 4-е, находящееся в роще на правой стороне. Отделение пятое, находящееся в роще на левой стороне от входа. Вотчины и угодья Кизического Казанского монастыря. Приложения Владенные грамоты Казанского Спасо-преображенского монастыря. I. Грамоты на городские земельные владения. II. Промысловые грамоты Спасского монастыря. III. Правовые привилегии Спасского монастыря. Грамота о подсеке Данная о лавке. Список с жалованной грамоты на многия вотчины и угодья. Список с грамоты на Подсеку. Список с государевы жаловалные грамоты на Преображенскую вотчину. Список с грамоты о лесн. даче. Список с грамоты на вотчину Поповку и мн. другое Список с грамоты, данной во 135-м году, коей не велено Митрополиту Матфею на Чертыковском острове во всякия угодья вступаться и мн. др. Синодик Свияжского Успенского монастыря. Синодик Зилантова монастыря. Храмы г. Казани. 1. Казанский Кафедральный Благовещенский Собор. Старый Синодик Казанского Кафедрального Благовещенского Собора. 2. Петропавловский собор. 3. Владимирский собор. Единоверческие церкви. Домовые церкви. Церкви военного ведомства. Казанские Архипастыри. Краткий очерк жизни и деятельности Высокопреосвященнейшего Павла, Архиепископа Казанского и Свияжского. Краткая история Казанской Духовной Семинарии. Первый период существования Казанской Семинарии (1718–1797 г.). О старой Казанской Духовной Академии. (1797–1818 г.г.). А. Б. В. Современные остатки языческих обрядов и религиозных верований у чуваш. О богах домовых. Боги животных. О богах или духах полевых, лесных и водяных. Чисто народные (языческие) и христианские праздники, особенно чествуемые чувашами. Мункун-Великий день. Правители Казанские. Первоначальная губерния. Губернаторы. Наместники: Правители при наместнике: Военные и гражданские Губернаторы: Временные Генерал-Губернаторы и Сенаторы ревизоры: Военные Губернаторы. Отдел II. Статьи по вопросам церковно – общественной жизни Казанской епархии Чествование 6 апреля 1885 года в Казанской епархии. А. Общее церковно-гражданское и учебное торжество в г. Казани. Б. Торжество в Казанской Духовной Академии. В. Торжество в Казанской Духовной Семинарии. Г. Торжество в Казанском Духовном Училище. Д. Торжество в Императорском Казанском Университете. Е. Торжество во 2-й Казанской Гимназии. Ж. Торжество в Казанском 4-х классном городском училище. Т. Торжество в г. Тетюшах и училищах оного. У. Торжество в училищах города Свияжска. К. Торжество в Казанском Реальном Училище. Л. Торжество в Казанском женском монастыре. М. Торжество в женском духовном училище. Н. Торжество в доме Городской Думы. О. Торжество в Варламиевской церковно-приходской школе в г. Казани. П. Торжество в Чистопольской женской прогимназии. Р. Торжество в г. Чистополе и городском училище. С. Торжество в Чистопольском Духовном училище. Т. Торжество в г. Тетюшах и училищах оного. У. Торжество в училищах города Свияжска. Ф. Торжество в Ядринском уездном училище. Х. Торжество в Мамадышском городском трехклассном училище. Ц. Торжество в Красногорском сельском училище, Мамадышского уезда. Ч. Торжество в Акулевском сельском училище, Чебоксарского уезда. Ш. Торжество в Нижне-Казыльском сельском училище, Лаишевского уезда. Щ. Торжество в селе Салмани, Спасского уезда. Э. Торжество в г. Спасске и двух-классном городском училище. Ы. Торжество в селе Мансурове, Лаишевского уезда, и школе этого села. Ь. Торжество в Ташкирменьском инородческом училище. Э. Торжество в Шаминской церковно-приходской школе, близ пригорода Билярска. З. Торжество в Мариинском Посадском училище. Ю. Торжество в двухклассном Лаишевском училище. Z. Торжество в церковно-приходской школе села Воскресенского, Казанского уезда. X. Торжество в Яндашевском сельском училище, Чебоксарского уезда. P. Торжество в Улановском сельском училище, Свияжского уезда. F. Торжество в Багаевском сельском училище. V. Торжество в учреждениях Казанского попечительного о бедных Комитета Ведомства Императорского Человеколюбивого Общества. Казанская пресса 6 апреля. Заключение. О встрече Седмиозерной иконы Божией Матери в 1874 г. Проводы из Казани Седмиозерской иконы Божией Матери и встреча Её в Пустыни. Университетский и Академический акты в 1874 году. О публичных актах-университетском и академическом 1876 года. О первом магистерском диспуте в Академии. Второй магистерский диспут в Казанской духовной академии. Публичные лекции профессора Казанской Духовной Академии Знаменского. Празднование обновления храма в Казанской Духовной Семинарии и 186-й годовщины существования Семинарии. Открытие образцовой школы при Казанской Духовной Семинарии. О годичном заседании Братства Св. Гурия. Двадцатипятилетние Братства св. Гурия. Празднование юбилея 25-тилетия Братства св. Гурия Речь, сказанная в заседании Братства св. Гурия, в день празднования 25-летия его, Председателем Совета Епископом Никанором. I. II. III. Освящение церкви в Казанской Учительской Семинарии. О пасхальном богослужении в Казанской инородческой Учительской Семинарии в 1875 г.. Акт в первой Казанской Гимназии в 1875 г.. Один из питомцев Казанской Духовной Академии Н. И. Ильминский (как просветитель татар). Николай Иванович Ильминский и его основные педагогические взгляды. Основные педагогические взгляды Н. И. Ильминского. Понятие о воспитании. Свойства отроческого и школьного возраста. Отдел III. Статьи по административной деятельности Высокопреосвященнейшего Никанора в Казани. Правила составленные в 1880 году, в видах подъема уровня развития учеников Казанской Духовной Семинарии. А) Правила о приеме учеников духовных училищ в семинарию. Б) Правила о учебных занятиях учеников семинарии. В) Правила о чтении учениками книг. Г) Правила о письменных упражнениях учеников. Проект изучения инородческих языков в Казанской Духовной Семинарии. Докладная записка об устроении здания Казанской Духовной Семинарии, его современном состоянии и положении, не соответствующем духовно-учебному заведению. Докладная записка об устроении нового здания для Казанской Духовной Семинарии на месте, более соответствующем духовно-учебному заведению. Отчет Казанского Центрального Строительного Комитета по постройке в Епархии десяти церквей – школ и десяти школ на отпущенные в 1892 году правительством 35000 рублей, из общей ассигнованной суммы на общественные работы в местностях, пострадавших от неурожая. Отчет по обозрению церквей Казанского и Царевококшайского уездов в 1892 г. Предложения Высокопреосвященнейшего Никанора, архиепископа Казанского и Свияжского духовенству и пастве Казанской. I. II. III. IV.

Предисловие

Казанское Церковное историко-археологическое Общество с чувством великой радости и глубокой удовлетворенности встретило назначение в архиепископа Казани Высокопреосвященнейшего Никанора. Молодое, года два как учрежденное, Общество, проводив с сердечною скорбью и тревогой в могилу своего учредителя и покровителя – Архиепископа Димитрия, могло быть и теперь спокойно за свою дальнейшую судьбу и поступательные шаги в своей деятельности; оно встретило в своем новом покровителе деятеля, оставившего глубокий след в этой области во всех местах своего служения. Церковное историко-археологическое Общество было осведомлено о Высокопреосвященнейшем Никаноре, как о ревнителе и покровителе церковно-исторического и археологического направления в богословской науке и церковно-общественной деятельности, как об основателе церковно-археологических комитетов в Смоленске и Гродно и церковно-исторических музеев в Орле и Варшаве. Будучи сам активным работником в этих учреждениях, поддерживая их и материальными средствами и своими церковно-историческими и археологическими трудами, и вообще кладя много усилий на упрочение и развитие их, Высокопреосвященнейший Никанор силою своей инициативы и организаторского таланта группировал и сплачивал вокруг себя работников в деятельности этого рода, каковые, при отсутствии личной инициативы, не сумели-бы приложить к делу своих сил, оставаясь как бы в пустыне одиночества.

Особенно же радовало Церковное историко-археологическое общество то обстоятельство, что Высокопреосвященнейший Никанор, в пору своего прежнего служения в Казани, много отдал сил и труда на разработку церковно-исторических и археологических вопросов, так что общество по всей справедливости увидало в нем своего родного покровителя, предшественника своему делу. В силу этих соображений в Обществе естественно глубокое сочувствие встретила мысль оживить в памяти и сознании казанской паствы литературные труды Высокопреосвященнейшего автора по истории и археологии местного края переизданием их в одном скомпонованном сборнике. Для этого в первом же, по приезде Архиепископа в Казань, заседании совета Общества был избран редакционный комитет из пяти лиц. Последнему было поручено несколько расширить первоначальные рамки задачи. Предполагая вновь издать историко-археологические труды Высокопреосвященнейшего Никанора, Общество не могло не остановить своего внимания и на других литературных трудах Его Высокопреосвященства за время почти 19-летнего служения его в Казани, всегда горячо откликавшегося на разные стороны и запросы церковно-общественной жизни Казани. Побуждением к этому для Общества было то убеждение, что делу местного родиноведения служат не исключительно только исторические и археологические ученые изыскания, сделанные известным деятелем, но и вообще вся духовная жизнь последнего, насколько она проявляется в его литературных трудах, вызванных теми или другими условиями местной жизни. По ним можно судить о духовном богатстве, о разнообразии дарований, о силе и энергии деятеля, вообще о том, на что это лицо органически способно, а знакомство такое с общественным деятелем известного края есть уже знакомство с историей последнего. Вот почему Общество остановилось на мысли переиздания по возможности всех литературных трудов Высокопреосвященнейшего Никанора, имеющих то или другое отношение к Казани и Казанскому краю, издав при этом не появлявшийся доселе в печати ряд очерков из прошлого нашего края.

Систематизируя труды Высокопреосвященнейшего Никанора, комитет разделил их на три группы: 1) труды историко-археологического содержания, 2) статьи по вопросам церковно-общественной жизни и 3) труды, отнесшиеся к административной деятельности Высокопреосвященнейшего автора. Все, вошедшие в состав сборника, литературные работы были исполнены в разное и притом, сравнительно далекое от настоящего момента время, но, тем не менее, они, отличаясь популярностью изложения, и сейчас имеют полную ценность. Неостанавливающийся ход науки вообще не так заметен в почти забытой до последнего времени отрасли русской науки – археологии, и потому комитет по изданию сборника отнесся к содержанию его с необходимой консервативностью, ограничиваясь в своей редакционной работе по преимуществу указаниями на то, когда и где первоначально та или другая статья была напечатана.

Внимательно знакомясь с издаваемым сборником, читатель вынесет из него не малое для себя назидание; он, видя духовные рост личности автора со студенческой скамьи до отъезда из Казани, его отзывчивость к явлениям местной церковно-общественной жизни, кипучую энергию и работоспособность в литературной области, поймет плодотворность труда в жизни, необходимость упорной настойчивости в деле укрепления и развития собственных, ему от Бога дарованных сил и способностей, выйдет из состояния, так часто охватывающего его в жизни, дремы и прозябания к сознательной и так нужной жизнедеятельности. Изучая же собственно статьи церковно-исторического и археологического характера, читатель увидит любовь автора к былому нашей родины и, увлекаемый ею, сам почувствует стремление в глубине веков, в изучении быта и строя жизни предков найти ответы строгие и правдивые и на волнующие вопросы современности; сознательно и вдумчиво углубляясь в даль веков, поймет Россию и ее мировое значение; крепко подумав над многим из былого родины, найдет разрешение многим удручающим его за неопределенностью настоящего и неясностью будущего сомнениям, и пойдет в деле служения родине историческим путем под руководством коллективной совести всея Руси.

Высокопреосвященнейший Никанор Архиепископ Казанский и Свияжский

Высокопреосвященнейший автор издаваемого сборника литературных трудов, Архиепископ Казанский и Свияжский Никанор, по всей справедливости занимает одно из выдающихся мест среди иерархов русской церкви. Он принадлежит к числу тех натур – редких и даровитейших, которые всегда и везде, во всякого рода деятельности, оставляют после себя глубокий след. Крепкая умственная сила, воспитанная многолетним учением и упорным самообразованием, Высокопр. Никанор на всех местах своего церковно-общественного служения обнаруживает находчивость проницательность и изобретательность; он нигде в своей деятельности не ограничивался проложенной и другими проторенной дорогой, – он сам старался прокладывать новые пути. Поэтому Высокопр. Архиепископ Никанор не только участник активный, но и инициатор, и создатель многих предприятий. Где бы он ни появлялся, непременно везде наблюдалось оживление, возникали преобразования, нововведения, новые учреждения. Образцовый деятель, сам работник, он являлся вождем и руководителем других; с прибытием его везде живо чувствовалось, что это натура полная кипучей энергии и глубокого жизненного такта, и невольно застоявшая жизнь пробуждалась и оживлялась, разрозненные досель силы сплачивались и вокруг него объединялись.

Отсюда, понятно, очертить, хотя бы в главных стадиях, деятельность такого лица, как Владыка Никанор, который за время своего служения Церкви, благодаря лишь своей энергии и таланту, создал сотни школ и церквей, мастерские, заводы, не одну благотворительную кассу, учительские курсы, ученые археологические комиссии, богадельни, целый ряд новых зданий для общественно-просветительных учреждений, – который жертвовал из своих личных средств большие суммы на многочисленные полезные организации и при этом написал тома ценных ученых трудов, изъездил государство вдоль и поперек, всюду благотворно влияя на все учреждения, с коими соприкасался – это только воздать должное – достойному с искренним пожеланием, что бы не оскудевали и впредь силы, работоспособность его и что бы теснее и дружнее – не за страх, а за совесть – объединились и здесь – в Казани – вокруг него рабочие силы.

В 1847 году 25 мая у диакона села Солодникова, Черноярского уезда, Астраханской епархии, о. Тимофея Каменского родился сын Никифор, впоследствии Архиепископ Никанор. Не роскошь и довольство встретили его, а нужда и бедность, обычная в большинстве случаев доля семей священнослужителей, особенно низших степеней. Но эта то строгая жизненная школа вероятнее всего и повлияла на выработку стойкого характера и силу воли будущего Архиепископа. Годы отрочества и юности его шли традиционным путем домашнего воспитания и школьного обучения, обычным для детей священнослужительских. 9-летним мальчуганом отвозят его в духовное училище, а в 1862 г. он переходит в Астраханскую Духовную Семинарию. По окончании курса в последней в 1868 г., Никифор Каменский, почти юноша, посвящается преосвященным Афанасием, Архиепископом Астраханским и Енотаевским, во священника к Покровской церкви с. Бережновки, Царевского уезда. Но недолго пришлось юному пастырю работать на этой ниве; тяжкое горе, тяжелее которого здесь на земле едва-ли что может быть для священнослужителя, обрушилось на него. Через год семейной жизни его супруга скончалась, оставив юному вдовцу одномесячного сына – Александра. Не растерялся молодой о. Никифор… переболев, перестрадав душою свое горе, он решился изменить свой жизненный путь, и вот в 1870 г. он – студент Казанской Духовной Академии. Здесь, в эту пору студенчества, начинается собственно его литературная деятельность, сначала как бы робкие, несмелые шаги в этой области, которые тем менее свидетельствуют о его отзывчивости на явления местной церковно-общественной жизни.

Затем по окончании курса в Академии в 1874 г. начинается его 19-летнее служение в Казани, сначала (с 1874 – 1879 г.) в должности законоучителя Казанской инородческой учительской Семинарии, затем ректора Казанской Духовной Семинарии (с 22 окт. 1879 г. – по 2-е февраля 1891 г.) и наконец, Епископа Чебоксарского, Викария Казанской Епархии (по 1893 г.). Эти годы служения в Казани были временем полного расцвета и созревания духовных сил Высокопреосвященнейшего, проявления им кипучей деятельности, громадной работоспособности и приобретения широкого административного опыта. Казань делается ему родной, и он ей своим. Не даром, расставаясь с Казанью, по назначении в Архангельскую епархию, Епископ Никанор говорил: «нельзя умолчать, что подняться и даже, можно сказать, оторваться от той почвы, на которой я жил почти 23 года, мне весьма тяжело и душевно больно…».

Молодому академисту о. Никифору Тимофеевиче Каменскому выпала счастливая доля начать свою служебную деятельность в Казани в учебном заведении, руководимом в то время знаменитым деятелем здешнего края Н.И. Ильминским. Тесное общение с последним выработало и определило в молодом законоучителе твердый взгляд на инородческо-просветительное дело, что с силою сказалось, когда законоучитель стал Епископом и председателем Казанского братства св. Гурия. Свои отношения и благодарное чувство к Н.И. Ильминскому о. Каменский выразил в очерке, посвященном памяти последнего. Выполняя свое ближайшее дело – законоучительство, о. Каменский в 1879 приготовил свою магистерскую диссертацию на тему: «Изображение Мессии во Псалтири», по защите которой и был удостоен советом Академии степени магистра богословия. Молодой 32 летний священник-законоучитель останавливает на себе внимание педагогической корпорации Каз. Дух. Семинарии. Последняя, пользуясь предоставленным тогда семинарским корпорациям правом самим выбирать себе ректора, избирает себе в ректора не чиновного и не титулованного кандидата, а молодого священника Каменского, но уже известного в кругах духовных за энергичного и талантливого человека; Свят. Синод утверждает это избрание 22 октября 1879 г. с возведением его в сан протоиерея. Начинается трудная и ответственная пора в жизни и деятельности о. Каменского, и он с честью и глубоко плодотворными результатами для Семинарии нес ее в течение 12 лет. Вступив по должности ректора Семинарии в ближайшие отношения к таким иерархам Казанской церкви, как Пр. Антоний, Сергий, Палладий и Павел, он к своим природным дарованиям присоединяет их жизненный и административный опыт. Особенные как бы сыновьи чувства носил в себе ректор Каменский к выдающемуся, блестящему по уму и административной деятельности в Казани к покойному Преосв. Павлу. С особенной силою эта любовь, это уважение и благодарность сказались в его прощально-надгробной речи над скончавшимся иерархом: «Отец мой, отец мой! Колесница Израилева и конница его».

Казанская духовная Семинария весьма многим обязана ректору Каменскому как во внешнем, так и во внутреннем благоустройстве. Новый ректор, прежде всего, произвел сильное впечатление в особенности на учеников. До него ректора Семинарии, можно сказать, редко бывали среди семинаристов. Появление ректора в корпусе бывало исключительным событием, а это, конечно, не способствовало знанию правителя Семинарии своих питомцев. Теперь настала другая пора; ученики могли видеть ректора не в церкви только и за ежедневными молитвами, но и на уроках, и в своей будничной жизни – во время занятий, в столовой и т.д. Началось основательное знакомство ректора со своими питомцами, при чем проницательный ум, твердость и настойчивость воли, проявляемые молодым ректором в вопросах воспитания, невольно импонировали на учеников. Самый внешний облик ректора производил на семинаристов освежающее влияние. Его изящество, так сказать, элегантность в движениях, манерах, в обращении – невольно заставляли учеников обращать внимание на свою невоспитанность, неотесанность, неопрятность и неряшливость, незаметно вырабатывали в них стремление облагородить себя и с внутренней и внешней стороны, вести себя благороднее, держаться приличнее, избегать неряшливости в костюме. Напр., ученики сумели понять не только с внешней стороны, но и внутренний смысл произведенной новым ректором «реформы» в костюме, – замены, так называемой семинаристами «хламиды» пальто обычного покроя. Ученики увидали в этом не просто смену одного покроя платья на более лучший, но и призыв сменить старого «бурсака» на юношу благовоспитанного, подняться в собственном представлении, в своих глазах, так сказать, вырасти в сознании собственного достоинства. К этому же, как конечной цели, направлены были заботы ректора о внешней стороне жизни воспитанников: семинарские здания, насколько это возможно было по условиям места и плана их постройки, принимают благообразный вид, недостатки общежития по возможности устраняются, устраивается попечительство о бедных воспитанниках, заводится в целях – с одной стороны увеличение материальных средств, с другой – приучения учеников с пользою расходовать свободное от учебных занятий время, – переплетная мастерская. Но особенно много потрудился просвещенный и энергичный ректор в деле внутреннего благоустройства вверенной ему Семинарии. Понимая, что нет ничего губительнее для дела воспитания, как разъединение в среде учительской корпорации, он прежде всего прекратил доселе бывшие раздоры, спаяв своим авторитетом всех во едино. Затем обратил внимание на постановку учебного дела. В этих целях очень часто посещал уроки преподавателей, учеников во время приготовления ими уроков, беседовал с ними по поводу прочитанных книг, давал руководящие указания при исполнении домашних письменных работ. Последним в деле развития учеников придавал он особое значение, сам затрачивая очень много времени на тщательное чтение и исправление их. В целях благородного соревнования между учениками он первый ввел обычай, что бы в торжественные дни семинарской жизни лучшие сочинений прочитывались учениками публично, причем эти ученики награждались в день акта книгами соответственно темам прочитанных сочинений. Так же очень много внимания уделял он составлению учениками проповедей, сам при этом показывая пример и значение настойчивости и труда в выработке ораторского красноречия. Но вечным памятником ректорства в Каз. Дух. Семинарии о. протоиерея Н. Каменского остается устроенная им домовая церковь. Ранее семинаристы посещали соседнюю Петропавловскую церковь, и им здесь отводилось место в трапезной. По вступлении своем в должность молодой ректор пытался было поставить воспитанников, как будущих служителей церкви, пред алтарем, но эта попытка вызвала неудовольствие со стороны заправил хозяйственной стороны храма, пошли ссылки на прихожан, на материальные прочеты в хозяйстве и т.п. Это решительно дало повод ректору во, чтобы то ни стало устроить свой храм. Прежде всего, возник вопрос о месте. Внимание ректора остановил на себе доселе почему-то закрытый, забытый и запыленный актовый зал. Благодаря энергии и личному влиянию на казанское общество, ректор единолично изыскал средства на приспособление этого зала под храм, на снабжение утварью, на украшение иконами и стенной живописью. И этот храм с прилегающими к нему залом и коридором во все время ректорства о. Каменского были полны молящимися, что давало возможность не только его содержать, но и украшать.

В целях подъема религиозного настроения молящихся и возгревания любви к храму Божию и благолепию богослужебному ректор много затрачивал усилий на должную постановку церковного чтения и пения в храме, сам прослушивая чтецов и присутствия на спевках.

Отдавая свои силы на благо казанской Семинарии, энергичный ректор нес многие другие должности по епархиальному ведомству. Так он был членом и казначеем Епархиального Училищного Совета, заведовал складом книг при Совете, состоял председателем комиссии для испытания лиц, ищущих священнического и дьяконского сана. Пред празднованием 900-летия крещения Руси о. прот. Никифор Тимофеевич был назначен товарищем председателя по заведыванию Владимирской читальней, основной в память этого празднования по инициативе Высокопреосвященного Павла. Устройство и организация этого просветительного учреждения всецело принадлежат о. Каменскому. Он изыскивал и средства, хлопотал о субсидии, отпущенной на это дело Городской Думой, он собирал и книги в библиотеку-читальню. Нередко можно было его видеть в той или другой церкви за разбором церковной библиотеки, составлением списка дуплетов и других, ненужных для приходской церкви книг, на каковой и бралось разрешение от Архиепископа для комплектования новоучрежденной библиотеки. В видах религиозно-нравственного просвещения общества им были устроены при Владимирской читальне религиозно-нравственные чтения, в которых лично принимал самое деятельное участие1.

Летом 1888 г. о. Никифор посетил св. места Востока: был на Афоне, в Палестине, в Египте, возвращался с Востока через Рим, Флоренцию и Вену. Путевые впечатления им были изданы отдельной книгой. Это путешествие являлось приготовлением протоиерея-ректора к существенно важной во всей его дальнейшей судьбе перемене – принятию монашества.

19-го января 1889 г. он принял монашество именем Никанора в память бывшего ректора Каз. Дух. Академии, знаменитого впоследствии иерарха Русской церкви, Архиепископа Херсонского, а 19 февраля того же года был возведен в сан архимандрита. Но недолго уже пришлось ректорствовать архимандриту Никанору. 12-летнее ректорство, полное плодоносных трудов, приготовили в нем мужа вполне мудрого и достойного для высшего служения церковного – епископского. И вот 2-го февраля 1891 года Высочайше утвержденным определением Св. Синода архимандрит Никанор был назначен Епископом Чебоксарским, Викарием Казанской епархии, а 3-го марта 1891 г. в Свято-Троицком Соборе Александро-Невской Лавры он был хиротонисан.

Преосвященный Никанор на своем новом посту, явившись избранником Высокопреосв. Павла, стал ближайшим его сотрудником по управлению разноплеменной Казанской Епархией. Получив в непосредственное заведывание монастыри Спасо-Преображенский, Феодоровский и Кизический, он, прежде всего, обратил внимание на внутреннюю жизнь братии и старался поставить ее в строгое соответствие с точным духом монастырских уставов. Твердо поставить целью оживить в сознании монашествующей братии культурно-просветительное значение монастырей, он учредил при названных монастырях школы и соорудил специальное здание для одной из них (в Феодоровском монастыре). В целях научного ознакомления с великим прошлым Спасо-Преображенского монастыря, как просветительно-миссионерского пункта в обширном Волжско-Камском крае, Преосвященный учредил единовременную премию за кандидатское сочинение на эту тему. Согласно выработанному Свят. Синодом типу церквей-школ, Преосвященный Никанор положил не мало труда на создание таких учреждений. Во время-же казанского викариатства Епископу Никанору выпала тяжелая доля помочь, по случаю наступившей в крае голодовки, пастве и духовенству Казанской епархии, что он и выполнял с неутомимой энергией. Сделавшись по званию Епископа председателем братства св. Гурия, преследующего миссионерские задачи среди инородцев края, он своею деятельностью и направлением взглядов оживил это учреждение. Близкое знакомство с подлинными воззрениями творца знаменитой системы инородческого просвещения Н.И. Ильминского дало ему возможность применить эту систему в соответствии с потребностями данного момента. Обладая проницательным умом, председатель Братства указывал на дефекты в существовавшей тогда системе хозяйства этого учреждения, и кто знает – продолжись далее в Казани деятельность преосв. Никанора может быть Братство избегло бы той материальной и моральной катастрофы, какая вскоре после него наступила, но… суждено было стать иному. Одновременно с административными занятиями Преосвященный неустанно работал над целым рядом ученых изысканий в области богословской и историко-археологической, и разработал в области педагогической и епархиальной массу вопросов насущно-практических. Издаваемый сборник литературных трудов Высокопреосвященного есть только часть этих работ автора. Такой деятельный, даровитый, с широкой инициативой Епископ, как Никанор, естественно должен был стать самостоятельным светильником на свечнике церковном, и вот он в 1893 году назначается Епископом на Архангельскую кафедру. Прощание Преосвященного с Казанью носило самый задушевный характер. Прощаясь с родной Казанской Академией, Преосвященный, «благоговевший» пред нею, просит совет Академии принять от него две тысячерублевых облигации для выдачи 4-х лет процентов на содержание одного из студентов, поступивших в Академию из Казанской Духовной Семинарии; по истечении 4-х лет – около 2 июня 1897 г. – Совет Академии, по желанию Владыки, обязывался препроводить билеты в правление Астраханской Духовной Семинарии для выдачи в течении 6 лет процентов на содержание одного бедного ученика; через 6 лет весь капитал должен был поступить навсегда в правление Астраханского Дух. Училища на содержание беднейшего ученика – независимо от его учебных успехов, «ибо, – писал Преосвященный, – не у всех одинаково скоро раскрываются способности, необходимые для хорошего учения». В назначении времени пользования капиталом – для Академии – 4 г., Семинарии 6 лет и Духовного училища – «навсегда», Преосвященный руководился взглядом на академическое просвещение, – как «только весьма приятное и для немногих посильное», – на семинарское – «для многих очень полезное» и училищное – «крайне необходимое». Духовенство и почитатели отъезжавшего в г. Архангельск Преосвященного выразили свои чувства и признательность к нему в особом адресе, где говорилось, между прочим: «для всех казанцев останутся незабвенными заботы его – преосвящ. Никанора – о нравственно-религиозном просвещении русского и инородческого населения казанского края и та «неутомимая энергия», которую он проявлял «во дни голодовки в крае».

Высшая церковная власть, назначая в духовного вождя далекого обширного русского севера Преосвященного Никанора, желала найти в нем смелого, самоотверженного, предприимчивого деятеля, который сумел бы пробудить к духовной жизни насельников края, – и не ошиблась. Вскоре имя Никанора, Епископа Архангельского, сделалось известным всей образованной России. О его кипучей деятельности в Архангельской епархии заговорила и духовная, и светская печать. В своей вступительной (8 июня 1893 г.) речи Преосвященный, преподавая мир и благословение новой пастве и рисуя яркими красками картину деятельности на ниве Божией, ожидаемую от местных пастырей, между прочим говорил: «в необъятных лукоморьях, за студеным морем и пред ледовитым океаном еще доселе обитают не познавшие Христа… И до них должен дойти наш корабль Церкви, и у них должны быть пастыри, которые бы глашали их по имени и чрез которых бы познал их наш небесный Пастыреначальник Христос"… И за два с половиной с небольшим года своего служения на Архангельской кафедре, Преосвященный Никанор всемерно осуществлял эту программу, являя в себе великий пример самоотвержения своему духовенству и пастве. Он, не щадя ни сил, ни здоровья пренебрегая весьма дальним расстоянием и неимоверными трудностями, на пароходах и баркасах, на лошадях и оленях совершил ряд крайне трудных путешествий по безграничным тундрам, посетив заброшенные забытые селения инородцев-язычников и старообрядцев, заглядывая в такие глухие уголки, куда не решался проникнуть ни один из его предшественников, всюду благовествуя слово Божие, внося мир и призывая к духовному благоустройству. Преосвященному Никанору приходилось переживать бури на море и двигаться по топким тундрам конным и пешим хождением. Жители всего Мурманского берега высыпали тысячами на встречу Владыки. Огромные трудности преодолевались Владыкою в Лапландии и по зимовьям Самоедов и Зырян, среди бесконечных снегов, при блеске северного сияния и шуме бурь, между почти непроходимых лесов и дорог Печерской тайги. В Карелии приходилось Владыке в двое суток делать лишь одну станцию. Поэтому Преосвященный имел полное право сказать, уезжая из г. Архангельска на Смоленскую кафедру: …"все время моего управления Архангельской епархией проведено было в постоянных путешествиях по столь обширной пространством епархии. Я ездил на север за 1000 верст, отсюда потом устремлялся на юг, затем стремился на восток, а оттуда спешил на запад до Норвегии"… В целях просвещения светом Христовой истины инородцев Архангельской епархии – Карелов, Лопарей, Самоедов и Зырян, Преосвященный Никанор учредил 21 ноября 1893 г. Архангельский епархиальный Комитет Православного Миссионерского Общества, основав при нем также и переводческую комиссию; кроме специально миссионерских целей Комитет по указаниям Владыки, должен был служить и делу истинного прогресса в крае, так как «невежество и заблуждение, – по его словам, – обособляют людей духовно, повергают их в застой и косность гражданственную и производят мертвенность духовно-нравственную, ведущую к вечной погибели"… «А наши деревни и села – говорит он, – не смотря на все усилия подлежащих лиц, еще доселе бывают, полны духовного мрака и почти совершенно чужды просвещению». Поэтому Владыка щедрой рукою бросал везде семена христианского просвещения. Редко в каком приходе не обращался он к населению с призывом к просвещению, разъясняя на примере Холмогорского земляка Ломоносова, что «учиться никогда не поздно».

Сам, благовествуя, Владыка призывал и всех вообще образованных тружеников края «во имя света веры и науки поступать достойно призвания, созидать просвещение и разгонять тьму всяческих заблуждений, предрассудков и всякого вообще невежества». Результатом этого призыва была организация в широких размерах духовно-нравственных чтений. Заботами же преосвященного Никанора было учреждение в Архангельске дома трудолюбия, устройство дома милосердия для престарелых лиц из бедного духовенства, восстановление из развалин Архангельско-Михайловского монастыря, описание приходов и церквей Архангельской епархии, устройство паломнических поездок со школьниками церковно-приходских школ, учительских курсов, передвижных библиотек и подвижных походных храмов. Здесь же в Архангельске Владыка имел духовное утешение праздновать 3 ноября 1893 г. 25-летие своего служения в священном сане. Владыка, благодаря всех почтивших его в этот день, говорил: «в 25 лет много-много пройдено, но впереди – еще большее поприще. Взглянуть ли к далекому северо-западу, к Мурману – до Норвегии, обратиться-ли к Новой Земле – к северному полису, или устремиться за Печору – к Уральскому хребту, и спуститься к югу – к пределам исконной России?.. Какая всюду ширь!.. Какое преобширное поле деятельности»! В этих словах сказалась кипучая, подвижная натура архипастыря… 25 лет служения не утомили деятеля, а как бы еще больше влекли его к деланию на ниве Христовой; слышались новые планы, чуялись широкие замыслы… Но промыслу Божию угодно было вести этого энергичного Архипастыря особым путем служения церкви русской, путем знакомства с нуждами ее не только севера, но и юга, востока и запада. 5-го марта 1896 года Преосвященный Никанор, напутствуемый благожеланиями скорбевшей за его уход Архангельской паствой, отбыл на место нового своего служения в г. Смоленск. Недолго пробыл он в Архангельске, но многое он сделал. В своей прощальной к Архангельской пастве речи Владыка еще раз напомнил ей завет Апостольский – строить свою жизнь на началах любви Христовой: «имеете преизлиха – говорил он – в любви немощных в вере – наших инородцев: Самоедов и Лопарей, а также всякого рода несчастных и бедных… Старайтесь всемерно уменьшить злострадания бедности, для чего оказывайте помощь бедным всячески…»

Почти трехлетнее (с 10 февраля 1896 г. по 15-е января 1899 г.) служение Преосвященного Никанора на Смоленской кафедре отмечено в летописях Смоленской епархии таким числом созданных им полезнейших учреждений, что поневоле приходится изумляться энергии и плодотворной работоспособности одного человека, успевшего так быстро создать себе в Смоленской епархии незабвенное имя.

Автор очерка «Высокопреосвященный Архиепископ Никанор, бывший епископ Смоленский и Дорогобужский» говорит: «на долю Смоленской епархии временами выпадает счастье бывать под управлением мудрых и энергичных архипастырей, заявлявших себя достаточно широкой и благотворной деятельностью на пользу Смоленской церкви. Имена этих иерархов крупными буквами отмечаются в летописях Смоленской земли, служа справедливой гордостью и лучшим украшением их немалочисленных страниц… К числу подобных выдающихся смоленских иерархов, бесспорно, должно отнести и так недавно управлявшего Смоленской епархией – Преосвященного Никанора (Каменского), ныне Архиепископа Казанского и Свияжского. Преосвященный Никанор меньше трех лет пробыл на Смоленской кафедре, но и в такое незначительное время своей неутомимой и разносторонней деятельностью здесь он сумел и успел принести столько благ Смоленску и Смоленской епархии, создать так много полезных учреждений и совершить столько великих начинаний, что они, несомненно, навсегда сделали в пределах Смоленского края живою и светлою, дорогою и любезною память о нем, как мудром и энергичном администраторе, добром и благостном архипастыре (стр. 1-я – 2)"… «Настоящий очерк деятельности еп. Никанора в Смоленске – весьма бледен в сравнении с яркостью, мощью и грандиозностью самой этой деятельности… Но мы, благоговея пред именем сего архипастыря, пред величием его смоленских дел и мероприятий, твердо уповаем, что придет свое время – история Смоленской земли на своих широких скрижалях сплетет ему подобающий венок с полными и яркими лучами заслуженной им славы. Пока же да будет первой завязью этого венка наш настоящий труд, к составлению коего на подвинуло единственно чувство глубочайшей признательности к великому светильнику нашей Русской церкви, недолго, но светозарно и плодотворно светившемуся в нашей Смоленской Епархии» !.. (стр. 147).

Эти чувства восторга, удивления и благоговения автора к имени Еп. Никанора вполне становятся понятными, если мы сделаем только беглый, сухой перечень дел и мероприятий Преосвященного Никанора, направленных ко благу Смоленской епархии. В первый же год своего служения в Смоленске он основал богадельню для призрения престарелых лиц духовного звания, учредил эмеритальную кассу, ввел небывалый доселе в Смоленске пасхальный сбор пожертвований в пользу бедняков. Благодаря стараниям Преосвященного открыт был епархиальный свечной завод и начата постройка нового здания для Смоленского Епархиального женского училища. Большой любитель и исследователь древностей, живо интересующийся историей отечественной церкви, Преосв. Никанор основал в Смоленске церковно-археологический комитет, в трудах которого всегда принимал самое близкое и деятельное участие. Особенно дорогим для всего Смоленска делом Преосвященного Никанора является стоившее Владыке многих хлопот и средств устройство парового отопления в дивном кафедральном соборе постройки времен царя Алексея Михайловича. Ревностно заботясь о развитии народного образования, он увеличил число церковно-приходских школ в епархии, а для подготовки педагогического персонала для них в первый же год своего служения в Смоленске почти исключительно на свои личные средства устроил краткосрочные педагогические курсы для девиц, кончивших курс Епархиального женского Училища. В 1897 и 1898 курсы для учителей и учительниц церковно-приходских школ Смоленской епархии были организованы и велись при непосредственном и живом участии Преосвященного, который сам не раз разъяснял участникам курсов тот дух и те задачи, какими должно быть проникнуто православное церковно-школьное учительство, и давал им методические советы и указания о приемах преподавания и воспитания детей русского народа. При архиерейском доме Преосвященный Никанор учредил особые курсы для желающих подготовиться к экзамену на звание учителя церковной школы. На этих курсах Владыка иногда даже сам давал уроки по Закону Божию. С целью религиозно-нравственного просвещения простого народа Преосвященный Никанор открыл в Смоленске и многих уездных городах и селах губернии внебогослужебные собеседования, а для интеллигентного класса ввел религиозно-нравственные чтения, на которых сам неоднократно выступал лектором в залах дворянского собрания и городской думы. Для полноты картины этой кипучей деятельности Преосвященного Никанора надо добавить, что он находил время для частого обозревания епархии, для посещения духовно-учебных и светских заведений Смоленска, не говоря о частых богослужениях в храмах не только в праздничные, но и в будние дни, с произнесением при этом проповедей, производивших на слушателей глубокое впечатление. Все эти деяния Преосвященного Никанора, как плодотворный посев, естественно вызывали со стороны смоленского духовенства новые всходы, выразившиеся в признательности своему Владыки в память 30-летнего его священно-служения учреждением двенадцати стипендий в местных духовных учебных заведениях. Но блестящее, полное трудов и благих результатов 30-летнее служение в священном сане Преосвященного Никанора было оценено не одною только Смоленской паствой. Вскоре после этого Преосвященный получил диплом об избрании его в почетные члены Казанской Духовной Академии, столь дорогой ему по воспитанию и многим воспоминаниям. Немного по времени святительствовал Преосвященный Никанор в Смоленске (до 20-го января 1899 г.), но тем не менее вполне понятны и естественны следующие слова одного смоленского священника: «едва-ли минуло три года пребывания Преосвященного Никанора в Смоленске, а им здесь сделано то, о чем десятки лет мечтало смоленское духовенство. Один смоленский величественный кафедральный собор каждого богомольца приводит в восторг от того колоссального предприятия, которое только он – Преосвященный Никанор мог совершить при своей удивительной энергии, обратив его из холодного в теплый. С каким бывало нетерпением ожидаешь Епархиальных Ведомостей, где все (во время Смоленского святительства Преосв. Никанора) напечатанное представляло живой интерес, особенно архипастырские статьи и поучения! И теперь, по отъезде Преосвященного, с большим удовольствием читаются и перечитываются его поучения, в коих все веет современностью, жизненностью и назидательностью… О свечном заводе, эмеритальной кассе, богадельне для духовенства и другом я не смею даже разглагольствовать, ибо можно только чувствовать неизмеримую пользу от этих великих и общеполезных дел для всего духовенства епархии, – чувствовать, благодарить и молиться за его Преосвященство».

А вот слова светского человека, восхищенного деятельностью Преосвященного Никанора в Смоленске:

«Ты к нам приехал издалека,

От хладных Беломорских волн;

Но теплотой любви высокой

Ты был, наш Архипастырь, полн.

Ты от избытка чувств священных

Преподал первый нам урок,

И силой слова вдохновенной

Ты сразу нас к себе привлек.

И на тебя мы стали много

Надежд различных возлагать;

И ты сумел, по воле Бога,

Надежды эти оправдать!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ты пробыл с нами слишком мало,

Но очень много совершил;

И это все нам доказало,

Как горячо ты нас любил!

Твои прекрасные дела,

Плоды упорного труда,

Для нас остались в назиданье

И о тебе воспоминания

В них сохранятся навсегда!

2-го января 1899 года Преосвященный Никанор был назначен на Орловскую кафедру. Орловское духовенство, ранее много уже слышавшее о деятельности Преосвященного, прибывшему (10 февраля) Владыке устроило трогательную, дышавшую неподдельной радостью и любовью встречу. С первых же дней вступления в управление Орловской епархией Владыки Никанора началась его широкая и многоплодная деятельность на пользу народного образования, на удовлетворение религиозно-нравственных потребностей паствы и на устройство таких благодетельных учреждений в епархии, о которых ранее не возбуждалось и вопросов. По замечанию составителя «Истории Орловской епархии с древних времен» время управления Орловской епархией Преосвященного Никанора отличалось необыкновенным подъемом и оживлением духовных сил духовенства и самой напряженной пастырской и обще-просветительной деятельностью. Прежде всего, Преосвященный Никанор обратил внимание на 115 приходов епархии, совсем не имевших школ, и настойчиво потребовал открытия в означенных приходах если не церковно-приходских, по скудости средств, то хотя школ грамоты. «Пусть эти школы, писал Владыка в своем «Архипастырском воззвании об учреждении начальных школ грамоты», в крайних случаях возникают на первых порах при бедной обстановке, но все они будут делать свое дело, внося в темную среду луч света и добра, и можно быть уверенным, что эти незатейливые школы со временем превратятся в школы, благоустроенные; начнем с малого и увидим большее». При этом особенное значение Преосвященный придавал школам грамоты для девочек: «поучившись в школе, писал он, девочка не оставляет семьи, подобно мальчику, для какого-либо стороннего заработка, но почти всегда остается при доме, не отрывается совершенно от школы и книги и, оставаясь ребенком, может иметь просветительное влияние на родную семью, особенно младших членов ее». Естественно, что такими мерами Преосвященный оживил деятельность Епархиального Училищного Совета и подчиненных ему органов духовного просвещения.

Обозревая епархию, Преосвященный нашел, что во многих богатых и многолюдных приходах не могли наличным составом причтов удовлетворяться своевременно религиозные нужды и церковные требы прихожан. В виду этого он с разрешения Св. Синода открыл новые причты и, таким образом, удовлетворяя насущным нуждам прихожан, дал возможность вместе с тем заслуженным священно- церковно-служителям из бедных приходов перевестись в более обеспеченные.

В заботах о материальном обеспечении церквей и причтов, Преосвященный Никанор обратил внимание на расхищавшиеся тысячи десятин церковных лесных дач, сделав распоряжение о таксации этих дач и установил правильное лесное хозяйство.

Для возбуждения и поддержания религиозно-нравственных интересов в среде интеллигентного населения г. Орла, Преосвященный организовал публичные богословские чтения, и первым лектором на них явился сам, прочитав в зале Дворянского Собрания лекцию «о бессмертии души».

2-го мая 1899 г. стараниями Преосвященного был открыт в Орле отдел «Императорского Православного Палестинского Общества», а в следующем году – Епархиальный Церковно-Исторический музей, которому отведено было место при Архиерейском доме. Основанием музея явились первые коллекции, собранные Преосвященным инициатором. Вместе с этим Преосвященный составил комитет из духовенства и преподавателей Семинарии для историко-статистического описания Орловской епархии, и под непосредственной редакцией его самого была составлена «История Орловской епархии с древних времен». Не мало труда положил Преосвященный к приобретению Епархиального дома для совета Орловского Православного Петропавловского Братства с его библиотекой и читальней, для Епархиального училищного Совета с его архивом и канцелярией, а также для публичных религиозно-нравственных чтений, на что Его Преосвященством была изыскана значительнейшая часть требовавшихся денег. Также Владыке Никанору Орловская епархия обязана расширением помещения епархиальной богадельни, устройством двух библиотек-читален в г.г. Ельце и Волхове в память столетия со дня рождения Иннокентия, Архиепископа Херсонского, причем издан личным трудом Преосвященного сборник лучших слов покойного. В 1901 г. по инициативе Преосвященного произошло крупное событие в жизни местного края, – был созван миссионерский съезд духовенства епархии с участием известных в России деятелей по расколо-сектанству. На этом съезде Преосвященным были произнесены две замечательные по глубине взглядов речи – о миссии, как всеобщей пастырской обязанности, выдвигаемой на очередь современными уклонениями религиозной мысли и чувства от здравого учения веры православной, и о штундизме. Нельзя умолчать и о заботах Преосвященного о развитии в пастве чувства христианской благотворительности. Являя в себе пример широкой благотворительности жертвами крупных денежных сумм на духовно-учебные заведения Орловской и других епархий2, а также и на другие учреждения, как то – Епархиальное попечительство, на устройство в Ельце приюта для бедных духовного звания, Владыка призвал к благотворению бедным и своих пасомых. С этой целью Преосвященный установил в церквах тарелочный сбор с субботы Лазаревой по четверг Страстной седмицы.

Не смотря на множество текущих дел и забот по устроению епархии, Преосвященный Никанор находил время и для ученых своих трудов при неутомимом церковном проповедничестве, не оставляя без такового почти ни одного из своих частых богослужений, ни одной церкви при обозрении епархии, ни одного выдающегося события в жизни церковной и общественной. За это время вышло в свет до 30 сочинений Владыки Никанора, частью вновь составленных, а частью повторенных изданием по предварительному просмотру и дополнении, не включая в это число многих заметок, слов и речей, произнесенных по разным случаям в назидание Орловской пастве и помещенных на страницах местного епархиального органа. Эти издания Преосвященный автор жертвовал в библиотеки, церковно-приходские школы, церкви и монастыри Орловской епархии, и в таковые же учреждения далекой Сибири.

Но вот пришло время этому светильнику церкви, право правившему слово истины на севере и почти и в центре Руси, светить и согревать своими лучами восточную окраину европейской России. Марта 24 дня 1902 г. состоялось Высочайшее повеление о перемещении Преосвященного Никанора на Екатеринбургскую кафедру.

И на этой кафедре Владыка остался верен своей неутомимой плодотворно-инициаторской деятельности, продолжая совершать свое Архипастырское служение с той же ревностью, с той же энергией, какими отличалась его деятельность на прежде занимаемых кафедрах.

Ознакомившись с состоянием епархии, Владыка Никанор заметил печальное в религиозном отношении состояние некоторых городов и заводов, многие жители которых по многу лет не исполняли христианского долга исповеди и причастия св. Таин. Чтобы пробудить этих людей от духовной дремы, Преосвященный предпринял целый ряд мероприятий, благодетельные последствия каковых не замедлили сказаться в первую же св. Четыредесятницу. 14-го сентября в Кушве было трогательное духовное торжество, когда сам Владыко имел утешение пробудить более 150 человек, много лет не говевших, и теперь откликнувшихся на зов своего Архипастыря.

С первых же дней своего прибытия на епархию Владыка обратил свое особенное внимание на религиозно-нравственное состояние населяющих северную окраину Епархии кочевых Вогул, хотя и крещенных, но имеющих еще младенческие познания в вере. С целью, развития среди них устойчивой миссии, Преосвященный сам лично, при участии одного природного вогула, предпринял труд составления вогульской азбуки и русско-вогульского словаря.

Оказывая поддержку и покровительство вообще миссионерскому делу, Владыка при своих обозрениях епархии нередко сам вступал в беседы не только с раскольниками, но и с сектантами-иеговистами, и этим особенно возвышал в глазах народа дело миссии. Поставляя своею задачею вообще религиозно-нравственное просвещение паствы, Преосвященный кроме неумолчного личного проповедования слова Божия, организовал религиозно-нравственные собеседования, сам принимал в них, при обозрении епархии, личное участие, открыл религиозно-нравственные чтения в кафедральном соборе, и широко развил издательную деятельность своих популярно изложенных сочинений веро- и нравоучительного содержания. Так, напр., ко дню прославления преподобного Серафима, Саровского чудотворца, им издано и распространено до 30-ти тысяч брошюр и листков о жизни этого св. угодника Божия.

Благодаря настойчивым усилиям Преосвященного Никанора, за кратковременное пребывание его в Екатеринбургской епархии открыто было до 50 новых церковных школ и между ними второклассная женская, в этой епархии первая женская школа этого типа.

Заботясь о благоустроении жизни церковно-приходской и придавая в этом деле высокое значение церковно-приходском попечительствам, Владыка распорядился о повсеместном открытии их в епархии.

Духовно-учебные заведения епархии были также предметом особенно усердного внимания со стороны Владыки. Он расширил и переустроил, давно нуждавшиеся в этом Екатеринбургское Духовное мужское Училище, и с решительностью действовал пред высшею духовной властью в вопросе об устройстве в Екатеринбурге Духовной Семинарии, причем город, благодаря его влиянию, бесплатно отводил место под проектируемое учебное заведение. Преосвященный стремился также обеспечить заштатное и сиротствующее духовенство. Исключительно личной инициативе Архипастыря, и его щедрому денежному дару (2000 р.) обязана своим открытием в Екатеринбурге Епархиальная богадельня, при чем признательное ему духовенство усвоило богадельне название – «Богадельня Епископа Никанора», в память исполнившегося 3 ноября 1903 г. 35-летия его священнослужения. 35-летний юбилей Преосвященного Никанора был ознаменован торжественным чествованием, в котором принимали участие наряду с духовенством и разными корпорациям духовного ведомства город, земство и различные светские учреждения. Было прочтено множество приветственных адресов, речей, слов, телеграмм и писем, с разных сторон обрисовавших светлую личность высокого юбиляра3. Здесь нельзя не отметить одно поздравительное послание – это Григория Грачева, видного Екатеринбургского старообрядца. «Вы, ваше Преосвященство, писал Грачев, поняли меня… Если бы хотя постепенно переходили отношения представителей Вашей церкви, в особенности г. г. миссионеров, на эдакую любовную почву… Как бы сразу картина отношений могла измениться» …

31 декабря 1903 г. Преосвященный Никанор вступил в управление Гродненской кафедрой. 1904 и 1905 годы, в течении которых Владыка проходил свое служение в Гродненской епархии, были временем чрезвычайных событий, нарушивших мирную жизнь в нашем отечестве. Тяжелая внешняя война и смута внутри сделали то, что в России, по словам Преосвященного, «все расшаталось… все устремилось к чему-то новому, необычайному» … Такое тревожное для родины время требовало от кормчих церкви, особенно усиленной деятельности, и мы видим, что Владыка Никанор со свойственной ему энергией духа содействовал церковно-общественному строению. Хроника Гродненских Епархиальных Ведомостей испещрена перечислениями беспрерывной церковно-общественной работой Преосвященного Никанора. Владыка проповедует, совершает частые богослужения и объезжает все города губернии и многие местечки и села. Здесь Владыка неустанно работал, заботясь о наших воинах и особенно о семействах их. Его щедрые жертвы на флот и сирот, павших в боях, его ходатайства пред множеством лиц внесли крупные суммы на нужды войны и осушили много слез у обездоленных неумолимой войной. Все части войск и санитарные отряды, отправлявшиеся на войну, были лично напутствуемы Владыкой – его благословлением, служениями, словами назидания, ободрения и надежды, раздачею крестиков, книжек и икон. Немало Владыка поработал и над учреждением стипендий для детей защитников Порт-Артура и других самоотверженных деятелей минувшей войны.

Старанием Епископа Никанора в Гродно был открыт церковно-археологический комитет для собирания и изучения церковных древностей и памятников старины местного края. Развитие школьного дела, должная постановка в делах епархиального управления были также предметом успешных и плодотворных забот Преосвященного.

Указом Св. Синода от 13-го декабря 1905 г. Преосвященный Архипастырь, прослуживший в Гродно два неполных года, был назначен на высокий святительский пост Архиепископа Варшавского и Привислинского. Назначение Преосвященного Никанора на почетную Архиепископию почти совпало с утверждением его Св. Синодом от 3 декабря 1905 г. в высшей ученой степени – доктора богословия, присужденной ему Советом Казанской Духовной Академии за сочинение под заглавием: «Экзегетико-критическое исследование послания св. Апостола Павла к Евреям».

22 декабря 1905 года Высокопреосвященнейший Архиепископ Никанор вступил в управление вверенной ему Варшавской епархией, и в короткое время, как и всюду, проявил бодрую, неутомимую деятельность, направленную на пользу церкви и всего местного края.

Он открыл церковно-приходские школы при архиер. Доме, Кафедральном соборе и в других местах Епархии; положил основание открытой им читальни-библиотеки, передав в нее свои книги, и пожертвовал на ее содержание более 2000 рублей. При соборной кафедре Высокопреосвященный установил по воскресным и праздничным дням бесплатную раздачу брошюр и листков, им самим составленных. Наконец, Варшавское православное население никогда не забудет трудов и забот Высокопреосвященнейшего Никанора по благоустройству православного кладбища, при котором им основана богадельня. Словом, его административный опыт, проповеднический талант, просветительные стремления, дела благотворительности, любвеобильное сердце и ученые познания нашли себе здесь широкое применение.

Призванный избранием Святейшего Синода и Высочайшею волею, изъявленною 5-го апреля 1908 г., к управлению Казанской епархией, Высокопреосвященнейший Никанор прибыл в Казань 6-го мая. Таким образом, после пятнадцатилетней разлуки он снова вступил на ту почву, на которой он ранее 23 года жил и служил, и от которой «оторваться было ему весьма тяжело и душевно больно» и явился он уже сюда теперь в качестве высшего духовного руководителя и правителя. Духовенство епархии – наполовину ученики Высокопреосвященнейшего – и паства Казанская встретили нового Владыку с чувством великого удовлетворения и глубочайшей радости. 15 лет тому назад духовенство и граждане Казани, говорившие отъезжавшему в Архангельск Преосвященному епископу Никанору, что они никогда не забудут забот и трудов, и энергичной деятельности, понесенной Преосвященным на благо Казанской земли, теперь старались доказать это на деле в достопамятный день 3-го ноября – 40-летия священнослужения своего духовного вождя. Еще сентябрьский съезд духовенства постановил отметить этот день торжественным богослужением во всех церквах епархии с освобождением учащихся в церковно-приходских школах от учебных занятий и учреждением при Духовной Семинарии из добровольных пожертвований капитала имени Высокопреосвященнейшего Никанора для беднейших учеников, а самый юбилейный день объединил с пастырями и пасомых в выражении чувств радости и глубокого уважения славному 40-летнему деланию на ниве Христовой владыки Никанора. Накануне, 2 ноября, во всех церквах г. Казани и всей Епархии были отправлены всенощные бдения, а в самый день юбилея – божественные литургии и благодарственные молебствия. В молитвенной радости дня участвовали и все светские учебные заведения, где в утро 3 ноября были совершены благодарственные молебствия с соответствующими знаменательному событию речами со стороны о.о. законоучителей. Особенно торжественный характер имело богослужение в кафедральном соборе: литургию совершали преосвященные: викарий -Михаил, еп. Чебоксарский и Андрей, еписк. Мамадышский при участии собора (16 чел.) старшего духовенства, а молебен был отправлен под предстоятельством Алексия, еписк. Чистопольского, в сослужении всего городского духовенства.

Чувства, одушевлявшие молящихся со всею искренностью были высказаны в слове, произнесенном после причастного стиха4… По окончании молебствия Владыке-юбиляру в его покоях приносили поздравления многочисленные депутации от различных ведомств, учреждений и учебных заведениях. Во всех адресах и приветствиях отмечалось плодовитая деятельность Владыки, как ученого и церковного писателя, его энергичная предприимчивость и мудрая опытность, как администратора, его попечительность о нуждах бедных и снисходительное полное любви отношение к подчиненным. Маститый юбиляр, растроганный до слез выражениями расположения к нему, отвечал всем депутациям словом благодарности и так сказать исповедью тех заветных дум и чувств, которые руководили им и одушевляют его теперь на многотрудном Архипастырском служении церкви и отечеству.

С трепетным чувством умиления, вспоминая эти трогательные часы вседушевного объединения паствы со своим Архипастырем, пожелаем со всею полнотою искреннего сердца, да сподобит Пастыреначальник – Христос своего верного служителя Владыку – Никанора достигнуть и пятидесятого года своей многоплодной деятельности! Да даст ему Господь за труды его во благо церкви увидеть Казанскую церковь цветущею, живою, действенною и крепко спаянною во всех ее частях!

Энергичное и многополезное служение Высокопреосвященнейшего Никанора церкви и родине, снискав во всех местах его святительства общее уважение и любовь, было оценено и Высочайшим благоволением…

Настоящий сборник из множества ученых трудов Высокопреосвященнейшего Никанора представляет сравнительно небольшую часть.

Все, что им написано и издано почти за 40 лет его церковно-литературной деятельности, в данную пору едва-ли можно и перечислить. Множество трудов Архиепископа Никанора говорят о величии его энергии, а разнообразие их показывает широту его интересов и отзывчивость его отношения ко всему, им пережитому и переживаемому.

Главнейшие труды Высокопреосвященнейшего Никанора: «Изображение Мессии во Псалтыри», «Православное христианское нравственное богословие», «Толковый Апостол» в 3 частях, «Исторический очерк Астраханской епархии», «Слова и речи» в 3 выпусках, «Церковные чтения», «О св. Евангелии и св. Евангелистах», «Объяснение православного богослужения», «Объяснение литургии», «Воспоминание о путешествии в Иерусалим и Рим»; «О послании к Евреям» – докторское сочинение. В Москве печатаются составленные им Святцы, с выдержками Богослужебных песней и переводами их на русский язык. Слова и речи переданы в Комитет Владимирской читальни вместе с 1000 р. для нового их издания. А собрание множества других сочинений готовится для совокупного их издания. Но можно думать, что для Казанцев будет самым интересным настоящий Казанский сборник статей Архиепископа Никанора, писанных им в разное время, предлагающихся теперь в возможной их полноте и охватывающих историю Казанского края с многоразличных сторон, особенно же за время начала христианства в здешнем краю.

* * *

В издаваемый сборник не вошли многие чтения Высокопреосвященнейшего лектора, проведенные им во Владимирской читальне и изданные последней.

В это время им сделано крупное пожертвование в Казанскую Духов. Академию на содержание беднейших учащихся.

Поднесенные почитателями Преосвященному юбиляру – панагия, крест и митра были пожертвованы им в храмовый праздник (8 ноября) в церковь родной ему Казанской Духовной Академии в 1908 году.

См. Известия по Казанской епархии 1903 г. № 44.

Отдел I. Статьи историко-археологического содержания

Краткий очерк Казанского края до возникновения Казани5

Нынешние Казанские Татары довольно справедливо величают себя Булгарлыком – народом Булгарским, потому что они, по коренному происхождению, гораздо более Булгары, чем Татары6, а также и потому, что как те, так и другие по коренному происхождению принадлежат к тюркскому племени. Но к сожалению, они не сохранили вполне достоверных сказаний о жизни своих предков, живших некогда в пределах Казанского края и составлявших Булгарское царство. Достоверные древнейшие известия о Булгарском царстве находятся у писателей арабских, персидских и более всего у русских.

Самые древнейшие сообщения о жителях настоящего Казанского края и сопредельных с ним восходят только к IX веку по Рождестве Христовом. Что касается более ранней – до IX в эпохи, то новейшие обследования Камско-Волжского края дают нам некоторые указания на то, что край этот был заселен племенами финского происхождения, которые пришли когда-то из-за Урала и жили здесь как звероловы и рыболовы небольшими поселками по берегам рек Волги и Камы с их притоками. Эти первые насельники края принесли с собой не только костяные и кремневые орудия, но и некоторые знакомство с медью, бронзой и железом.

В IX веке здесь было довольно значительное Булгарское царство. В составе его входили: Черемисы, Мордва, Вотяки и другие племена по преимуществу финского корня. Некоторые ученые говорят даже, что Мордва и Вотяки были жителями Европы еще до Рождества Христова7. Позднее мы видим в составе Булгарского царства Мещеряков (в нынешних уездах Тетюшском, Цивильском и Свияжском), говоривших прежде всего своим особенным языком (финского корня, подобно языку Мордвы) и только уже в позднейшее время отатарившихся до такой степени, что теперь они сами (совершенно несправедливо) называют себя Татарами. Булгары жили не левом берегу Волги, от которой и получили свое название; правый берег Волги к юго-западу от Булгарского царства (в пределах нынешней Симбирской и Саратовской губерний) был заселен Буртасским племенем. Здесь Булгары имели один только аванпост – город Ошель, сожженный русскими в 1220 г. (см. Воскресенскую летопись)8.

Но самым главным народом Булгарского царства были Булгары. Некогда Булгары жили около Волги и от нее получили свое название, но потом движением народов с Востока многие из них были увлечены на Запад – к Черному морю, где они приняли христианство и были известны под именем Черных Булгар. В последствии некоторые из них переселились за Дунай. Арабские писатели Дунайских Булгар называли «внутренними Булгарами», а Волжских «внешними». Дунайские Булгары считаются славянским племенем9, и Волжских Булгар называли Славянами самые древние арабские писатели10.

Соседями Булгарского царства с Востока были разные Татарско-Монгольские племена, с юга Хозары, с Запада же и Севера – Русские с различными (особенно финскими) племенами, входившими в состав древней Руси. Все племена, составлявшие Булгарское царство около IX века, находилось на одинаково низкой ступени развития, но Булгары стояли выше других и потому сделались господствующим народом. Однако и они, подобно прочим племенам, жили в бедных юртах и занимались скотоводством и звериною ловлей. Раскопки, произведенные в последнее время в местах населений Булгар, свидетельствуют, что сами Булгары стояли в это время уже на степени железной культуры. Находясь в зависимости от Булгарского царя, каждое племя управлялось, по свидетельству Ибн-Фадлана, своими царьками.

Верования разных племен, входивших в состав Булгарского царства, были однообразны, что отчасти можно видеть и из современных остатков языческих верований разных Казанских инородцев: Татар, Чуваш, Черемис, Вотяков и др. Эти верования сводятся главным образом к обожанию разных сил и явлений природы, которые то обожались в непосредственном их виде, то олицетворялись. И теперь Казанский край довольно лесист, а 1000 лет тому назад он представлял еще большие дебри, в которых только кое-где можно было видеть голубое небо со светлым солнцем, ясным месяцем и частыми звездами. Поэтому, неудивительно, что все религиозное воображение Казанских инородцев потрачено на обоготворение дерев, рощ, озер и на олицетворение – леших, водяных, домовых и т.п. духов, или богов. Этими низшими богами или духами понятие о Едином, Высшем Духе и Боге заслонялось совершенно, так, что Истинного Бога они не знали нисколько, имели очень смутные представления о происхождении мира, о будущей судьбе, о греховности своей и т. под. Служение своим ложным богам предки наших инородцев совершали там же, где бывают моления и их потомков, непросвещенных истинной верою, т.е. в своих рощах ничем неукрашенных, ничем особенно неотмеченных11, кроме костей и пепла оставшегося от жертвоприношений. Но впоследствии моления некоторых племен, глубже ушедших в идолопоклонство, совершались пред идолами, сделанными из золота и бронзы12. Иные из них были трех-личные и с туловищем об одной руке по локоть и с ногами до колен13.

Весьма давно в пределах древнего Булгарского царства были последователи Иудейства, которое проникло сюда с юга от Хозар, где оно некоторое время было сильно распространено. Не безызвестно было здесь и христианство14.

Достоверная Летопись о Булгарском царстве начинается известием Арабского писателя Ибн-Фадлана, который жил и путешествовал в Булгарии в 922 году по Рожд. Христовом. Свою записку о путешествии в Булгарию он начинает так: «От царя Славян (так называл он Булгар) Влатаваца Алмуса, сына Шилки, было послано письмо к эмиру», (т.е. к Багдадскому Халифу, высшему повелителю магометанского Востока). В этом письме Булгарский царь просил эмира, чтобы он прислал ему наставника для научения исламу и людей, которые бы могли построить мечеть и крепость. Присланные Халифом исполнили просьбу Булгарского царя: научили Булгар магометанской вере и построили из дубового дерева вокруг главного города крепость, окопали ее рвом и валом. Впоследствии в этой крепости и около нее населился большой город Булгар, названный так по имени народа, основавшего его15. Вскоре потом здесь были построены мечети, из которых одна занимала самое видное место на рынке. Заведены были школы, явились муеззины, имамы – чины магометанства. Стали чеканить монету с изображением имама для выражения духовной зависимости от него. Кладбища стали устрояться тоже по-магометански. И вот началось постоянное, неослабное преображение края в магометанство. Город Булгар был царскою столицею; поэтому вскоре по примеру его стали строиться и другие города в Булгарском царстве: Биляр, Керменчуг, Кашан16, Жукотин, Сувар и другие. Вместе с внешним арабским просвещением заимствовалось и вероисповедание. Долго города строились на первый раз из дерева и камыша, а потом и из камней, особенно царские дворцы в г. Булгаре. Вокруг города обитали многочисленные Тюркско-финские племена, долго не принимавшие магометанства. Они не смешивались с Булгарами и управлялись особенными князьями, находившимися в зависимости от Булгарских царей, как сильнейших.

Сначала Булгары, бывшие прежде кочевниками, жили в городе только зимою, а с наступлением весны выходили в поля и жили там по-прежнему в палатках, но с течением времени Булгары все более и более делались горожанами, а вместе с тем и фанатиками мусульманами.

Христиане – Русские, Греки и Армяне – прежде свободно являвшиеся к ним для торговли и построившие здесь свой храм17, теперь встречались уже не особенно дружелюбно, а иногда русским даже запрещалось входить в г. Булгар18. Это повело к непрерывному ряду столкновений Русских с Булгарами. Впрочем, Русские не редко нападали на Булгарское царство и раньше без всяких религиозных поводов. При Святославе (в 965 г. по русским летописям, а по арабским писателям в 969 г.) Русские во время похода на Хозар, Ясс и Косогов, живущих южнее Булгар, разорили г. Булгар и присвоили себе все, чем владели на Волге Хозары, Булгары и Буртасы. Булгары, спасшиеся бегством, жили в соседних странах19, пока не заключен был с Русскими мирный договор. Однако город Булгар вскоре оправился и через 8-м лет там чеканилась монета20. Великий князь Владимир около 985 года снова победил Булгар, но видя, что они были довольно образованы, заключил с ними мир21. Между тем мусульманство Булгар все усиливалось и усиливалось. Многие из них отправлялись для получения полного магометанского образования в далекий Багдад, и, возвратившись оттуда фанатическими проповедниками магометанства, усердно проповедовали его по всем селам и городам, расположенным по рекам Волге, Каме, Шексне, Казанке.

Услышавши о желании Великого русского князя Владимира изменить свою языческую веру на новую, Волжские Булгары первые поспешили послать к нему своих проповедников. Предлагая Владимиру магометанскую веру, они хотели воздействовать на самолюбие его и на сластолюбие. Но князь Владимир отверг их, не смотря на то, что они так льстиво и срамно расписывали прелести своей веры, что летописец стеснялся, срама ради, описать в подробности их речи22. Не понравилось Русским и богослужение Булгар-мусульман. Послы русские, ходившие к Булгарам для испытания их веры в жизни и богослужении, возвратившись в Киев, говорили: «ходихом первое в Булгары и смотрихом како ся кланяют в храмине… стояще без пояса, и поклонився, сядет и гладит семо и овамо, акы бешен, и несть веселия у них, но печаль и смрад велик, и несть добр закон их»23.

Сделавшись христианином, святой равноапостольный князь Владимир захотел отплатить Булгарам за их услугу лучшею услугою. Он послал для проповедования Христианства Булгарам греческого ученого, чтобы Булгары оставили свою скверную и гнусную веру, которую они «неведяще хвалили», как говорил Великий князь24. Большинство Булгар не вняли христианской проповеди, но четыре знатных Булгарина сами явились в Киев и здесь просветились Божественным Крещением. «Владимир же чествова их и много удовольствова».

В 1006 году был заключен договор между Русскими и Булгарами для свободной торговли. Через 18 лет, во время голода в земле Суздальской Русские привезли отсюда хлеб.

Но мир между Русскими и Булгарами не всегда соблюдался. Случалось, что Русские, разбивая, грабили Булгар, за что Булгары нападали на соседние русские города и грабили их. Так в 1088 году был разграблен Булгарами г. Муром. В 1107 году Булгары напали на город Суздаль, истребляли погосты, безжалостно убивали христиан, но молитвами Св. Богородицы Суздальцы избавились от Булгар.

Еще более близкие и непрерывные сношения Русских с Булгарами были с того времени, когда вместо Киева центром Русской земли, со времени Юрия Долгорукого и св. Андрея Боголюбского, сделался Суздальский край. Вместе с мирными отношениями тогда чаще появлялись и враждебные столкновения. Тогда многие Булгары переходили навсегда жить в новые русские города вместе с Мордвою и другими инородцами, находившимися в некоторой зависимости от Булгар. Здесь они с течением времени совершенно сливались с Русскими и охотно принимали христианскую веру, а некоторые из них даже были искусными строителями христианских храмов. Одна Булгарка сделалась даже супругою князя Андрея Боголюбского, хотя и не изменилась в своих чувствах к Русским. Она в отмщение князю за то, что он нередко воевал с Булгарами, подговорила убить его.

Особенно знаменит поход Андрея Боголюбского, предпринятый в 1164 году, когда Русские шли на Булгар, имея в войске икону Божией Матери (Владимирской) и Спасителя. Князь Булгарский убежал тогда в Билярску, а Русские «ударища челом пред Св. иконою Богоматери25 с радостью великой, со слезами хвалы и, песни воздающе Ей, шедше взяша их град славный Бряхимов» (Булгар). При этом еще: «все видеша лучи огненные от иконы Спаса нашего Владыки и весь полк его окрест озари»26. В память об этом событии, совершавшимся 1-го августа, у нас установлен праздник Честного и животворящего креста27. С тех пор разоренный и сожженный г. Булгар долго не мог оправиться.

В 1172 году несколько молодых русских князей предприняли поход на Булгар, но они удачно были отражены Булгарами, так что русские князья удовольствовались одним Булгаром и 6-ю мордовскими селами, прежде зависящими от Булгар. Эта Мордва впоследствии слилась с русскими и приняла христианство.

В 1174 году несколько человек из Новгородской вольницы поставили было городок на Каме в самом центре булгарской земли, где был целый ряд Булгарских городов, но вскоре они должны были оставить это место и пошли вверх по Каме и Вятке, где основался город Хлынов. Русских было очень много, но они жили здесь недолго, и пришли все для привольной жизни, а потому не могли иметь никакого религиозного влияния на Булгар, как не могли на них иметь влияния и русские торговцы, равно как и пленники, которые нередко были уводимы сюда. Магометанство сродняло Булгар более всего с другими народностями – магометанами же.

Пленные русские попадались к Булгарам во время войн, а иногда Новгородская вольница похищала многих поселян во время своих разбоев. Случалось, что и сами грабители купцов Булгарских попадали в плен. Нередко пленные освобождались, но иногда и умирали в плену у Булгар, о чем ясно свидетельствуют находимые здесь кресты и маленькие иконы, полагавшиеся с ними в могилу. Один такой образок находится в археологическом музее, а другой найден в 1889 году. Особенно много пленных русских было освобождено Всеволодом Юрьевичем в 1184 году, после поражения им Булгар в союзе со многими другими русскими князьями, когда Русские доходили до г. Билярска (Серебр. Болгары), сделавшегося на некоторое время важнейшим городом после разгрома г. Булгара. Но это поражение Булгар не было решительным, поэтому в следующих годах русские предпринимали несколько новых походов, всегда очень гибельных для Болгар, при чем Русские брали много пленников.

Но и Булгары около этого времени (в 1218 году) заходили иногда весьма далеко на север, брали города Устюг, Унжу и воевали с Уграми (Вогулами), которые тогда жили около Устюга, а впоследствии поселились за Уралом и в нынешней Венгрии (Унгария).

Но в 1220 году Булгары поплатились жестоко за свою смелость. Тогда ходили против них многие русские князья во главе со Святославом Всеволодовичем. В этот раз особенно пострадал хорошо укрепленный город Ошля28. После жестокой битвы он был разорен и сожжен. Князь Булгарский убежал, а за ним устремились и другие, причем многие были побиты, иные взяты в плен, а некоторые убили сами себя, своих жен и детей.

Другая часть русских войск взяла много городов на Каме и также возвратилась с множеством пленников. Но эти пленники в следующем году были отданы за пленных христиан, которых в Булгарии снова было очень много. Кроме пленных и торговцев русских и армян в Булгарии были христиане и из Булгар, хотя и немного. При фанатизме магометанства всем им приходилось нелегко жить здесь. Но история сохранила лишь имя одного христианина, замученного в Булгарии за непоколебимое исповедание христианской веры. Этого мученика звали Авраамий. Он был родом Булгарин, был богат… и занимался торговлей. Путешествуя из города в город, он явился в г. Булгар и стал здесь проповедовать о Христе. Его схватили и в течении многих дней всячески принуждали отказаться от христианства, но ни ласками, ни угрозами не могли поколебать непреклонной веры Св. Авраамия. Он решился лучше лишиться всего, даже жизни, нежели отречься от Христа. 1-го апреля он был усечен, и русские христиане, взявши тело его и положивши в гроб, погребли его на кладбище, где погребались все христиане. Это случилось около 1229 года, а в следующем году мощи св. мученика Авраамия Болгарского перенесены были в город Владимир, где они почивают доныне.

Около 1221 года был основан Юрием Всеволодовичем Нижний Новгород, а владела той землей Мордва. Но Мордва прежде находились в зависимости от Булгар, поэтому Булгары в начале вступались за них, но потом должны были совершенно оставить свои притязания на Мордву, постепенно сливавшуюся с русскими и принимавшую христианскую веру.

Основание Нижнего Новгорода, как и других городов, строившихся понемногу между инородческими племенами, было важнейшим средством распространения русской власти среди инородческих племен, когда-то принадлежавших Булгарскому царству. С подчинением этих различных племен русской власти, среди них понемногу водворялись и русская православная христианская вера, совершенно свободно, без насилия.

Нашествие Монголов надолго было пресечено христианское просветительное влияние Русских на царство Булгарское.

По мусульманскому истолкованию, столкновение Монголов с Булгарами произошло около 1223 года, а по русскому – около 1229 года, когда они явились из-за Урала. В 1232 году, после того, как Монголы уже завоевали многие богатейшие города, Булгары прислали объявить князю Юрию, что пришел народ неведомый, язык коего они прежде не слышали, весьма сильный, и просиди его, чтобы он прислал им помощь. Великий князь отказал, и Монголы, взявши в плен многих Булгар, разрушили все важнейшие города их, находившиеся в восточных пределах Булгарского царства. Года через четыре Монголы устремились и на город Булгар. Булгары бились отчаянно. Но множество войска монгольского, от громады которого, по свидетельству историка, «земля стонала, обезумели дикие звери и ночные птицы», пересилило храбрость Булгар. Город был разрушен, а жители одни были избиты от старца до младенца, а другие взяты в плен. Спасшиеся бегством рассеялись по разным местам, а иные даже ушли в землю русскую, где постепенно соединились с русскими и в вере. Тогда же монголы покорили себе Мордву, Мокшу, Буртасов и Черемис. Первый разгром г. Булгар произведен был по повелению Батыя Субудай Багадуром, после измены булгарских князей Баяна и Дешыку, сначала изъявивших покорность и потом восставших. Но с течением времени в разных булгарских городах новые завоеватели снова ставили правителей из Булгар же, которые подобно русским князьям, получали от них ярлыки на княжение.

Булгарская земля, сравнительно с русскими княжествами, была в более тесных отношениях к Монголам – завоевателям. Здесь Монголы кочевали, а иногда жили и оседло. Сюда прикочевали сами ханы Золотой орды, приняли здесь новую веру и постепенно придавала Булгарам татарский характер, а потом и язык, так что с того времени Булгары стали все более и более забывать свое булгарское происхождение и стали считать себя Татарами. Князья булгарские все больше и больше делались только наместниками ханов. Тем не менее, они не переставали думать о самостоятельности и делать попытки к освобождению. Поэтому внук Батыя Менгу Темир предпринял новый поход против Булгар и снова вполне подчинил их власти Монголов (около 1300 года). В этом походе участвовал князь Феодор Ростовский, женатый на дочери Менгу-Темира; за это ему были даны не надолго многие города из прежде бывшего Булгарского царства, именно: Булгары, Тур, Кашан, Арск, Балымер и другие29. После этого г. Булгар совершенно лишился прежней своей славы; булгарская народность стала совершенно уничтожаться, и с того времени они стали забывать о своем кровном различии от пришлых татар. Но магометанский фанатизм не ослабевал. Сила его восторжествовала над силами победителя, вскоре обращенного в магометанство. Когда Ханы Золотой Орды сделались магометанами, тогда магометанство стало распространяться еще свободнее, и уже не только в пределах прежнего Булгарского царства, но до самого Китая и Аравии. Прежде Булгары отправлялись иногда учиться высшему знанию магометанства в Багдад, а теперь в Бухарию, Хиву и Кокан сделавшиеся рассадниками магометанства раньше Булгара. Многие муллы и имамы из этих городов были в Булгарии, идя в Мекку и возвращаясь оттуда; многие из них умирали здесь и, причисляемые к святым, делались и по смерти утвердителями магометанства, а надгробные памятники их делались предметами суеверного страха и чествования. Этих памятников находится множество во всех концах Казанского края. Но особенно много было таких магометанских святых (хаджей) в Булгаре. Здесь кроме того, насчитывалось много святых из Булгар, так как здесь особенно процветал магометанский фанатизм. Христианство уже совершенно лишилось здесь свободы. Булгары были веротерпимы к христианству по страху. Их завоеватели, будучи сначала язычниками, были веротерпимы по своему религиозному индифферентизму и по снисхождению к побежденным. Но «егда Узбек принял бесерментсво, тогда наипаче нача не пощадети рода христианского», говорится в одной христианской летописи. Ободренные этим непощадением рода христианского, Булгары около 1328 года замучали христианина Феодора, занимавшегося, подобно Авраамию, торговлей и человека богатого. Он, будучи очень образованным, вел с ними споры о вере и обличал их заблуждения, чего они не стерпели и замучали его, заставляя отречься от Христа, в 21-й день неизвестного месяца30.

Около 1361 года Ордынский Хан-Пунад Теймур (Булак Темир) сын Джани-Бека, внук Узбека, пользуясь раздором в Орде (при Мамае), снова разграбил г. Булгар и все другие города по Волге.

Русские князья во время Монгольского ига сами по себе уже не осмеливались являться к Булгарам ни для защиты христиан, ни за добычею; но Новгородская вольница нередко посещала и грабила их. Напр. В 1359 году был взят ими город Жукотин31 и другие соседние с ним города, за что Татары разграбили всех христиан, бывших в Булгарах, а впоследствии и сами разбойники были отданы в орду Великим Князем, от которого, по жалобе Жукотинских князей, требовал их хан Орды, при чем, разумеется, был побор и с неповинных Русских.

Во время некоторых походов Новгородская вольница грабила не только торговцев Татар, но и христиан-Армян и даже Нижегородцев Русских, Киевских и Новгородских, которых иногда не только забивали вместе с прочими, но и брали с собою (особенно жен и девиц) для продажи их в Булгарских пределах (1375 года). Особенно важным был поход Новгородской вольницы в 1374 году, когда они ограбили Вятку, взяли г. Булгары, который к тому времени, под владычеством Татар, снова поднялся настолько, что в нем чеканили монету, а летом здесь кочевали ханы Золотой орды, и разграбили многие другие города и села по Волге и Ветлуге.

В 1379 году Вятчане встретили Новгородцев в Арской земле32 и удачно отразили их.

В 1391 году Новгородцы брали снова Жукотин и Кашан33. Потерпевши (в 1409 году) сильное поражение от Татар, все более и более водворявшихся в Булгарском царстве, Новгородцы уже долго не смели являться в пределы прежде бывшего Булгарского царства.

Но за то Русские князья, после Новгородцев, не прекращали своих отношений к Булгарскому царству, даже и тогда, когда оно совершенно отатарилось. Еще в 1370 году Суздальский Князь Димитрий Константинович принимал участие в низложении Булгарского царя Асака. Зять Димитрия Константиновича, Димитрий Иванович, в 1376 году вторично низложил Асака, взявши с него большой выкуп.

Между тем, для безопасности со стороны новых сильных соседей – Татар, а равно и всех инородцев, понемногу подчинявшихся им, Нижегородский князь Борис Константинович поставил новый город Курмыш на Суре, где особенно удобно могла производится переправа Засурских инородцев. Под прикрытием г. Курмыша началась довольно безопасная колонизация по Суре и даже по правой стороне ее.

Русские торговцы продолжали по-прежнему путешествовать по Булгарскому царству, но с несравненно большей опасностью, потому что они были между двух огней, т.е. между туземными властями и высшею ордынской властью, которая жестоко отражалась на них, особенно когда происходило какое-либо несогласие ордынских князей с русскими. Так было напр. В 1382 года, когда Тохтамыш послал Татар разграбить всех торговцев в Булгарах.

В борьбе Московского князя Василия Долгорукого с Суздальским князем Симеоном Дмитриевичем последнему помогали Татары. – Это повело к походу Московского войска против Булгар в 1399 году, когда были взяты города: Булгар, Жукотин, Кашан и Кременчуг, при чем часть Татар была истреблена, но еще большая убежала.

В 1401 году Василий посылал искать княгиню Симеонову – Александру «и идоща на Мордву, наехаще ю в Татарской земле на месте, нарицаемом Цибирца34 у св. Николы, поставил бо бяше церковь Бесермен (Хивинец) Хази-баба, и ту изыскаше княгиню». Из этого известия видно, что как ни трудно было существовать христианам в Булгарии, сделавшейся после обращения ее завоевателей в магометанство, еще более фанатичной, чем прежде, все же они существовали и не только в качестве торговцев или пленных, но и в качестве туземных жителей, и даже были настолько усердны, что строили храмы. С течением времени Булгары по-прежнему входили в общение с Русскими. Они, случалось, помогали Суздальцам против Московских князей, а иногда сами делали походы против некоторых городов русских. Напр. В 1429 году Булгары напали на Галич и Кострому, взяли отсюда много пленных, но Русские князья скоро отбили у них эту добычу. Это не могло остаться без последствий, и постепенно Булгарский фанатизм стал уступать своим новообращенным единоверцам – Татарам. По словам татарского писателя, XVI века «Булгары стали даже неискренними магометанами и сделались славны своим развратом. Ученые законными уловками разрешали брать проценты, а равно много было у них прелюбодеяния и смертоубийств; по причине же пьянства оставляли джуму (моление в пятницу), оставили обряды, употребляемые после пятикратных молитв, стали считать позволительными пить бузу и пиво, оставили соборное моление; порицали имама (Шафи), говоря, что его слова – пустословие, оставили также аид (праздник по окончании месяца рамазан и праздник жертвоприношений – курбан-байрам)». Будто бы видя эту развращенность Булгар, новый ревнитель магометанства Аксак Тимур (или Тамерлан) в три дня разрушил г. Булгар, хотя в нем было будто бы до 10 тысяч домов. Булгарский царь и большинство его сыновей были убиты, ученые повешены, женщины и девицы взяты в плен, а прочие жители разогнаны в разные страны с запрещением обитать в г. Булгарах35.

Это было около 1400 года. Тогда же были разрушены и другие города прежнего Булгарского царства: Суварь, Бюляр, Кашан. Но вскоре все эти Булгарские города оправились, и Булгары через несколько лет стали нападать даже на Русские города и в 1429 году взяли Галич36, Кострому и увели отсюда многих в плен, но только на дороге они были отбиты у Булгар Русскими князьями.

В 1431 году Великий князь Василий посылал князя Феодора Давыдовича Пестрого с войском на Волжских Булгар, который уже окончательно разрушить г. Булгар и всю землю завоевал37. Эти успехи Московского князя подавали надежду, что Булгария скоро войдет в состав Русского государства. Но к половине XV века обстоятельства сложились так, что Москве еще на 100 лет была положена преграда усиливаться на счет Булгарии.

На Волге, в западных пределах собственно Булгарской земли, образовалось новое, сильное Татарское царство Казанское. В состав этого царства вошли прежние булгарские владения, с прибавкою новых земель в нынешних губерниях Вятской, Пермской и в Башкирии.

Это новое царство Москва не скоро поборола; самим Московским владениям пришлось выдержать многие разорения от Казани. Завоеватель Булгарии великий князь Василий Васильевич через 14 лет после удачного похода его войска в Булгарию, был сам в плену у основателя Казанского царства.

Это новое царство, объединившись магометанской верой с прежними владетелями края, усвоило себе его предания, как родные, и опираясь на несметную азиатскую силу монголо-татарских орд, стало надолго преградой на пути развития русской гражданственности и Православной веры. Как относились взаимно эти новые соседи – об этом скажем особо38.

Краткая история Казанского царства39

История Казанского царства начинается собственно с того времени, когда г. Казань стал существовать на том самом месте, где находится теперь, т.е. с XV века, когда недавно основанный гор. Казань постепенно стал заменять собою древний город Булгар, чему особенно способствовало переселение сюда жителей Старой Казани40 вместе с князьями, пользовавшимися большею властью над окрестными жителями, хотя они находились весьма долго в зависимости от Ханов Золотой Орды и их наместников, царей Булгарских. О причинах переселения жителей Старой Казани в Новую Казань передается мною различных сказаний41. Из всех этих сказаний видно, что местность нынешней Казани показалась несравненно лучше местности Старой Казани, особенно по близости ее к р. Волге, по которой Казанцы удобно могли входить в торговые и другие связи со всеми соседями, не отделяясь и от степняков. Все это потребовалось именно в то время, когда казанское царство, после разорения Булгарского царства, стало постепенно заступать место Булгара, а столичный город становился главным городом всей этой страны, каким прежде был разрушенный г. Булгар.

К Казани теперь стали тяготеть ближайшие мусульманские окрестности и в религиозном отношении. Сюда многие приходили учится магометанству из Алатыря (Симбирской губернии), Уфы, Саратова, Тобольска и других городов. Знаменитейшие Казанские законоведы магометанства учились в Багдаде (Ахунд). Здесь находили радушный прием учителя, приходившие из Бухары (Фейзулла-эфенди).

Защищая покоренных им соседей, Казанцы вели частые войны с Русскими. Но в начале у них у самих происходили междоусобия из-за власти. Так, в одной летописи за 6954 (1446) год рассказывается следующее: «Тоя осени царь Мамотяк взял Казань, вотчина Казанского князя Либея (Али-Бека) убил, а сам сел в Казани царствовать». В другой летописи говорится: «Царь Мамотяк взял Казань, Казанского князя Алея убил, а сам воцарился на Казани и оттоле нача быти царство Казанское». Мамотяк пришел из Золотой Орды. И вот с этих пор г. Казань совершенно отделилась от Булгарского царства. Около этого времени был взят в плен в Казань Великий князь Московский Василий, но вскоре был освобожден. О 104 годах царствования в Ст. Казани и 150 годах новой Казани – известно весьма мало. Одни войны и междоусобия служат фактами этого печального времени42.

Рассказывают, что при завоевании Казани с Махмутеком был отец Улу-Мухаммед, но первый побуждаемый честолюбием, решился убить отца и выполнил этот замысел незадолго до взятия Казани или немного спустя, так что может быть несколько дней царствовал Улу Мухаммед.

Религиозное влияние Казани через перемену правления не ослабело, потому что новые правители были магометане же. В Казани по-прежнему учились все окрестные учителя мухаммеданской веры. Часто делались знаменитостями личности, вышедшие из инородцев, напр. Сули-Улчал, Темир-Пулат – сын Надер-Шахов, могилы которых находятся в селе Ширдан; Гадал – сын Шах-Селимов, могила которого находится в Тетюшах. Он был из Мещеряков, которые вместе с Мордвой были финского происхождения, но смешались до того с Татарами, что иных теперь нельзя узнать.

Русские летописи говорят о походе Русских на Казань в 1469 году: «и вышед из суд, поидоша на посад к Татарам Казанским всем еще спящим и повелеша трубити, а Татар начаша сечи и грабити, и в плен имати, а что полон был тут на посаде христиан Московской, Рязанской, Литовской, Вятской и Пермской и прочих городов, тех всех отполонища, а посады их все со всех сторон зажогша. Мнози же Бесермени и Татары не хотяшася дати в руки христианам, а быше желяще над своим добром в храмах своих и с женами и детьми и со всеми, что у них есть, и тако и сгореша. Погоревшим же посадом прочь отступити от города». Посад, где жили торговые люди, был не укреплен, поэтому его легко было взять врасплох. Впоследствии и город был укреплен. Тем не менее в 1530 году русские разбили Татар, живших и в укрепленных посадах. Здесь за Татар сражались и Черемисы. Черемисы по приказанию Казанского Царя Сафа-Гирея, устроили и стены вокруг посада. Стены были крепкие, так что Русские стояли здесь целое лето и каждый день делали приступы. И только благодаря тому, что в одну ночь сторож на стене крепко заснул, десять русских юношей, взявши пороху, подползли к стене, подложили порох и зажгли, острог загорелся и Русские бросились свободно в него; спавшие в остроге вскочили в испуге и неожиданно были перебиты. Один знаменитый воевода (Аталык) в одной сорочке без оружия бросился на коня, желая убежать в город, но конь понес его за Булак на поле, бросился в реку, в которую свалился герой, где и был убит Русскими. Тогда Русские взяли за три года втрое дань; могли бы взять и город, но за выкуп оставили Казанцам свободу.

В 1551 году, во время основания Свияжска, русские неожиданно напали на посад и, взявши многих в плен и освободивши много христиан, удалились.

В 1552 году Казанцы просили Московского князя поставить им наместника, но потом отказались. Это и было ближайшим поводом к походу на Казань царя Иоанна (IV) Васильевича.

В татарских повестях, весьма сбивчивых, а иногда положительно неверных, рассказывается, что незадолго до завоевания Казани Русскими был царем в Казани один из могущественных государей – Сафа-Гирей (в продолж. 27 лет); в его время государство благоденствовало и под защитой его победоносного оружия владения процветали. Ему наследовал ребенок Демиш-Гирей и правил три года. При нем Русские стали добиваться Казани. После Демиш-Гирея (Утемиш-Гир.) был владельцем Казани Шиг-Гирей-хан (Шаг-Али), человек жестокий, крутой и кровожадный. При нем Русские взяли многих мухаммедан в плен и многих разорили. И, подвигаясь ближе, взяли наконец Казань при Ядигер-Мухаммед-хане. По другому татарскому известию, Московский царь Иоанн Калита подступил с войском к Казани, но в продолжении 7 лет, не смотря на беспрестанные стычки и приступы, не мог одолеть мухаммедан, а потому Русские, построив при впадении Свияги город (Свияжск), сосредоточили в нем огнестрельные снаряды, орудия и провиант. Наконец будто бы Шигали-хан, тайно отрекшись от мусульман, соединился с русским царем и, подмочив порох (у татар), передал город Русским. Мухаммедане, ничего не знавшие о том, во множестве были истреблены: после этого, 2 августа 1552 года Русские овладели Казанью. Между тем русские овладели Казанью не при Калите, а при Иване Васильевиче Грозном43.

Еще рассказывают, что по завоевании Казани, Горшанда, сестра Казанского царя Мухаммеда-Аминя, бывшая будто волшебницею и умною личностью, после изгнания Сафа-Гирея, послала от себя и от Казанской земли (около 1531 г.) посольство в Москву. Татары рассказывают о ней, что она не хотела пережить покорения русскими Казанского царства, но поклявшись мстить Русским, бросилась в Кабань, где будто сидит на дне доныне и тянет ко дну купающихся, и потому Татары каждый несчастный случай с купающимися относят к действию этой злой волшебницы.

От времени Казанского царства теперь в Казани осталось весьма немного, именно – здание главной мечети Муралеевой (из которой переделана дворцовая Введенская Церковь) с прилегавшим к ней минаретом, называемым Сумбекиной башнею.

Татары рассказывают об этой башне, что под нею похоронен благочестивейший мухаммеданин, из черепа, которого бьет Тайничный ключ. Татары приходят к сему ключу для молитвы и пользования этою водою.

У Фукса сохранился перевод надписи на камне, найденном в Казанском Гостином ряду44. Он же перечисляет Казанских ханов в таком порядке.

Махмуд 1446 г.

Мамтяк 1446 г.

Халил…

Ибрагим 1467–78.

Али 1478–87.

Махмедамин 1487–96.

Мамук 1496.

Абдуллатыф 1497–1502.

Махмедамин 1502–18.

Шейхали 1519–21.

Сахибгирей 1521–24.

Сафагирей 1525–30.

Джанали 1531–35.

Сафагирей 1535–46.

Шейхали 1546–

Сафагирей 1546–49.

Утамыш 1549–51 наречен. Александром.

Шейхали 1551–52, удалившийся в Свияжск.

Ядигер 1552. Он в крещении был наречен Симеоном.

Интересующихся более судьбой бывшего ханства Казанского отсылаем к сочинению Н.П. Загоскина, изданн. В Казани в 1895 году45.

Покорение Казани46

В малолетство Иоанна Васильевича IV, прозванного потом Грозным, казанские татары свергли московского подручника хана, поставленного князем Василием Иоанновичем, и провозгласили своим царем крымского хана. Но, Иоанн, вследствие несчастных обстоятельств, своей жизни, развился очень рано и вскоре показал свой великий ум и сильный характер. Будучи 17 лет, он принял титул царя и объявил поход против казанских татар.

В 1547 году Иоанн доходил до Работок (за 80 верст от Нижнего Новгорода), а в 1549 году он доходил почти до Казани и в 20 верстах от нее основал русский город Свияжск, построенный в 4 недели. В ново устроенный город пришли с покорностью Черемисы, за ним Чуваши и Мордва, которые отправились даже воевать против казанских Татар. Вскоре и Казанцы попросили мира и в ханы – московского подручного, с условием, что будут освобождены все русские пленники, и все горные инородцы будут принадлежать Русским. Пленников освобождено было до 60,000 человек, но многие еще были оставлены в злой неволе; их сковывали и прятали по ямам, моря голодом. Против подручника же русского составили заговор, но он убил заговорщиков во время пира. Некоторые Татары изъявили царю Иоанну Васильевичу полную свою покорность, а когда он послал в наместники казанские своего боярина, они изменили. В Казани открылось жесткое восстание. Наступила решительная война. Казанцы напрягли свои силы. Выписали себе нового хана из Астрахани. В Москве был создан в апреле 1552 года совет для суждения о походе под Казань. Здесь царь сказал: «Ни за что не могу терпеть более, чтобы гибли христиане, преданные мне от Христа моего и за которых я должен буду дать ответ». Совет согласился. От свияжских воевод, между тем, было получено известие, что горные люди волнуются, что везде непослушание великое. А дальше они писали, что «по грехам нашим пришла немочь великая на государевы люди – цинга, многие из детей боярских, стрельцов и казаков померли». Но государь не пришел в уныние. По совету митрополита Макария, принесены были мощи, освящена с них вода и послана в Свияжск. Кроме того, митрополит Макарий послал извещение воеводам и всем жителям Свияжска, убеждая их остерегаться разврата и соблюдать заповеди Божии. Царь и войско 16 июня утром приготовились в поход усердной молитвой в Успенском соборе и в тот же день вышли из Москвы. Когда близ Коломны царь осматривал войска и старался воодушевить их к битве, то воины на его приветствие единодушно отвечали: «Готовы, Государь, пострадать до смерти за тебя и веру христианскую». В Москве же во все это время совершались всеобщие молебствия за успех войны. Возле г. Тулы царь Иоанн, в то время, когда сидел за столом, услышал, что сам крымский хан идет к Туле. Не окончив стола, Иоанн пошел в церковь и велел скорее служить вечерню. По окончании ее явился новый посол и известил, что «погании ничто же успеша». На другой же день Туляне единодушно воскликнули: «Боже милостивый помоги нам! Царь наш православный приближается»! Бросились все на неприятеля, отразили его, а потом войска государевы настигли их, многих побили, многих взяли в плен и освободили от плена Русских. Теперь открылся свободный путь к Казани.

Июль 8 царь достиг г. Владимира, где, по обыкновению, он посетил все монастыри, прося у духовенства благословения и молитв. Здесь он был порадован вестью о прекращении болезни в Свияжске, а в Муроме ему донесли, что изменники, горные люди, были разбиты, били челом в покорности, пришли к Свияжску с женами и детьми. За муромскими лесами выходили на встречу царю Черемисы и Мордва и приносили все нужное для войска. Государь простил им все прежние вины их. Августа 13 достигли Свияжска, куда войска пришли как в свой дом, потому что сюда привезено было множество всяких запасов Волгой. Посетив Свияжские святыни и помолившись, царь держал совет с ближними своими в шатре своем под городом. Решено было идти на Казань немедля, но наперед послать Казанцам грамоты с тем, что если они захотят без крови бить челом, то государь их помилует.

Осада Казани

Августа 20-го царь Иоанн переправился через Казанку, и здесь получил из Казани ответ на свою грамоту. Казанский царь Едигер поносил гордыми и скверными словами веру православную и царя русского. Иоанн велел начать осаду. На рассвете 23-го августа войско выстроилось в боевом порядке; Государь вышел на луг против города и велел развернуть знамя с изображением Нерукотворного образа, которое было у прародителя его, достохвального князя Дмитрия Донского, в день знаменитой Куликовской битвы. Начался молебен; царь молился усердно, со слезами, и, после молебна, подозвавши ближних своих, сказал им: «Приспело время нашему подвигу, потщитесь, призвавши на помощь милосердного Бога и ни в чем не сомневаясь, единодушно пострадать за благочестие, за святые церкви, за святую веру православную, за единодушную братию, православных христиан, плененных в продолжении многих лет и тяжко страдающих от безбожных этих Казанцев. Вспомним Христово слово: ничто же сего больши, еже души положити за други своя… Хощу лучше здесь умереть, нежели жить и видеть Христа хулимого, и порученных мне от Бога христиан тяжко мучимых безбожными Казанцами» … В ответ на это князь Владимир Андреевич сказал: «Видим, Государь, что ты тверд в истинном законе, за православие себя не щадишь и нас на то утверждаешь: поэтому все мы должны единодушно помереть в борьбе с безбожными этими Агарянами.» От речей этих прослезилось все войско. Приняв благословение от духовного отца своего и приказав войску осенить себя крестным знамением, Иоанн сел на коня и повел войско к городу.

Когда 150 тысяч русского войска приступили к окруженной болотами и оврагами почти неприступной Казанской крепости, на стенах не видно было никого и не слышно было голоса человеческого, хотя там находилось до 30 тысяч. Но лишь только Русские стали переправляться через Булак, как на них выскочило до 15 тысяч Татар. Русские сначала подались, а потом, получив подкрепление, прогнали Татар до ворот, не обращая внимания на усиленную стрельбу с городских стен и башен. По занятии мест войсками. Прежде всего, поставили три полотняных церкви, во имя Архистратига Михаила, св. Екатерины мученицы и чудотворца Сергия, а потом поставили туры (подвижные башни), пушки и другие осадные орудия. Началась пальба по городу, истреблявшая множество народа. Царь день и ночь ездил кругом города, рассматривая более удобные места для укреплений и для ободрения воинов. Татары делали вылазки, но их отражали. Августа 26-го царь велел делать большое укрепление против городских ворот. Выскочили Казанцы, завязался отчаянный бой; сеча была ужасная: за пушечной стрельбой, пищальным громом, треском оружия, неслышно было человеческого голоса; только страшные крики и стоны раздавались отовсюду. Победа все-таки осталась за русскими; Татары были прогнаны, а Русские стали копать рвы против самого города. Татары всю ночь делали вылазки, но уходили с уроном. Иоанн всю ночь не спал, молился в церкви, ободрял сражающихся. Утром отслужили благодарственный молебен. От постоянных вылазок Татар из крепости и нападений из лесу Русским некогда было поесть, да почти и нечего было; все припасы вздорожали, особенно после того, как караван с хлебом погиб от бури. Августа 30-го Татары высыпали на Арское поле, Русским велено было отступать, а Татары подумали, что русские бегут от них; погнались за ними и обращены были в беспорядочное бегство. Множество их было убито и 340 человек взято в плен. Царь Иоанн пытался и еще раз склонить татар к миру, но они упорно отвергли его. Русским было очень тяжело, тем более, что пошли сильные дожди, очень обычные в Казани около этого времени. Суеверные люди приписывали их чарам неприятелей. Царь для подкрепления духа воинов послал в Москву за св. крестом, в котором была часть животворящего креста Господня. День и ночь стали вести подкоп под Казань и Тайницкие ворота, через тайное подземелье коих Татары ходили за водой к ключу близ Казанки47. Сентября 4-го Русские взорвали тайник, где погибли многие из Татар, шедших за водой, ворвались в самый город и здесь многих побили и многих взяли в плен. Потом взяли всю Арскую сторону верст на 150 поперек, а в длину по самую Каму; взяли много пленных и добычи всякой, а особенно провизии. Царь, радуясь, обнимал победителей, хвалил их храбрость и награждал всех по чину. Против главных крепостных ворот (царевых), находившихся там, где ныне находится клиника, поставлена была высокая башня, с которой свободно стреляли в осаждаемых. Они стали прятаться в ямы; и, выползая оттуда как змеи из нор, нападали на Русских день и ночь. Однажды они напали на Русских во время обеда и едва не овладели их укреплениями; но потом к сторожевым воинам подоспели другие, и неприятели кое-как уползли чрез свои норы в город. Тогда князь Михаил Воротынский получил несколько лицевых ран; воеводу Петра Морозова полумертвого вынесли с поля битвы. Сентября 30-го взорвали подкоп под тараны, где скрывались неприятели, взлетевшие на воздух. Казанцы оторопели от ужаса. Пользуясь их бездействием, Русские придвинули туры ко всем воротам. Опомнившись, казанцы завязали отчаянный бой. В это время сам царь Иоанн показался на коне. Увидав его, русские воины воодушевились, взобрались на городские стены и вошли уже на улицу городскую, схватываясь с неверными. Улицы были завалены трупами. Всю ночь потом пылала Казань, подожженная русскими.

Взятие Казани

Октября 1-го дан был приказ готовиться к последнему решительному приступу. Всем велено было исповедаться и причаститься Св. Таин. Царь Иоанн послал сказать Казанцам, что «он не сделает им никакого лиха, если они согласятся бить ему челом и выдадут изменников». «Не бьем челом» отвечали казанцы… «И все помрем, или отсидимся». Услышав это, царь Иоанн сказал: «Премилостивый Боже!.. Они отвергли мир и предпочли кровопролитие. Да будет эта кровь на них и на их детях».

2-го октября, рано утром, был готов главный подкоп. Царь долго оставался наедине со своим духовником; потом, надев военные доспехи, он велел войскам готовиться к бою, а сам поспешил в церковь; началась обедня. Царь молился со слезами, говоря: «Владыко Христе! Пошли свою древнюю милость свыше, да разумеют поганые, что Ты – Бог наш, что на Тебя уповая побеждаем! И Ты, О Пресвятая Владычица и Богородица, будь помощницей мне и моему воинству»! Уже рассвело. Диакон окончил чтение Евангелия словами «да будет едино стадо и един пастырь». – В это время грянул гром взрыва, так что земля задрожала; полетели вверх бревна и люди; стены пали. При словах диакона: «и покориши под нозе его всякаго врага и супостата», раздался второй взрыв, сильнее прежнего. Множество Татар разнесены были на части. Русские со словами «с нами Бог» устремились чрез пролом в город48. Татары сопротивлялись с великим ожесточением, крича: «умрем за юрт» (царство). При конце обедни царь Иоанн приложился к образам, выпил святой воды, вкусил просфоры и, приняв благословение от духовника, поспешно вышел из церкви и поскакал к городу. Ободренные присутствием царя и помощью его полка, Русские, как орлы, взлетели на городские стены и крыши, всюду поражая врагов. Узкие улицы были загружены живыми и мертвыми Татарами. Видя свою гибель, Татары выставили 10,000 своих жен. Но хитрость не удалась. Стесненные татары мяли друг друга; образовалась груда трупов их, по которым другие взбирались на стену и башни, а оттуда спускались к Казанке и устремлялись через болота в лес. Но тут настигли их братья Курбские, князья Микулинские, Глинские и Шереметьев, и истребили почти всех. В городе же раздраженные воины не давали пощады никому, кроме беззащитных детей и жен. Все улицы, стены и рвы были наполнены трупами Татар. Тяжелое наказание понесли они за свои набеги на св. Русь, за мучения пленных христиан, за свое вероломство и упорство.

Видя полную победу Русских, царь Иоанн велел петь благодарственный молебен под своим знаменем, и своими руками водрузил св. крест, чтобы была здесь церковь во имя Спаса, которая и построена была дня через три49. После молебна начались радостные поздравления. Радость войска была неописанная. В городе очистили одну улицу. Царь въехал в город в сопровождении воевод и дворян. Его встретили освобожденные из плена. Павши на землю, они говорили: «из ада ты вывел нас». Взяв с собою Казанского царя Едигера, знамена и пушки, Иоанн возвратился в свой стан, пошел в церковь, и, помолившись, благодарил всех собравшихся к нему, называя их страдальцами за веру и отчество, а испивших смертную чашу – мучениками, причтенными к лику святых. В тот же день была устроена церковь во имя дневных святых Киприана и Иустины50. 4-го октября Царь вторично въехал в город и заложил храм во имя Благовещения Богородицы. На третий день этот храм был уже готов и царь был при его освящении51. Отслужив молебен в этом храме 11-го октября и помолившись над убиенными, покорители Казани двинулись в обратный путь.

Встреченный в Москве митрополитом и духовенством, царь говорил: «И теперь я тебе, отцу моему и богомольцу, и всем освященному собору, за ваши труды и молитвы, так как вашими молитвами Бог соделовает всякия чудеса, много челом бью». И поклонившись в землю, продолжал: «и ныне челом бью, чтобы вы потщились молитвою к Богу, чтобы милосердный Бог новопросвещенный град Казань сохранил, утвердил бы в нем истинный закон христианский».

И митрополит поклонился царю, воздавая ему благодарность за избавление от нападений варварских.

В память взятия Казани в Москве был основан знаменитый храм во имя Покрова Богородицы, известный под именем Василия Блаженного. В Казани же над общей могилой убиенных при взятии Казани, в 2 ½ верстах от города, сначала был поставлен монастырь Успенский, но по причине затопления этого места весеннею водою (в 1559 году) он был перенесен на Зилантову гору52.

При императоре Александре Павловиче на месте погребения воинов, павших при взятии Казани, создан чудный храм, имеющий вид громадной (10 саж.) пирамиды, который и служит памятником победы Русских над Татарами в 1552 году, как значится в надписях, сделанных на всех четырех карнизах храма; под карнизами, на стенах храма, сделано по 2 щита с изображением страшного многоглавого чудовища (гидры), у которого, по древнему сказанию, каждый раз вырастали отрубленные головы, пока они не были прижжены огнем. Это есть живое изображение той чудовищной и страшной силы, которой постоянно угрожали России казанские Татары. К величественному храму – памятнику ведет 20 широких каменных ступеней. Со всех четырех сторон памятника устроены фронтоны на колоннах. С северной стороны его представляется великолепный вид на Казань. Храм увенчан позлащенным крестом. Внутри храма у дверей налево находится изображение покорителя Казани царя Иоанна Васильевича Грозного, а направо – другого избавителя России от врагов, императора Александра I-го, почтившего убиенных при взятии Казани величественным памятником бессмертной их славы. Храм посвящен Нерукотворному образу Спасителя, в память о царском знамени, бывшем при взятии Казани53.

На левой стороне храма находится чудное изображение Господа Спасителя, вручающего Свой образ юному царю (Авгарю), под коим можно подразумевать и юного царя – завоевателя Казани, шедшего сюда под покровом Нерукотворного образа Спасителя, находящегося теперь в Кремлевской Спасской церкви, в которой имеется снимок и с царского знамени54.

Доблестные останки убиенных при взятии Казани почивают глубоко под храмом – памятником и часть их находится в склепах, а также в одной прекрасной гробнице, на которой написано, что как они неразлучны были при жизни, так совокупны и по смерти. Пробитые черепа и раздробленные кости наглядно говорят о том, как почивающие здесь положили жизнь свою под стенами Казани. Впереди гробницы находится икона распятия Спасителя с неугасимой лампадой. В храме сем совершается служба Божия иноками Зилантова монастыря по субботам и воскресеньям. Особенно же торжественное служение, в присутствии множества войска и горожан, бывает 2-го октября, в день взятия Казани. Тогда пред литургией в самом склепе служится панихида по Благочестивом царе Иоанне Васильевиче и воинах, здесь живот свой положивших55. После литургии и молебна возглашается многолетие Благочестивому Государю Императору нашему и всему победоносному Русскому воинству.

Да будет сей день днем вечной памяти о завоевателях Казани, особенно же о Благочестивом царе Иоанне IV Васильевиче и о всех здесь убиенных за веру, царя и отчество! Да молятся о них вековечно все пользующиеся плодами их великой и славной победы, сломившей страшный притон, врагов нашей милой отчизны и открывшей путь христианской вере и мирной жизни во всем низовье Волги и в далекой Сибири, куда доныне свет христианского просвещения и гражданского процветания жизни идет через Казань, которая под властью Татар была темной, а с покорением ее России стала светлой и просвещенной.

По слову одного писателя, «памятник сей неумолкаемо проповедует о доблестных подвигах царя Иоанна Васильевича и его воинства; потомкам он внушает непрерывную благодарность к победоносным предкам, приобретшим Казанское царство России; в сердцах же юных героев он возжигает огнь мужества и порождает твердую решимость к пожертвованию для блага отечества самой жизнью, как скоро сего потребует глас монарха, церкви и отечества».

Христианство на востоке России

До св. равноапостольного князя Владимира и отношение его к крещению русского народа при Владимире56.

Известно, что не только великие, но и малые исторические события находятся в более или менее тесной связи с предшествующими обстоятельствами, так или иначе, их обусловившими. Много было таких обстоятельств в величайшем событии исторической жизни русского народа – в крещении Руси. Многие из сих обстоятельств общеизвестны, а другие еще ожидают своей очереди, чтобы в свое время дать такой или иной луч света для темной, но интересной, дали прошлого. Таким светлым лучом, хотя может быть и не великим, представляется выяснение некоторых данных о христианстве на севере-востоке России, где некогда было обширное булгарское царство, сменившееся потом казанско-татарским.

Первые известия об отношениях русских к булгарскому царству и сопредельным с ним владениям относятся к самым первым временам жизни русского народа. По сообщению Никоновской летописи «Кий на волжские и камские болгары ходив и победи»57. Мусульманский писатель Эль-Балхи, умерший в половине X века, сообщает, что Булгар был маленький город, известный тем, что он был главнейшим торговым пунктом этого государства58 и прибавляет, что Куаба (Киев) больше Булгара59. Другой же писатель – Ибн-Хаукель, который по словам Хвольсона и Гаркави, пользовался подобно Истархи выше названным Эль-Балхи60, сообщает, что Булгар некогда был знаменит, так как был складочным местом торговли, но Русские разрушили его в 358 году (по нашему счислению в 968–969 г.)61. В другом месте он еще говорит, что Русские продавали (меха) в Булгар, пока этот город не был разрушен ими в 358 году62. В первоначальной русской летописи под 965 годом сообщается: «иде Святослав на козаре. Слышавше же козаре, изыдоша противу с князем, и с ступииша бити; и бывши брани межи ими одоле Святослав казарам и город их Белувежу взя. И Ясы победи и Косогоры»63. Все ориенталисты, начиная с Френа64, отожествляют этот поход Святослава с походом этого князя на Волгу, против Хозар, Булгар и Буртас, о котором свидетельствует Ибн-Хаукель, сообщающий, что Руссы, после раграбления Булгар, разграбили также Хазеран, Итиль, Семендер и оттуда отправились в Рум (Византию) и Андолусь65. Кроме того, он прибавляет, что после этого разгрома, «ни Булгар, ни Буртас, ни Хозар совсем не осталось; ибо Руссы напали на них отняли у них все земли и присвоили себе»66.

По мнению Иловайского погром Булгарии и Хозарии совершился не в один поход, а чрез целый ряд их, и может быть, говорит он, не все они были совершены под непосредственным началом Святослава67. То же отчасти утверждает С.М. Шпилевский, издавший специальное исследование по истории Булгар, из коего мы почерпнули вышеприведенные сообщения68.

Но какого-бы рода ни было разрушение Булгар, во всяком случае из приведенных свидетельств ясно видно, что Русские имели тесное и ближайшее сообщение с Булгарами, а вместе с тем и со всеми теми народами, кои входили в состав царства булгарского и кои находились с ним в сношениях. А эти народы были многоразличны, и в числе их не мало, было христиан. Да и сами Булгары по преимуществу считались магометанами, но многие из них были не чужды и христианства.

Но возвратимся к фактам.

В X веке к царю булгарскому было прислано посольство от багдадского халифа (922 г.). Это посольство прислано было после письма царя к халифу с просьбой о присылке наставника для учения исламу и построения мечети и крепости. В посольстве этом был некто Ибн-Фоцлан, который составил записку о своем путешествии. Эта записка сохранилась в Словаре писателя XIII века, Якуты; и вот что, между прочим, сообщается в ней: «от царя славян, Блатавара (Влатаваца) Алмуса, сына Шилки, было послано письмо к эмиру»69. Основываясь на этом сообщении, академик Френ говорил, что булгары представляли амальгаму трех рас (славян, финнов и торков)70, а Иловайский почти прямо утверждает, что камские Булгары были славяно-булгарской ветвью, постепенно утратившею свою народность71. Мысль Иловайского, кажется, как нельзя более подтверждается сообщением Эль-Бекри, писателя XI века, который говорил, что число Булгар очень не велико, что их всего 500 семейств72. С этим известием мы встречаемся, говорит Шпилевский, и у других писателей. В географии же Эдриси (XII в.), пользовавшегося Ибн-Хуакалем, сообщается, что Булгар имя города, населенного христианами и магометанами73.

Что же из всего этого можно вывести, чтобы так или иначе, относилось к существу вопроса, занимающего нас?

Многое и очень многое. Во-первых, если Булгары были славяне (как это явствует из приведенных свидетельств), – следовательно, родные русским по крови и языку, то это могло иметь громаднейшее влияние на Русских и не в одних только торговых и политических сношениях, хотя бы нередко и враждебных. Ведь были же войны и между чисто русскими племенами славян, но это не помешало их дальнейшему объединению. Не могла война совершенно разделить Русских от Булгар, а вместе и от их дум, стремлений и верований, а равно и наоборот. Вот почему, быть может, и сочли своим долгом послать свою миссию к Владимиру Булгары омусульманившиеся. Христиане Булгары не сделали этого (они, может быть, были еще не тверды в вере и сами), но можно сказать, что они сделали большее, а именно своим примером показали князю Владимиру, что нужно переменить языческую веру и при том на ту, которую приняли они, т.е. христианскую. А пример их должен был не безызвестным быть для него, ибо летописи говорят, что он предпринимал походы в Булгарию прежде, нежели пришел к мысли о перемене веры.

По рассказу арабского путешественника XII века (в г. Булгар) Абухамида, Андалузинина, «когда Булгары приняли ислам, то вследствие этого произошла война с Хозарами»74. Очевидно, это речь о религиозной войне, которую могли возбудить против принявших ислам Булгаров Хозары, и как язычники, или как иудеи, державшиеся сначала по преимуществу иудейства, а потом христианства, которым они были просвещены св. равноапостольными просветителями всех славян – Кириллом и Мефодием и оставленными ими для проповеди среди итильских (поволжских) Хозар преемниками их.

Кроме религиозных интересов в этой войне были еще и другие интересы, а именно политические, состоявшие в том, что гегемония Хозар на Волге все более и более переходила к Булгарам, при чем центр тяжести все более и более переходил из г. Итиля (Астрахани) в г. Великие Булгары, развалины которого находятся в Спасском уезде, Казанской губернии. Может быть, здесь сказывалась отчасти и племенная вражда.

Хозары составляли ветвь турецкого племени, пришедшего от Алтая. Утвердившись сначала по северо-западному берегу Каспийского моря и при устьях Волги, они потом постепенно распространяли свою власть далеко по Волге, поглощая в свое общество множество народностей, прежде обитавших здесь, и принимая в свою среду торговых людей, особенно Персов, от царя которых Хозроя производят и самое название хозар, так как известно, что Хозрой Великий устроил здесь несколько городов и даже столицу Хозар – Болангиар. Немало здесь находилось людей из всяких народностей, не исключая и Русских. Но самым сильным народом в этом своего рода ганзейским государстве были самые торговые люди – Евреи, к которым принадлежали хозарские хаганы и знать.

Сначала столицей Хозарии был город Семендер, ныне Тарху, откуда хозарские хаганы были вытеснены нашествием Арабов и перенесли свое местопребывание к устью Волги, в город Итиль, или Атель, расположенный на обоих берегах Волги. На западном берегу жил высший представитель власти – хаган, или хокан, и все власти, а на восточном – торговцы с их складами, охраняемыми многочисленным войском, которое управлялось особенным царем наместником, производившим суд и расправу. Ему помогали в суде семь судей, из которых двое были для магометан, двое для евреев, двое для христиан, очевидно – Греков, и один для Славян и Руссов. Сам, бывши иудеем, он, однако не давал в обиду и другой веры. Однажды, когда магометане разорили христианский храм, он повелел разрушить мечеть магометанскую и казнить фанатичных противников христиан. Что касается хагана, то он и по имени и в действительности считался верховным, священным повелителем75, к которому сам наместник входил босыми ногами, а прочие падали пред ним ниц, когда он проходил мимо них, что однако случалось весьма редко, потому что он показывался народу в год раза три. Могущество хаганов было так велико, что с ними входили в родство греческие императоры, которые отдавали за них своих дочерей, или сами женились на хозарках (напр. Юстиниан II, Константин Копроним). Это делали императоры в видах политических, желая иметь в Хозарах защитников от разных кочевников и даже от Персов. Особенная дружба Греков с Хозарами началась по случаю войны Ираклия с персидским царем Хозроем. Цели торговые еще более скрепляли дружбу Греков с Хозарами76. Наконец и просветительные виды заставляли Греков иметь сообщение с Хозарами. Известно, что к Хозарам, между прочим, был, посылаем для проповеди самый замечательный проповедник – миссионер своего времени св. Кирилл, просветитель Славян. И можно думать, что его проповедь не была бесплодною. Существование христианского храма в Атели показывает, что среди Хозар было много христиан. А защита его царем дает понять, что христиане пользовались достойным уважением, пока существовала Хозария в описанном федеративном ее устройстве.

Неудивительно посему, что хозары восстали против Булгар, когда они приняли ислам; к тому еще энтузиазм новообращенных побудил их устремиться войною против неверных. Нет сомнения, что война эта была невыгодна для Хозар, но не могли с должною силой Булгары, никогда не воевавши сами, воздействовать на Хозар, и потому они находились от Булгар лишь в слабой зависимости. Но в то время и везде не было полной политической зависимости провинций, не исключая даже и Византийской Империи. Удивительно ли, что Булгары, подчинив Хозар, задумали распространить свою власть и на Русских. Нельзя было сделать этого силою меча; так невозможно ли покорить их чрез единство веры? И вот они шлют своих миссионеров.

Об этом посольстве записано в русских летописях под 986 годом. Но еще раньше, а именно под 985 годом было записано следующее: «Иде Володимир на Болгар с Добрынею уем своим в лодьях, а Торкы берегом приведе на конех, и тако победи Болгары. И рече Добрыня Володимиру: с гладов колодник, и суть вси в сапозех; сим дани нам не платити, поидеве искать лапотник. И с твори мир Володимир с Болгары, и роте заходиша с бою, и реша Болгаре: толи не буди мира межи нами, оли же камень начнет плавати, а хмель грязнути»77. По Никоновской летописи – Булгары эти низовские, т.е. камско-волжские, как говорят почти все наши историки (Карамзин, Погодин, Соловьев, Бестужев-Рюмин, Иловайский). Никоновская летопись упоминается еще о походе против Булгар в 997 году: «ходи Володимир на Булгары Волжские и Камские, и одолев плени их»78.

Ничего нет странного, говорит пр. Макарий, что к Владимиру приходили разные миссионеры: история представляет не один подобного рода случай. В частности – ничего странного в приходе к Владимиру послов булгарских: с волжскими Булгарами Владимир только что окончил войну и заключил мир. Значит, всего легче могло случиться, что Булгары вздумали также прислать к нам своих послов, может быть для окончательного утверждения условий договора. Всего легче могло при этом случае последовать то, что послы, ведя политические переговоры, как бы стороной вздумали хвалить свою веру и склонять Владимира к ее принятию79. Френ также говорит: «нет ничего странного, что мы видим Булгар, вскоре после вторжения Владимира в их владения, пришедшими к великому князю и старающимися сделать его прозелитом ислама»80.

В приведенных суждениях великих ученых для нас важно не то, чему они не удивляются, а то, что они констатируют как несомненный факт, а именно факт близкого соотношения Владимира с волжскими Булгарами. Они выводят из него естественность обращения Булгар с предложением Владимиру исповедуемого многими из них магометанства, которое по словам пр. Макария, «они незадолго пред тем сами приняли и потому сохраняли весь жар религиозного энтузиазма». Мы же на несомненности сих близких сношений Владимира с Булгарами выводим ту мысль, что Владимир не мог не заметить среди Булгар исповедников и других вер и в частности христианской, главными представителями которой здесь были греки, а второстепенными и некоторые из Булгар, а также Армяне и другие народы, представители которых являлись сюда по делам торговым с юга и востока России чрез Крым и Хозарию, где еще так недавно широко распространялся свет христианского учения чрез знаменитейших проповедников св. Кирилла и Мефодия. Но так как нельзя было Владимиру не узнать, что истинный свет распространяется с востока, то естественно было ему и самому обратиться туда же, а не заимствовать его там, где может быть, он едва мерцал, таясь от взрыва фанатизма прозелитов. Но находясь у князя Владимира в качестве военнопленных, а также легко переходя на его сторону во время войны, булгарские христиане могли, не стеснятся в выражениях своих верований, а равно и своего служения Богу, которое могло иногда совершаться даже со всею полнотой величия, какое бывает при архиерейском служении.

Среди множества булгарских архитектурных памятников доселе показывается довольно значительного размера здание, называемое греческим храмом, а также среди множества христианских древностей в развалинах булгарских, между прочим, найдена была рипида, употребляющаяся при архиерейском служении, которая своими искусными украшениями и общею изящною отделкой, и живостью красок, несомненно, свидетельствует об ее древнем византийском происхождении. Один из описателей древностей булгарских относительно сего памятника христианства в Булгарии говорит: «в церкви (Успенской, в селе около булгарских развалин) есть весьма замечательная древность, открытая лет за 40 в развалинах булгарских: это медный, вызолоченный образ древней греческой работы; драгоценность сия долго находилась в руках одного здешнего крестьянина и служила предметом особенного уважения в окружных местах, откуда беспрестанно стекались на поклонение сему образу усердные богомольцы. Это обстоятельство обратило на себя внимание местного начальства, и образ приказано было перенести в церковь. Он имеет около фута в диаметре и заключает 10 изображений святых ликов, написанных золотом по красному полю. Они расположены по пяти с каждой стороны крестообразно и каждый нарисован на выпуклом кружке. С одной стороны, в средине Иисус Христос, вверху архангел Михаил, внизу архангел Гавриил, с правой стороны Богоматерь, а с левой – Иоанн Креститель. На другой стороне: в середине св. Козьма, возле него св. Василий Великий и св. Николай, сверху св. Кирилл, а внизу св. Дамиан. Арабески, коими наполнены промежутки, выполнены в изображении ликов святых видно, как и в прочих византийских произведениях живописи, недостаточно знание рисунка и перспективы. Но художники того века превосходили новейших в химическом составе красок. Это доказывает и сия рипида: несмотря на то, что она столь долгое время находилась в земле, по-видимому в известке, и была подвержена действию всех стихий, краска ни позолота на ней еще живы и довольно свежи. Образ сей становится еще достопримечательнее, если будем смотреть на него, как на свидетельство вероятности существования греческого монастыря в стенах магометанских Булгар»81. Трудно сказать что-либо относительно предполагаемого монастыря в стенах магометанских Булгар, так как все усилия многочисленных исследователей остатков и памятников булгарских не привели к положительным выводам относительно определенного значения многих палат и тому подобных других разнообразных остатков зданий булгарских, находящихся внутри городского вала82.

Но вне городского вала до ныне показываются остатки здания под именем греческой палаты, т.е. христианского храма.

В выписи 1712 года о сем здании говорится следующее: «да за валом к Волге реке палата четвероугольная без сводов, мерою длины 5 саж. с аршин.: поперек полчетверти (т.е. 3 ½) саж.; вышина сажень, вход в тое палату, в одни двери, знатно (очевидно), что та палата была наперед сего церковью, потому что около ее многие есть кладбищные каменья с подписями, а подписи подходили на армянские письма. От той палаты столп небольшой в знак часовни, вышиною 1 ½ сажени, кругом 3 саж.».

Кафтанников сообщает о посещении сего здания Петром Великим: «от большого минарета Петр Великий отправился к развалинам, называемым «Греческою палатою» или греческим монастырем. Найдя эту палату совершенно разрушено, он расспрашивал о прежнем ее фасаде, но не получив удовлетворительного ответа, приказал только беречь эти остатки в воспоминание, что некогда христиане поклонялись здесь Творцу мира, и что прах некоторых из них тут покоится». (См. у Шпилевского, стр. 226).

Риттих говорит, что вход в эту палату расположен с западной стороны, следовательно, алтарь приходится на восток, в прямой линии с таким же направлением сельской церкви. Далее Риттих указывает на следы четырехугольного здания около Греческой Палаты, несколько южнее. Это здание, по его предположению, было домом священника церкви, развалины которой называются Греческою Палатою83.

Что касается до надгробных памятников, то большая часть их совершенно утратилась; многие пошли в фундамент новой церкви и на другие постройки. Надписи сохранились только на весьма немногих из них и притом только позднейшие, так напр. Армянские надписи, переводы которых сделаны были еще при Петре Великом армянином Иваном Васильевым. Эти переводы были переданы потом Сен-Мартину, который, нашел, что они во многом не верны. Однако вот как читается одна по переводу Васильева и Сен-Мартина:

Сей камень положен над умершими армянами богоугоднем Артеме и Киприане. И кто станет тое подпись читать, чтоб им поминать. 984 г.

Это гробница благочестивого и милостивого Артемия сына…

Вы, которые читаете это, попросите отпущения его грехов, год 98484.

При некотором несходстве, здесь очевидно во многом тожество.

Почти тоже можно сказать и о других надписях. По заявлению Березина одна из надписей читается совершенно свободно. Она гласит: гроб этот заключает честное тело Сары госпожи. Которая перешла ко Христу Вы, которые читаете это, просите у Бога прощения грехов ее. Господин Аван. Год 770.

Все это конечно памятники уже позднейшие, но они потому-то и сохранили свои надписи; древнейшие же надписи даже в самое первое время знакомства с ними не могли быть дешифрированы и потому остались не разгаданными вполне, хотя положение их с другими христианскими памятниками с несомненною ясностью говорить об их христианском значении.

В самое последнее время В.А. Казаринов в своей статье: «Развалины древних зданий при селе Болгарах»85 обратил особенное внимание на Белую Палату и преимущественно на систему труб, проходящих целою сетью в подвальном помещении Белой Палаты. Но эта конструкция отопления была кажется довольно обычною в X веке. Так известно, что в развалинах V века, города современного Булгарам, также находят множество глиняных труб. И эта система одинаково удобна как для бани, так и для храма, тем более, что Казаринов не нашел никаких особенных признаков того, чтобы это были трубы водосточные. Главное же дело в том, что он обрисовывает Белую Палату, как здание, имеющее в своем основании правильный крест. Казаринов, по-видимому, недоумевает о значении пристройки с западной стороны, а между тем это могла быть пристройка для входа. На эту мысль наводит нас храм св. Владимира в Херсоне, устроенный над храмом, в котором крестился св. Владимир. Этот храм в соответствие древнему, помещающемуся в нижнем этаже его, имеет четверо-угольную форму, и с юго-западной стороны его имеется входная пристройка с лестницею. Такая же пристройка имеется и при Белой Палате. И с восточной стороны Белой палаты имеется пристройка, но она, очевидно, имеет особый характер, так как она не доходит до уровня северо-западной стороны главного здания.

Казанские первосвятители

Св. Гурий первый Архиепископ Казанский86

Великое дело совершил Благоверный Царь Иоанн VI Васильевич Грозный, покорив Казанское царство русскому владычеству в 1552 году. Но еще более великое и святое дело совершил он, водворив здесь христианскую веру чрез построение многих храмов Божиих и, в особенности чрез назначение первым Архипастырем Казанской паствы св. Гурия.

Св. Гурий происходил из небогатого боярского рода Руготиных, живших в городе Радонеж, близ Сергиевского посада, Московской губернии. При крещении ему было дано имя Григорий, как звали и отца его. Пришедши в возраст, Григорий служил у князя Ивана Пенькова, который очень любил Григория за его незлобивый и кроткий нрав. Юноша любил усердно молиться Богу, а потому часто ходил к церковным службам, держал себя в строгом посте, свято хранил свое целомудрие и вообще постоянно заботился о спасении своей души. Но врагу нашего спасения это было неприятно. И он воздвиг на него гонение. Завидовавшие великому доверию, каким пользовался Григорий от князя Пенькова, предоставившего ему в управление весь дом свой, возвели на Григория клевету, будто Григорий находится в преступной связи с его женой. В пылу своей ревности, князь, поверив хитрой клевете, не смотря на отговоры сына, ясно доказавшего невинность Григория, приказал посадить Григория в глубокий и темный сруб, куда падал лишь слабый свет сверху в малое окно. В пищу ему давали по одному снопу овса и немного воды. Горько было Григорию, но его подкрепляла благодать Божия и размышление о том, что многие святые терпели за Господа гораздо большие страдания. Утешало еще Григория и то, что он в совершившемся с ним видел дело Божие. Хотя Григорий раньше проводил свою жизнь благочестиво, однако ему, по множеству хозяйственных занятий, часто не было достаточно времени размыслить о многом, касающемся до спасения души. Теперь же, находясь в совершенном уединении, он не имел никаких житейских попечений, не ведал грешных и суетных дел, не слышал никаких соблазнительных речей. Над его головою видно было только одно небо. И вот он весь устремился к небу, предаваясь молитве, день и ночь пред иконой Божией Матери, бывшей у него. Молитва согрела его сердце, а вместе с тем прояснился и ум его, так что он теперь не только не тужил о прежнем своем состоянии, но благодарил Бога и «наипаче простирашеся на славословие Божие, терпя и благодаря Бога о всех». Господь Бог и Его благость постоянно были в мыслях его. Внутреннюю молитву свою он часто соединял с внешнею: становился на колени, клал земные поклоны. Испытывая от сего великое удовольствие, он решился жить только для Бога, вступить в монашество, когда он будет освобожден. В заключении своем Григорий провел около двух лет. Князь не оказывал ему никакого снисхождения. В конце второго года один верный друг Григорий предложил ему приносить лучшую пищу, но Григорий отвечал, что его «питает многа и преизобильна благодать Божия». И горя желанием научить всех истинному понятию о Боге и жизни, сообразной с волею Божией, просил друга приносить ему бумаги и чернил, для писания азбук. Это было исполняемо, и неутомимый Григорий писал азбуки, которые друг его продавал, а на вырученные деньги покупал бумаги, чернил и перьев для писания новых азбук. Печатных книг тогда еще у нас не было, и писать умели немногие, поэтому все книги были очень ценны, начиная с азбук, посредством коих приучали детей к чтению и пониманию Слова Божия и святоотеческих писаний. Однажды Григорий увидел в двери своей темницы свет. Подумав, что это вражеское наваждение, Григорий стал молиться. Свет не прекращался. Он подошел к двери, дверь оказалась отпертой. Приняв это за дело Промысла Божия, Григорий помолился Господу, Его Пречистой Матери, вышел из темницы и прямо направился в ближайшую обитель преподобного Иосифа Волоколамского, известную в то время строгостью общежительных своих правил. Настоятель, видя твердость благочестия пришельца, не замедлил приобщить его к монашеской братии, наименовав его при пострижении Гурием.

Как ни трудны были порядки монашеские, однако Гурий исполнял их с строжайшей верностью. «Благодатью Божию бысть (он) монах чуден и живяще по монастырскому чину и обычаю; игумену и братии во всем повинуяся» говорит его жизнеописатель Гермоген, Патриарх Всероссийский, бывший прежде священником (Гостинодворской церкви) и митрополит в Казани. Строгою подвижническою своею жизнью Гурий скоро заслужил общее к себе уважение и его сделали игуменом в Иосифовском монастыре.

Будучи твердо убежден, что «недобро монастырю богатити чрез потребу» (сверх потребности), игумен Гурий неусыпно заботился об обогащении вверенных ему иноков истинным учением и добродетелями, ведущими всех ко спасению. Такое мудрое и святое управление Гурия сделалось известным Царю Иоанну Васильевичу и снискало к нему уважение его.

Не щадя слабых сил своих, надорванных темным заключением, Гурий нес тяжелое игуменское иго более 8 лет. Удрученный недугами, он сложил с себя звание игумена и стал жить в монастыре, как простой монах. Когда в монастыре Селижаровском (в Тверской епархии) потребовался опытный игумен, то Царь послал туда Гурия. Около этого времени было покорено Русской державе Казанско-Татарское царство. Царь и митрополит Макарий постановили открыть в Казани Архиепископскую кафедру, с отчислением на нужды Архиепископа десятой части всех доходов Казанского края. Но пасомых здесь еще почти не было, кроме немногих русских: нужно было еще обратить к Христу неверующих в Него и научить их истинному Боговидению. В такую епархию требовался пастырь, готовый на все трудности и на самое полное самопожертвование, который бы своею святой жизнью, мудрым словом и кротостью обхождения привлекал к себе всех, а своею опытностью в благочестии направлял бы к оному и всех вверенных ему. Царь и Митрополит сердечно желали поставить на такую трудную епархию преподобного Гурия, но, держась исконного обычая, избрали 4-х достойных священников. Имена их были написаны на 4-х листах бумаги, которые свернули и положили на св. престоле Большого Успенского собора. Из 4-х взяты были сначала два жребия, а прочие уничтожены, потом положили оставшиеся 2 жребия снова на престол, отслужили молебен и взяли один. Он оказался с именем Гурия. Все, сознавая, что «в пастыря граду Казани Господь Бог избрал, мужа праведна и свята», с особенным благоволением воздали, слава Богу. Рукоположение св. Гурия в епископа совершенно было митрополитом Макарием с 2 архиепископами и 7 епископами, февраля 7 дня 1555 года. Вскоре назначены были в помощь св. Гурию: Герман, бывший архимандрит Старицкого Успенского монастыря, живший на покое, и Варсонофий, игумен Песношского монастыря и несколько других игуменов. Герман назначен был в Свияжский Успенский монастырь, а Варсонофий в Спасский Казанский монастырь, которые еще только должны были строиться. Царь одарил святителя Гурия многими иконами, утварью и другими церковными вещами, и книгами и всем повелевал снабжать его церковными принадлежностями.

Отъезд св. Гурия и свиты его совершился в неделю всех святых (26 мая) после литургии и молебна, совершенных митрополитом. Несметное множество лиц всякого звания и пола провожали Святителя Христова. Царь с братьями своими, множеством князей и бояр провожали св. Гурия за Кремлевские ворота (Фроловские). После молебна он принял у святителя Гурия благословение, облобызал его и пожелал ему благополучного пути в Казань, ранее снабдив его подробными указаниями относительно его деятельности особой грамотой (наказом). Около Покровского собора (церковь Василия Блаженного), основанного в память покорения Казани, св. Гурий совершил обычную ектенью и кропление св. водою на все 4 стороны. На Москворецком мосту совершилось особое молитвословие с чтением молитвы о сохранении Царя и Православия; в Симоновском монастыре тоже совершен был молебен. И так все путешествие св. Гурия в Казань, с самого начала до конца, обращено было в непрерывное Богослужение. Укрепляясь молитвою, св. Гурию вместе с своей свитою таким образом приготовлялся к святому делу будущего своего служения. По всем погостам и селам, какие встречались им на пути, свят. Гурий посылал одного из своих архимандритов окроплять св. водою. В Коломне св. Гурий торжественно был встречен владыкою Феодосием и всем освященным собором и совершил здесь литургию и молебен. Тоже было в Рязани и во многих других городах. Прибыв на то место, где предположено было основать г. Чебоксары, св. Гурий, назначив место для соборного храма во имя Введения Божией Матери во храм, поставил на нем полотняную церковь и благословил жителей города Владимирского иконою Божией Матери (находящейся доныне в соборе Чебоксарском). В Свияжске св. Гурий совершил освящение воды, обошел по стенам весь город, окропил все городские стены и при всех воротах читал молитвы, потом совершил литургию и произнес поучение народу.

В Казань прибыл св. Гурий 28 июля – утром. Встреченный всем духовенством, с крестным ходом, он шел в полном облачении в Кафедральный собор, совершил с водоосвящением молебен, обошел весь город, окропляя его св. водою; при всех вратах читал молитвы о сохранении царя и всех православных христиан. Возвратившись в собор, он отслужил божественную литургию, сказал народу поучение и потом совершил чин Православия, чтобы Православие насаждалось право и укреплялось твердо среди вверенной ему паствы.

В грамоте (наказе) Царя и Митрополита святителю Гурию поставлено было в обязанность: поучать все духовенство, мирян, новокрещенных; заблуждающихся еще магометан и язычников приводить в разум истины крепким и сердечным убеждением, избегая принудительности, грубой настойчивости и угроз. К крещению велено было допускать только тех, которые довольно ясно покажут в себе убеждение в истине Православия и изъявят сердечное расположение к крещению. Позволялось принимать и обвиняемых в преступлении, держать и их у себя в доме, покоить, учить правилам христианской веры и крестить, но потом, после крещения, поступать с ними по совещанию с гражданским начальством. Вообще Архиепископу Казанскому повелевалось всевозможно привлекать к себе любовью всех заблуждающихся и ласкою располагать их к крещению. Святитель Гурий так и поступал. Во все воскресные и праздничные дни он сказывал поучения. «К верным слово здраво и немятежно, и учительно имея», говорит очевидец трудов святителя Гурия блаж. Гермоген. С любовью беседуя с неверными о беспредельной любви Божией, свят. Гурий сильно действовал на сердца их, и они крестились во множестве: мужчины и женщины и их дети. По выражению описателя жизни Гурия: «яко некое древо доброродно питает плодами красными и приносит для всех богатое овощие; тако и божественный муж, Архиепископ Гурий, учением своим множество душ приводил к Христу». Жатва была многа, делателей же мало, посему святитель Христов начал заботиться о поучении святой вере детей. На первый раз обучение детей в вере поручено было старцам Зилантова монастыря. Для сей же цели св. Гурий предложил основать и другие монастыри, о чем написал и Царю, на что царь отвечал: «Се дело добро содеваеши, помози тебе Бог. Благая сия речь ваша, еже старцем дети обучати и поганых в веру обращати». Кроме одобрения, царь дал и средства для исполнения благого дела, и обучение детей пошло успешно. И так оно много было покровительствуемо св. Гурием, что еще доныне многие благочестивые граждане, начиная учить детей своих грамоте, служат молебны при мощах его. Не менее того святой Гурий привлекал сердца многих ко Господу и своим милосердием к бедствующим. Блажен. Гермоген пишет о нем: «живяше преподобный нищих кормя, неимущия всеми потребами наделяя, и бедныя, и вдовицы, и сироты заступая, и от бед изымая». При св. Гурии строился каменный кафедральный собор, в честь Благовещения Пресв. Богородицы, и святитель Божий имел бдительный надзор за этим святым делом. Когда же строился придел к собору, во имя святых страстотерпцев князей Бориса и Глеба, то он предавался здесь всенощной молитве. Молитва составляла как бы пищу для сердца св. Гурия, и он почти постоянно проводил в молитве целые ночи, «обнощное стояние в молитвах выну, творя Богу».

Многоразличные заботы духовные, непрерывные труды и подвиги, деннонощные молитвы и пощение, при великом ослаблении телесных сил св. Гурия от крайнего изнурения их в темнице, повергли его в болезнь. В последние годы своей жизни, он уже не мог ходить к божественной литургии и даже стоять за службою. Однако в великие праздники он велел носить себя к службе Божией. Но душа его была бодра. Он пел свои любимые песни церковные, смирял свою плоть постом и не оставлял обычных и возможных дел. «Все настоящее время, говорил он, есть время трудов… Должно подвизаться, не смотря ни на какие трудности». И ему внимали с полным послушанием все близкие к нему, наипаче же присные его сотрудники: Варсонофий, бывший архимандритом Спасо-Преображенского монастыря, и Герман, архимандрит Свияжского монастыря. Предвидя свою кончину, св. Гурий совершенно отрекся от мира, и приказал Варсонофию облечь себя в великий Ангельский чин – в схиму, как знак полной преданности Богу.

В 1563 году, декабря 4, в 8 часу ночи свят. Гурий почил о Господе. Казанская паства горько плакала, погребая своего первого достолюбезного Архипастыря за алтарем соборной церкви Спасо-Преображенского монастыря. Боярин Иоанн Застолбский, в иночестве Иона, положил над могилою чтимого им Святителя надгробный камень и обнес его палаткой, в которой он и сам был погребен вместе с своим сыном, иноком Нектарием. Достойные ученики нашли себе и достойное место близ великого своего учителя и святителя. Здесь же был погребен и св. Варсонофий, бывший епископ Тверской († 1576 года). День кончины св. Гурия празднуется в Казани с великой торжественностью везде, особенно же в Кафедральном соборе, куда чудесно обретенные св. мощи его (4 октября 1595 г.) были перенесены 20 июля 1630 года.

Св. Варсонофий, Епископ Тверской, чудотворец Казанский

Великих людей окружают великие и сотрудники; а от святых Божиих людей делаются святыми и подвизающиеся с ними. Так было и с св. Варсонофием, усердным сотрудником первого казанского Архипастыря – св. Гурия. Но не одно только доброе влияние первосвятителя Казанского и святое дело, которое совершали они, сделали святым Варсонофия. Во многом он обязан был своим величием и тем скорбям, которые, по воле Промысла Божия, он претерпел в юности, и которые сделали его для паствы Казанской драгоценнейшим, паче злата, огнем предочищенного.

Сын бедного священника г. Серпухова (Московской губернии), обременённого делами, Варсонофий получил обычное в то время книжное образование посредством чтения Часослова, Псалтыри, которые служили ему руководством к церковному чтению и пению.

Блажен. Гермоген, составитель жития Варсонофия, говорит, что он «изящно бе доволен божественному гласованию», т.е. не только сам мог петь хорошо, но и направлять к согласному пению других. И это ему оказало великую помощь; а еще более того было полезно ему то молитвенное настроение духа, которое он вынес из благоговейного чтения Часослова и Псалтыри, «вмещающей в себе, по слову св. Василия Великого, полезное от всех богоугодных книг».

В 1512 году Крымские ханы, нарушив дружественную связь с великим князем Василием Иоанновичем, ворвались со множеством злых Татар в русские владения, и, злодействуя всячески, увели многих с собою в плен.

Среди этих несчастных оказался и юный Варсонофий, в мире Иоанн. Ему было тогда около 17 лет. Тяжело было жить ему среди совершенно чужих людей, при том злых врагов, говоривших другим языком и имевших веру, которая внушает смотреть на христиан, как достойных самого низкого презрения. Вот здесь то и оказался пригодным Иоанну тот молитвенный дух, который еще в отрочестве был воспитан в нем. И здесь то впервые в наибольшей полноте он воспользовался заученными наизусть Псалмами, которые «и застарелые раны души врачуют, и недавно уязвленному подают скорое исцеление». Проливая горькие слезы, юный пленник тысячекратно взывал к Господу словами псалмов: Бог мой и заступник спасения моего. Избави мя и изми мя из рук сынов чуждих (88, 27; 143, 11)! И Бог внял его молитвам. Сначала он послал ему ту духовную отраду, какую вообще дает молитва и уединение, направленное к богомыслию. Потом в нем возгорелась такая любовь к Богу, что, чувствуя сладость ее, он забывал и дом родительский и нежные объятия отца и матери, братьев и сестер. Он всецело предавался воле Божией, и Небесный Отец заменил ему всех. Теперь он взывал к Нему: судьбы твоя благи! Блажен человек его же накажеши. Да будет воля Твоя! (Псал. 118, 39; 93, 12). Не тяготясь уже неволею, теперь он старался воспользоваться своим положением достойно Господа, так устроившего судьбу его. Все поручения, какие возлагали на него, он совершал с полнейшим усердием, как бы работая для Самого Господа. И таким образом он приучился к неуклонному послушанию поручаемого. Грубое и небрежное отношение его господь к бессильному молодому пленнику, приучило его к терпению, кротости, воздержанию и посту. Весь день работая, он по ночам прилежал ко всенощной молитве. И все более и более постигая сладость всецелой преданности Богу, он дал обет монашества.

Господа же Иоанна, ценя его добронравие, безропотность, усердие и верность, мало по малу облегчали тяжесть трудов его и входили с ним в более доверчивые отношения. Это дало возможность чрезвычайно способному и внимательному Иоанну изучить основательно язык татарский, научиться грамоте арабский и понять закон их жизни магометанской, так что вскоре он «извык до конца бесерменский язык и грамоту сарацинскую. И бе магометанства скверная предания сарацином добре ведый». Теперь он, как сосуд Божий, совершенно наполнился тем, что требовалось в его будущем служении. И вот, отец Иоанна, после трех лет, узнав о месте пребывания его в татарской земле, пришел туда, выкупил его и возвратил в свой дом. Рад был Иоанн родительскому дому, ласкам матери и близких, но еще более он радовался, получив позволение исполнить обет монашества. Прибыв в Московский Андрониев монастырь, он принял здесь пострижение и назван был Варсонофием. В монашеском житии своем Варсонофий следовал правилам свят. Василия Великого, Ефрема Сирина, Дорофея, Исаака Сирина и Иоанна Лествичника87.

Любовь к Богу, соединенная с богомыслием и представлением Бога пред собою, сердечное расположение к братии, всецелое послушание к настоятелю, непрестанное преобразование себя по образу Христа, чтение Слова Божия, непрестанное наблюдение за собою, размышление о смерти и суетности земных благ, непрестанная молитва, пост и уединение – вот руководительные начала, которых держался в своей жизни св. Варсонофий, следуя наставлениям Святых Отцов подвижников. И «добре прохождаше он житие свое», говорится в прологе. Слава о строгой, богоугодной жизни инока Варсонофия дошла не только до митрополита Макария, но и до самого Государя Царя Иоанна Васильевича.

В 1544 году его сделали игуменом Песношского монастыря (Москов. Губ. Клин. уезда). Чтобы стяжать искусство направления других к спасительным подвигам, Варсонофий предался еще более усердной молитве, а также упражнению в чтении Слова Божия; и Господь даровал ему особенную прозорливость и мудрость, и потому он «вполне был достойным пастырем вверенных ему овец». После завоевания Казани царь Иоанн Васильевич посетил вверенный Варсонофию монастырь и остался им доволен. Когда потом стали избирать достойных сотрудников первому Казанскому Архиепископу св. Гурию, то сам Царь указал на Германа (который посвящен был в Архимандрита Свияжского монастыря и впоследствии был вторым Архиепископом Казанским) и на Варсонофия, который был назначен Архимандритом Спасо-Преображенского монастыря, еще только предположенного к устроению в Казани. Прибыв в Казани, св. Варсонофий немедленно приступил к возложенному на него труду. Впоследствии к Церковному Уставу, написанному самим св. Варсонофием (хранящемуся в Казанском Спасо-Преображенском монастыре), сказано: «а в Казани начать бысть монастырь строитися, кельи и ограда и всякое строение монастырское Архимандритом Варсонофием, еже о Христе с братиею». Почти все 6 человек первых Казанских иноков были Песношские, прибывшие вместе с Варсонофием, а потому и устав монастырский у них был Песношский-же, списанный с устава Троицкого Сергиева монастыря. Вскоре число братии возросло до 100 человек. Это побудило Варсонофия еще с большею ревностью и неутомимостью исполнять принятые на себя обязанности. Видя его святую жизнь и слыша мудрые его наставления, и вся братия монастырская стремилась соделаться подобно ему. И по словам летописца «многие из них отошли в радость Господа», свидетельством чего «служат телеса, нетлением почтенные», обретенные при закладке нового Спасо-Преображенского храма. Святая жизнь Варсонофия благотворно действовала и на многих других и даже на магометан и язычников. «Бе неверныя приводя в Христову веру», говорит о нем блажен. Гермоген. Этому обращению магометан и язычников особенно способствовало то, что он знал татарский язык и всю неосновательность магометанского лжеучения, и все злые обычаи татарские. Просвещаемый и свыше, Варсонофий часто «бе стязаяся с неверными и укоряя их, и препирая, и ко крещению приводя, уча и наказуя веровати во святую Троицу». Вот когда стали совершенно видимыми те пути Божии, коими Господь готовил Варсонофия, посредством татарского плена, к его великому служению – к просвещению их светом христианского учения. Не мало содействовало обращению многих ко Христу и то, что Варсонофий знал искусство врачевания больных. Терпеливо осматривая больных, приходящих к нему, он каждому указывал какое-либо особое врачевство и всех поучал обращаться к Всецелителю Господу, Спасителю нашему, и «во имя Господа, многие болящия телесне уврачева, мзды не приемля», что, конечно, возбуждало еще большее доверие к нему. К своему Архиепископу, св. Гурию препод. Варсонофий питал самую сердечную любовь. Он охотно и верно исполнял все его поручения, а потому и св. Гурий дарил его такой же любовью. Он делал его участником своих тайных дум и чувств относительно лучшего устроения Казанской Епархии; делил с ним тяжелое бремя своей болезни; пред кончиною же свою просил его возложить на себя схиму, что и совершил Варсонофий; он закрыл глаза своего господина, на которые всегда взирал с такою любовью и желанием исполнить все, что безмолвно, но ясно выражалось в них, ибо во всем «бе повинуяся преподобному святителю Гурию». После нескольких лет усерднейшего служения Богу и св. Его церкви в Казани, Архимандрит Варсонофий был поставлен (в 1567 году) в Епископа Тверского, на место почившего о Господе свят. Акакия, который еще во время иеродиаконства Варсонофия предсказывал, что он займет в Твери его место. Сделавшись Епископом, Варсонофий еще более начал трудиться над усовершенствованием себя во всех отношениях, наипаче же «бе угождая Богу постом, и бе пребывая во всенощном стоянии, молитву принося, выну (постоянно) Богу». Чтобы не быть праздным никогда, он продолжал списывать полезные книги и делать монашеские клобуки, и посылал их в Казань братии своей обители, прося молитв о себе. Во всех делах управления паствою св. Варсонофий являл примерную назидательность, ибо всякое слово его было полно духовной мудрости и спасительно, «прият бо от Бога благодать рассуждения». Время его Епископства было тяжелым временем для всей России. Благоверный царь Иоанн IV Васильевич, сделавшись Грозным, учредил опричнину, которая буйствовала безнаказанно в тех пределах, которые не принадлежали к опричнине. Тверь не входила в опричнину. Св. Митрополит Филипп, поставивший во Епископа Варсонофия, пытался было остановить царя, но был сослан в Тверской Отроч монастырь и предан там смерти. То же было и с назначавшимся в преемники ему Архиепископом Казанским Германом, вместе с Варсонофием прибывшим в Казань и служившим здесь во все время жизни св. Гурия. Нежданная смерть столь близких и дорогих сердцу Варсонофия святых лиц глубоко подействовала на него, удручая и без того отягченную его жизнь. К сему еще присоединилось страшное бедствие от голода, а также и от моровой язвы, от которой умирало скоропостижно бесчисленное множество людей; особенно свирепствовала эта болезнь в Москве. Тверская же паства сохранилась от этой заразы молитвами ее святителя. Врачуя телесные болезни, он исцелял и духовные недуги своих пасомых и тем отстранил от них правосудный гнев Божий. Когда Варсонофию было около 80 лет, он почувствовал, что уже не может управлять своею паствою, так как телесные силы его заметно ослабели и сердце истомилось от духовных скорбей и стремления к полному совершенству подвижнического жития. Получив увольнение от управления паствою, св. Варсонофий прибыл в созданную им Спасо-Преображенскую обитель в Казани и облекся в великий ангельский образ, схиму, «труды к трудам прилагая и угождая Богу постом, молитвою, милостынею и всенощным стоянием». Когда по болезни он не мог уже стоять за богослужением то просил своих учеников возить себя к богослужению на тележке чтобы не лишиться наслаждения общим славословием Господу. Наконец старость истощила последние его силы, Апреля 11 дня 1576 года он, предвидя свою кончину, причастился Св. Таин, и взглянув с любовью на предстоящих учеников, мирно почил о Господе. Св. тело Варсонофия с честью погребено было Архиепископом Тихоном и положено недалеко от алтаря соборной церкви Спасо-Преображенского монастыря, близ гроба св. Гурия, с которым он так близок был при жизни.

Обретение мощей святых святителей и Чудотворцев Казанских Гурия и Варсонофия

Великая милость Божия, явленная граду Казани в даровании святых мощей Архиепископа Казанского Гурия и Епископа Тверского Варсонофия, совершилась неожиданно.

В 1595 году благочестивый царь Феодор Иоаннович повелел создать в Казанском Спасо-Преображенском монастыре новую каменную церковь в честь Преображения Господня. Восточная стена новой церкви, более обширной, чем прежняя деревянная, должна была идти тем самым местом, на котором за алтарем прежней церкви погребены были Святители Гурий († декабря 4 дня 1563 года) и Варсонофий († 11 апреля 1576 года), а потому предположено было перенести с этого места на другое останки Святителей, когда копающие рвы дойдут до их гробов. Митрополит Гермоген приказал Спасо-Преображенскому архимандриту Арсению устроить приличные ковчеги, чтобы в них с подобающей честью перенести останки Святителей. Оба гроба Святителей были открыты октября 4-го и оказались нимало не предавшимися тлению. Архимандрит Арсений немедленно донес о сем митрополиту Гермогену, который, совершив со всем градским духовенством божественную литургию и панихиду по Святителям Гурию и Варсонофию, отправился к месту обретения гробов и, пришедши, поклонился им со всеми сослужившими. Необычайность нетления гробов Святителей вложила в блаженного Гермогена благоговейное дерзновение всенародно открыть гроб Святителя Гурия. Открыли гроб, и «видехом», пишет сам Гермоген в описании жизни святителя Гурия, – «диво, его же не надеяхомся. Рака бо святого бе полна благоухания мира, как чистой воды, мощи же св. Гурия вверху мира, яко губа ношахуся. Нетлением бо одари Бог честное и многотрудное его тело, яко и ныне зрится всеми. Токмо мало верхние губы тления коснуся: прочие же его уды целы быша, ничем же невредимы. Осязахом же и погребальныя ризы его и бяху крепки зело». «Потом же открыхом раку преподобного Варсонофия, и видихом многих нетлением почтени от Бога мощи святого Варсонофия. К ногам преподобного тление коснуся; но обаче не токмо кости не разрушены, но крепки бяху зело; и никакого же слабости в составах имуще, якоже и Гурию Святителю. И погребальные ризы такожде, яко и Гурию преподобному, новых крепчае». Между тем как происходило такое освидетельствование, благоухание от мира из гроба Святителя Гурия далеко разлилось по воздуху и привело всех присутствующих в необычайный духовный восторг. Святитель Гермоген сам и весь освященный собор с величайшим благоговением помазались тем миром. А за ними с полнейшею верою и живейшею радостью помазывались миром и все присутствующие мужчины, женщины и дети.

Многие из недужных всякого рода и пола, помазавшись миром, мгновенно получали исцеление и громко славили Бога и Святителей Гурия и Варсонофия. Потом чудотворные мощи святых были переложены из гробов в ковчеги и поставлены наверху земли, чтобы все приходящие могли видеть их, целовать и прославлять милость Божию, явленную в множестве чудесных исцелений больных. Из множества чудес от новоявленных мощей, совершенных во время жизни митрополита Гермогена, славного впоследствии патриарха всероссийского, скажем о некоторых, записанных им:

1) Ключарь Кафедрального Собора, по имени Иоанн, болел глазами так жестоко, что даже не мог вкушать пищи; но когда открыты были гробы Святителей, то он приложился к ним своими больными глазами и его глаза стали здоровы.

2) Боярский сын Феодор Кашкаров, живший в Арзамасском уезде, болел глазами 30 недель и не видел ничего. Его бабушка, Прасковья Болтина, прислала его матери мира из раки св. Гурия, чтобы им помазали глаза больному. Когда это было исполнено, то с глаз больного как бы спала чешуя, и он сделался совершенно здоров.

3) Ростовский гражданин Иван Филиппов весьма жестоко страдал болью в голове и в одном глазу. Все думали, что глаз его должен пропасть. Но больной с верою пошел в Спасский Казанский монастырь, помолился Господу, усердно призывая на помощь св. Гурия и Варсонофия, помазал голову и глаз миром из раки св. Гурия и стал здоров.

4) У сапожного мастера в Казани дочь Евдокия страдала расслаблением всех членов так, что и не думала когда-нибудь выздороветь, но отец ее обратился с верою к св. угодникам Божиим Гурию и Варсонофию, помазал миром из раки св. Гурия все тело больной своей дочери, и она вскоре выздоровела.

5) Некий купец Савва был так болен, что не владел ни руками, ни ногами и потерял разум. Его домашние свезли его с верою к мощам св. Гурия и Варсонофия; после молебна помазали его миром из раки св. Гурия, и больной сделался здоров.

6) У крестьянина села Кадышева жена Соломония была часто и жестоко разбиваема злым духом. Муж ее долго лечил ее посредством ворожей, но пользы не было; наконец, познав свой грех, он с раскаянием и молитвою обратился к Господу Спасителю, Пречистой Его Матери, прося исцеления. После того, в сонном видении ему велено было призвать в молитве новоявленных Казанских Чудотворцев. Проснувшись, он рассказал о видении своей жене; отправился с ней к мощам св. Гурия и Варсонофия, отслужить с верою молебен и жена его получила исцеление.

Кроме сего было много и других чудес. Описав эти чудеса, митрополит Гермоген известил об открытия мощей святых Святителей Чудотворцев Казанских Благочестивейшего Государя и патриарха Иова. По распоряжению их, мощи Святителей были внесены в церковь Спасо-Преображенского монастыря, где они и почивали до 1630 года 20-го июня, когда по распоряжению митрополита Матфея, св. мощи архиепископа Гурия были перенесены в Кафедральный Благовещенский Собор, где они почивают доныне, помещаясь в драгоценной раке, на левой стороне, привлекая множество молящихся своими неисчислимыми чудесами; а мощи св. Варсонофия пребывают в Спасо-Преображенском монастыре, на правой стороне от входа, в такой же прекрасной раке, осеняемой богатой сению.

День открытия чудотворных мощей св. Гурия и Варсонофия (октября 4-го дня 1595 года) был днем великого торжества в богоспасаемом граде Казани! Да и как было не торжествовать? Человек по своему телесному составу должен возвратиться в землю. Но Господь, препобедив законы и силы природы в нетлении мощей св. Святителей гурия и Варсонофия, и в чудесах, явленных по открытии их и доныне неоскудно являемых, показал свою дивную милость ко всем нам. Кроме того, нетлением мощей св. Чудотворцев Казанских Господь видимо засвидетельствовал истину православной Церкви, показал преизобилие благодати, пребывающей в ней и в частности в церкви Казанской, в коей светили светом своего учения и жизни первые Святители и Просветители, Казанские св. Гурий и Варсонофий. В нетленных мощах св. Чудотворцев Казанский Всеблагий Господь даровал Казани чудный источник исцелений от всяких болезней. Св. мощи – прибежище для всякого рода несчастных и обременённых. «Мощи святых» говорит св. Иоанн Дамаскин, «аки спасительные источники дарова нам Владыка Христос, яже многоразличныя благодеяния источают». Св. мощи – живая проповедь о воскресении мертвых и вечной жизни. Сохраняющий телеса святых нетленными, не силен ли восстановить и нас всех в последний день для блаженной жизни будущего века? Мы можем радоваться о Боге Спасителе нашем, так дивно прославляющемся в многоцелебных мощах святых Своих! Но, радуясь, мы должны постараться быть достойными этой милости Божией. Потщимся же своею верою и доброю жизнью соделать св. Чудотворцев Казанских скорыми заступниками нашими, готовыми спешить на помощь нам во всех нуждах, скорбях и болезнях наших. Подражая предкам нашим, будем, молясь Господу, призывать на помощь св. Святителей Гурия и Варсонофия. Кроме дня обретения мощей святых Чудотворцев Казанских Гурия и Варсонофия (октября 4) и перенесения мощей св. Гурия (июня 20), с такою же торжественностью празднуется дни памяти их Декабря 5-го (св. Гурия) и Апреля 11-го (Варсонофия).

Не мало бывает усердно молящихся пред мощами св. Чудотворцев и постоянно, в особенности же в дни чтения акафистов в честь св. Гурия по четвергам после литургии и по воскресеньям после вечерни в честь св. Варсонофия.

Св. Герман, второй Архиепископ Казанский

Не многие города и веси имеют такое духовное благодатное богатство, как город Казань и сопредельный уездный городок Свияжск, где почивают честные мощи св. Германа, усердного сотрудника и достойного преемника св. Гурия, первого Казанского святителя. Союз святой любви, соединивший Герман с Гурием, начался еще тогда, когда он был очень молодым и остался неразрывным на веки.

Уроженец города Старицы (Тверской губернии), Герман, в мире Григорий, происходил из знатного рода Садыревых-Полевых. Благочестивые родители воспитывали его измлада в глубоком благочестии, к которому он и сам прилежал со всем тщанием. Уклоняясь от детских игр, он всегда любил ходить в церковь, был кроток и степенен. Родители, радуясь такому нраву своего единственного сына, поспешили обучить его молитвам, чтению Псалтыри и других божественных книг. С летами степенность Григория еще более увеличилась. Сделавшись юношей, он прилежно занимался чтением священных книг, по-прежнему усердно посещал церковное Богослужение и предавался уединенной молитве. В пище он был так воздержан, что иногда доходил до изнеможения. Родители его, опасаясь за его здоровье, увещевали его умерить свой пост и советовали ему заняться хозяйственными заботами по имению, которого он имел быть наследником. Но Григорий словом и делом показывал, что его более всего занимает жизнь для Бога, а не земные ненадежные блага, и даже вообще не жизнь настоящая, а будущая вечная, о которой он и хотел приложить все свое попечение. Когда ему исполнилось 25 лет (около 1530 года), это давнее желание Григория исполнилось. Оставив все достояние свое родителям, он поступил в Волоколамский-Иосифов монастырь и вскоре принял здесь иноческий образ с именем Германа. Монастырь этот отличался строгостью порядков подвижничества и многотрудною жизнью его обитателей. Здесь между иноками был великий подвижник, преподоб. Гурий, сделавшийся потом игуменом. Все это и было дорого преподобному Герману, давно жаждавшему такого общества, в котором бы он, при собственном стремлении духа к иноческом подвигам, был окружен лицами, способными возбуждать его к большим подвигам. Как инок юный, Герман считал себя ниже всех, а потому он охотно исполнял все послушания, возлагавшиеся на него. Как человек книжный, пр. Герман особенно много трудился над списыванием богослужебных книг. К службе Божией он приходил первым, а оставлял храм последним. Св. Гурий примером светлых добродетелей своих предходил Герману, а Герман ревностно следовал ему. Так продолжалось около 20 лет, и потому они сделались единонравными и сблизились настолько, что последующая взаимная просветительная деятельность их в Казанском крае была для них взаимных духовным утешением. Около 1550 года смиренный Герман был приглашен в игумены Старицкого Успенского монастыря. На это приглашение он отвечал присланным от старцев: «Господие мои, кто я убогий добрыми делами и немощный в подвигах, чтобы мог принять на себя бремя управления обителью и попечения о спасении братии. И вещественные корабли не вверяются неопытным; а мне ли униженнейшему паче всех и немощному принять в управление корабль Христов, руководство ко спасению искупленных кровью Христовой?» Но, по неотступность просьбы братии, он принял приглашение и был посвящен в архимандрита тем же прозорливым святителем Акакием, который предсказывал о святительстве в Твери св. Варсонофию, Чудотворцу Казанскому. Свое пребывание в новооснованном монастыре родного города пр. Герман ознаменовал общим устроением обители, благолепным украшением монастырских храмов, а более всего благоговейным священнослужением и упорядочением жизни братии по тем правилам, по коим научился святым подвигам он сам. Приготовив себе преемника в лице препод. Иова (бывшего потом Всероссийским патриархом), Герман возвратился в прежнюю свою обитель, чтобы здесь предаваться безмолвной жизни о Господе. Здесь он опять встретился с Гурием, и вскоре Господь воззвал их обоих на высшее и труднейшее служение. В 1552 году покорена была Казань. По особенному избранию Божию первым архиепископом Казанским назначен был св. Гурий. В трудном деле устроения новой Казанской паствы первому ее святителю требовались сотрудники, равно преданные Богу и святой церкви. Посему понятно, что жребий сотрудничества великому Святителю пал на его присного сподвижника Германа, который действительно и был назначен архимандритом первоклассного Свияжского монастыря. Св. Герман прибыл в Свияжск вместе с Гурием (в июле 1555 г.). Город Свияжск, поставленный в 1550 году царем Иоанном IV Васильевичем, был в первое время областным городом, значение коего он поддерживал и далее. Этому должен был соответствовать и монастырь, который обязан был устроить в Свияжске св. Герман, получивший на это и средства. Прибыв в Свияжск, пр. Герман избрал для монастыря самое возвышенное место и устроил в нем Никольскую церковь, с обширною трапезою, и величественный соборный храм, в честь Успения Божией Матери; расписал его благолепною живописью и освятил в 1561 году. Келии были устроены на первый раз деревянные (на том месте, где ныне находится трехэтажный братский корпус). Показуя братии образ смиренного подвижничества, препод. Герман, часто уединялся в небольшой кельи, при колокольне Никольской церкви и здесь предавался неусыпной молитве. Кроме того, он неоскудно назидал всех приходящих к нему словом божественного учения, наипаче же приводил всех окружающих его ко спасению примером своей Христоподражательной жизни. Поэтому обитель Свияжская все более увеличивалась в количестве братии и сделалась местом духовного оглашения верою, просвещения св. крещением и утверждением в православии. В последующее время Свияжский Успенский монастырь сделан был миссионерским. Девятилетние неустанные святые труды и великие подвиги преподобного Германа сделались известными не только во всех окрестностях, но и в Москве – митрополиту и государю. Посему, когда почил о Господе первый Казанский святитель Гурий (4 декабря 1563 года), то преподобный Герман единодушно избран был и рукоположен в архиепископа Казанского. Единоверный и единомысленный с почившим первосвятителем Казанским, свят. Герман, сделавшись преемником Гурия на великом поприще своего служения, верно следовал стопам предшественника своего, как говорит жизнеописатель его, архиепископ Казанский Григорий. Он был, как передает предание, «око слепым, нога хромым, жезл претыкающимся и падающим, утешитель скорбящим». Как муж многоопытного ума, святой жизни и неоскудный благотворитель, свят. Герман светло сиял своими добродетелями, озаряя мрак язычества и магометанства, окружающего Казань. Постоянное мудрое попечение о пастве, торжественное богослужение, совершавшееся им во все нарочитые праздники, напаяли, укореняли и оплодотворяли те семена благочестия, которые были посеяны его святым предшественником. Царь Иоанн Васильевич, узнав о такой жизни свят. Германа и в особенности о том, что он отличался необычною кротостью и смирением вызвал его в Москву, чтобы назначить его митрополитом. Быть может, царь надеялся, что он найдет в Германе кроткого зрителя своих жестоких и несправедливых поступков со многими верноподданными и даже с высшим служителем св. Церкви, св. митрополитом Филиппом, который обличал царя за его худую жизнь. Но при первой же беседе царь увидел, что он ошибся, и потому велел свят. Герману оставить митрополичьи покои. Год и 7 месяцев свят. Герман принужден, был жить в Москве в великой скорби, тесноте и всяких лишениях. Когда открылся суд над святым Филиппом, то свят. Герман безбоязненно засвидетельствовал правоту св. Филиппа и обличил старавшихся, угодить царю чрез обвинение Филиппа. Правдивая речь, однако, не тронула сердца Грозного. Филипп был умерщвлён, а вскоре затем, именно 6 ноября 1568 года почил о Господе и Герман, сделавшийся жертвою моровой язвы, как утверждали одни, или пал «жертвою смертоносного поветрия, исходившего от Грозного», как полагают другие. Находившиеся при нем архимандриты Иродион Свияжский и Иеремия Казанский с горьким плачем погребли своего архипастыря и учителя в церкви св. Николая (что на Мокрой). По замечанию преосвященного Григория, поветрие и гнев Грозного царя содержали всех в страхе, а потому и не было при погребении свят Германа ни одного из архиереев. Смиренный святитель Божий смиренно окончил и жизнь свою. Но, по слову Господа Спасителя, всяк, смиряяйся, вознесется. Вознесся же высоко и святит. Герман. Господь видимо принял дух Германа к Себе, а честное тело его сохранил нетленным и сделал многоцелебным. Через 24 года после кончины св. Германа, иноки Свияжской обители и граждане пожелали иметь у себя мощи свят. Германа. Царь Феодор Иоаннович и ученик Германа патриарх Иов дали на это свое согласие, и св. мощи Германа перенесены были в Свияжск, где встретил их (25 сентября 1592 г.) митрополит Казанский Гермоген (бывший потом Всероссийским патриархом) и совершил архиерейское погребение. Когда св. мощи Германа внесены были в храм Успения Богородицы, где они почивают доныне, то дивное благоухание распространилось не только в храме, но и во всем монастыре. Стали прибегать к мощам Чудотворца многие одержимые разными болезнями, и по вере получали исцеление: бесноватые, слепые и страждущие разными болезнями и недугами. Многие получали исцеление даже по принесении к ним только иконы св. Германа, в память чего доныне икона свят. Германа с великим благоговением и плодотворною верою принимается всеми окрестными жителями.

Митрополит Казанский Лаврентий сам видел на себе благодатное действие Чудотворца Германа и в чувстве благоговения к нему составил церковную службу св. Герману, с кратким описанием жизни его и чудес, бывших по молитвам пред мощами св. Германа и иконою88. Соответственно тому, как святой Герман, по дару благодати Божией, знаменовал себя чудесными исцелениями, усугубляемо было и прославление. Так митрополитом Казанским Маркеллом, с соизволения патриарха Адриана (бывшего прежде митрополитом Казанским), св. мощи Германа положены были в новую, обложенную серебром раку (6 октября 1696 года). Митрополитом Казанским Тихоном мощи свят. Германа перенесены были от алтаря на середину храма и постановлено было праздновать этот день (23 июля) так же, как день его кончины. Здесь, за левым клиросом, мощи св. Германа почивают доныне, источая всем с верою приходящим к ним потребные милости, которых, по молитвам святого Чудотворца Германа, да не лишит Господь и всех нас, в особенности же да избавит он, Многомилостивый, от напрасныя смерти, смертоносныя язвы, губительства и всякого зла.

Преемниками святителю Герману были следующие иерархи:

Архиепископ Лаврентий 1-й, рукоположенный из игуменов Волоколамского монастыря, в коем он и скончался, будучи на покое (в 1574 году).

Архиепископ Казанский Вассиан (из архимандритов Московского Новоспасского монастыря) был в Казани только 4 недели. Он погребен в Кафедральном Соборе у северной стены.

Архиепископ Казанский Тихон 1-й был из игуменов Иосифа Волоколамского монастыря. Он управлял Казанскою епархией менее года († 1576 года). Тело его почивает в склепе под главным алтарем Соборным.

Архиепископ Казанский Иеремея из архимандритов Спасо-Преображенского Казанского монастыря. При нем обретена Чудотворная Казанская икона (8 июля 1579 года). Он скончался († 1581 г.) на покое в том же монастыре, из коего прибыл в Казань.

Архиепископ Казанский Косма из настоятелей Кирилло-Белозерского монастыря. Управлял Епархией недолго. Он скончался († 1583 г.) на покое в том же монастыре, из коего прибыл в Казань.

Архиепископ Казанский Тихон II, знаменитый защитник Псковского Печерского монастыря от нападения Польского короля Стефана Батория; участвовал в избрании первого русского патриарха – Иова, ученика св. Германа. Казанская епархия тогда возведена была в митрополию (1589 г.) и архиепископ Тихон был первым митрополитом Казанским.

Знаменитый Гермоген (бывший потом Всероссийским патриархом), именовался митрополитом Казанским и Астраханским. В качестве смиренного иерея Гостинодворской церкви он принимал горячее участие в торжестве обретения св. Чудотворной Казанской иконы Божией Матери (1579 г.) Будучи потом архимандритом Спасо-Преображенского монастыря, он записывал чудеса, бывшие от нее. В мае 1589 года он посвящен был в сан митрополита Казанского и мудро управлять епархией 17 лет, обращая особенное внимание на просвещение христианскою верою инородцев Казанского края. При нем перенесены из Москвы в Свияжск мощи св. Германа (1592г.) и обретены мощи св. Гурия и Варсонофия (1595 г.), после чего он составил жития их.

Находясь в последние годы в Москве, он, во время переговоров о женитьбе Лжедмитрия на Марине Мнишек, потребовал, чтобы она приняла православие, за что был выслан из Москвы. В 1606 году он был сделан Всероссийским патриархом и во время нападения на Россию поляков мужественно защищал православие и народность. Многие, вследствие прекращения царского рода, присягнули Владиславу, сыну короля Польского. Гермогену грозили смертью за то, что он благословлял всех ополчиться за родину, но он отвечал: «Запрещу, если увижу, что Владислав – сын православия; велю, если сего не будет». Изменник Салтыков поднял нож против святителя, но Гермоген возвысил против ножа крест и сказал: «вот знамение против ножа; да взыйдет клятва на главу твою». При помощи Ляпунова он разослал повсюду грамоты с приглашением всех истинных сынов России на защиту ее от Поляков, попиравших св. веру, разорявших храмы Божии и предавших все запустению. Они заключили Гермогена в келью Чудова монастыря и, моря голодом, требовали, чтобы он запретил подступать к Москве разным ополчениям, шедшим по зову его на освобождение Москвы. Гермоген остался непреклонным и скончался мученическою смертью от голода. Вскоре потом пришло ополчение из Казани и Нижнего Новгорода, сопутствуемое св. Чудотворною Казанскою Иконою Божией Матери, и Москва была очищена от поляков (22 октября 1612 года), а вслед за тем избран был царь из ныне царствующего дома Романовых – Михаил Феодорович, отец которого был преемником патриарха Гермогена по патриаршеству.

Краткий очерк истории распространения христианства в Казанском крае в XVI и XVII веках 89

Покорение Казани было предпринято не столько из политических целей, сколько из мотивов чисто религиозных. Ясным доказательством этого служат слова Иоанна Грозного, сказанные перед походом и после него: «не могу терпеть погибели христиан, вверенных мне Христом моим; хочу страдати за веру православную и святые церкви не токмо до крове, но и до последнего издыхания, до смерти, и Христос, видя несомненную веру мою, освободит нас от всех врагов наших»90. По взятии Казани он говорил: «да познают Бога истинного неверные, новые подданные России, и вместе с нами да славят Святую Троицу во веки веков»91. Следовательно, целью похода на Казань было освобождение христиан из рук неверных и насаждение среди них истин православной веры и церкви. Такого взгляда относительно похода держалось и духовенство и народ. Достаточно привести выдержки из послания к Иоанну Феодосия, архиепископа Новгородского, чтобы убедиться в том, какое сочувствие встретил Иоанн со стороны духовенства, отправляясь в поход: «И ты царь и государь, пишет ему ответную грамоту Феодосий, взяв упование на Господа Бога и Пречистую Его Богоматерь и на великих чудотворцев, хочешь свой царский подвиг учинити, иже даст Бог (тебе) идти на своего недруга на Казанского, в избавление христианскому кровопролитию…92. Даст ти Господь Бог в руце твои царство, иде же твоим бы подвигом тут Христос славился… О сем убо, Государь, мы смиреннии, царския победы на ваши враги исповедаем, яко да в покорении будут врази ваши»93.

Покоривши Казань под свое владычество, Иоанн энергично приступил к обращению инородцев в христианство. Первее всего, по взятии города, он водрузил хоругвь на новопокоренной земле, велел на этом месте построить церковь в честь св. хоругви, с изображением Нерукотворного Образа, и близ нее другую – во имя св. мучеников Киприана и Иустины. 4 октября, в день въезда в Казань, Иоанн заложил соборную церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Прекрасно понимая просветительскую деятельность монастырей, как рассадников духовного просвещения среди инородцев, Иоанн, еще в бытность в Казани, заложил монастырь Зилантов, указал место для монастыря Спасо-Преображенского. При нем же был основан Троице-Сергиевский монастырь в Свияжске и начат Богородице-Успенский. В последующее время учреждено было и еще много других монастырей. Так возник монастырь Троицкий в г. Чебоксарах, построенный Святит. Германом в 1566 году во время управления его Казанской епархией; в 1567 году Св. Герман выстроил в самой Казани близ кремля монастырь Иоанно-Предтеченский. Вновь возникшие монастыри были щедро обеспечены со стороны правительства содержанием, так что благодаря этому лицам монашествующим, представлялась широкая возможность, не отвлекаясь заботами о насущном куске хлеба, сеять семена христианского учения среди инородцев.

Первыми провозвестниками христианства среди инородцев в новопокоренном Казанском каре были святые Первосвятители – архиепископ Гурий и его сотрудники Св. Герман и Варсонофий, а затем духовенство приходское и монастырское, кои все вообще согласно совершали святое дело распространения христианского света, а некоторые из них выдвигались как особенно избранные благовестники. Св. Гурию, пред отправлением его в Казань, царь Иоанн IV и митрополит Московский Макарий, дали так называемую «наказную память», в которой определялось его деятельность, как архиепископа среди инородцев. Этим наказом предписывалось ему выказывать особенное участие и любовь к тем лицам, которые изъявят желание перейти в христианскую веру. Крестить, говорилось в этом наказе, нужно только тех, которые добровольно желают этого, и крестившихся следует почаще призывать к себе для наставления в истинах православной веры и церкви. Этим же наказом давалась возможность принимать под свое покровительство лиц, преданных суду и вообще всех гонимых, печаловаться о них и ходатайствовать пред светскою властью об облегчении их участи. «Из этой наказной памяти видно, говорит историк распространения христианства в Казанском крае А.Ф. Можаровский, какими началами, по намерениям царя, власть духовная должна была руководствоваться по отношению к неверным в новопокоренном крае. Царь отвергал всякие насильственные меры при обращении инородцев в христианство. Он желал напротив, чтобы неверные научились смотреть на христианского пастыря, как на своего отца, проникнутого к ним искреннею любовью, ревностно заботящегося об их временном и вечном благополучии»94. И Св. Гурий ревностно принялся за дело благовестия. Вскоре по прибытии в Казань, он взялся за устроение монастырей, указанных царем Иоанном. Так он докончил Зилантов монастырь близ Казани, Спасо-Преображенский в Кремле и Успенский в г. Свияжске.

Для большего успеха распространения христианской веры он послал в эти монастыри опытных старцев, с тем, чтобы они обращали «поганых в христианскую веру и обучали иноверческих детей христианской грамоте, дабы и они, взошедши в возраст, могли научати басурманы». Ближайшими помощниками и сотрудниками Св. Гурия были архимандрит Спасского монастыря Варсонофий и Свияжского Успенского – Герман. Деятельность Св. Гурия и Варсонофия прекрасно обрисовывает митрополит Казанский Гермоген в составленных им жизнеописаниях этих мужей. Вот что, например, говорит он о миссионерской деятельности Св. Гурия95. «И неверныя учая и наказуя познати истиннаго Бога и Творца всему, и веровати во Отца и Сына и Св. Духа, во святую и неразделиму Троицу единосущну, и многия неверныя в веру приведе, и крести их множество и жены и дети; всюду убо Божия богатно излияся благодать, по писанному: посетил еси землю, и упоил еси ю, умножил еси обагатити ея даром благодати Св. Духа, св. крещением; и явишася мнози от неверия праволавнии, ихже имена в книгах животных. И бывает преподобный, яко некое древо доброродно кипящее плоды красными, и всем произносящее богатно овощие: тако и сей божественный муж Гурий архиепископ учением своим множество душ присвояет Христу». О Святит Варсонофии он замечает: «бысть во всем образ братии к добродетели, монахи наставляя, и мирския поучая, и неверныя приводя в Христову веру…, языками многими видяще глаголати, стязаяся с неверными, и укоряя их, и препирая, и ко крещению приводя, уча и наказуя веровати во святую Троицу»96. Об апостольской деятельности Св. Германа находим указание у историка Русской Церкви, преосв. Филарета Черниговского. Он говорит: «Святитель Герман (1555–1576), будучи (1564–67) еще в сан архимандрита Свияжского Богородицкого монастыря, усердно помогал своему архипастырю святителю Гурию в деле обращения иноверцев к вере Христовой. Став преемником на Казанской кафедре Св. Гурию, св. Герман продолжал апостольское дело обращения иноверцев в христианство с тою же ревностью»97.

С не меньшею ревностью подвизался на поприще распространения христианства и митрополит Гермоген (1589–1606), вступивший на Казанскую кафедру спустя двадцать слишком лет по смерти св. Германа. На долю его выпало трудное дело служения Казанской церкви в то время, когда среди политического шатания Руси поколебалось доверие и к внутренней силе, к свету христианства, с которым она вступала в темные, ново-завоеванные края. Начали появляться отпадения от веры новокрещенных. И вот митрополиту Гермогену предстояло трудное дело привлечения к церкви отпадших из новокрещенных и борьба с усилившимся влиянием исламизма и язычества. А что действительно юная паства его находилась в опасном состоянии, это можно видеть из письма его к царю Феодору Иоанновичу. Вот как он изображает состояние своей паствы: «Новокрещенные к церквам Божиим не приходят и крестов на себе не носят, а в домах своих Божиих образов и крестов не держат и попов в домы свои не призывают и отцов духовных не имеют; и детей своих не крестят; и умерших к церкви хоронити не носят, кладутся по старым своим татарским кладбищам; да и многие, добавляет он далее, скверные татарские обычаи новокрещены держат бесстыдно, а христианской веры не держаться и не навыкают». Гермоген употреблял все средства для исправления заблудших, но к сожалению успехи были малые. Так он в 1591 году 12-го февраля собрал всех новокрещенных в церковь Пресвятой Богородицы и в течении нескольких дней убеждал оставить свои обычаи и держаться христианской веры, но убеждения его на слушателей не произвели желаемого действия; они по-прежнему не переставали уклонятся от церкви православной и не отставали от татарских обычаев. После этого Гермоген приступил к решительным мерам: он послал письмо к царю, в котором описал состояние своей паствы и просил помощи в таком трудном деле, как исправление заблудших. Царь 18 июля 1593 года послал воеводам Казанским грамоту, в которой наказывал собрать всех новокрещенных и объявить им, что они крестились по собственной воле и, отступивши от христианской веры, они тем самым нарушили клятву, и что царь скорбит об их душах. Вместе с тем предписывалось разобщить новокрещенных от неверных и выселять первых в особую слободу, поручивши неослабный надзор за ними какому-нибудь опытному боярскому сыну, наказав ему «над новокрещенны беречи того накрепко, чтобы они крестьянскую Христову веру держали крепко, а в татарскую бы веру не обращались, а для научения бы всем новокрещенным приходити к митрополиту часто». Татарские мечети повелевалось разрушить. Но и такие меры не привели к желаемым результатам.

После Гермогена оказал большие услуги распространению веры митрополит Ефрем, святительствовавший в Казани в период междуцарствия. Однако и при нем дело распространения христианства едва подвинулось вперед, потому что ему приходилось выполнять другую задачу, – это спасение церкви православной от притязаний папства и отечества – от Поляков. Он удержал в повиновении инородцев, думавших в это смутное время освободиться из-под власти Русских и усмирил уже начинающийся среди них бунт. Влияние его на инородцев было так велико, что когда собралось ополчение князя Пожарского для освобождения Москвы, то по его гласу инородцы дали слово идти на очищение Московского государства от его врагов. Это ополчение, напутствуемое благословениями митрополита и имея в своем стане икону Казанской Божией Матери, посланную митрополитом, 22 октября 1612 года освободило Москву от врагов. Смуты междуцарствия в значительной степени отвлекали как духовенство, так и правительство от инородцев. Но после этого периода, когда все смуты улеглись, на инородцев опять было обращено большое внимание и должное христианское попечение. Попечение это выразилось со стороны правительства в издании различных постановлений, касающихся обращающихся и необращающихся в христианство иноверцев.

Правительство, следя за ходом распространения христианства, говорит Можаровский, поняло, что «после духовных утешений, не нужно лишать и внешних поощрений ревностью к вере, особенно имеющих свое значение и силу для людей простых, в быту низших сословий». И вследствие этого инородцам предоставлялись некоторые привилегии и льготы. Первое постановление таковое было издано царем Михаилом Феодоровичем в 1628 году. Здесь говорилось: «Ведомо учинилось Великому Государю Михаилу Феодоровичу и Святейшему Филарету патриарху Московскому, что на Москве и в городех у иноверных и некрещенных иноземцев служат православные христиане и тем православным христианам от иноверцев чинится теснота и осквернение, и многие без покаяния, без отцов духовных помирают, и в великий пост и в иные посты мясо и всякий скором едят неволею. И Великий Государь указали: православных христиан у иноземцев некрещенных из дворов взяти, у некрещенных иноземцев во дворех быти не велели, чтобы в том христианским душам осквернения не было и без покаяния не помирали бы98.

В Уложении царя Алексея Михайловича мы встречаем такого рода постановление относительно иноверцев: «а которые иноземцы живут у иноземцев же некрещенных разных вер, и похотят те иноземцы креститися в православную христианскую веру, то государь пожаловал, взяв у тех иноземцев, у кого они во дворех живут, крестити в православную веру»99. Статья 42 гл. XVI Улож. гласит следующее: «У которых Татар и у Мордвы, поместья земли Русских людей, а платят они с них оброк, а впредь о тех землях будут челобитчики Русские люди: и те земли у Татар и у Мордвы взять и отдать в поместье Русским людям». «А которые, говорится в 44 статье XVI главы Уложения, князи и мурзы, и Татаров, и Мордва, и Чуваша и Черемиса и Вотяки – крестилися в православную христианскую веру: и у тех новокрещенов поместных земель не отымать». Царь Феодор Алексеевич издал в 1681 году 16 мая указ, которым повелевалось отбирать в казну земли и вотчины у некрещенных татарских помещиков, в силу того, что они притесняют проживающих в их поместьях православных крестьян. В том же указе говорилось, что если помещики татарские изъявят желание креститься, то вотчины их оставить за ними и давать им жалование по 10 рублей, женам их по 5 рублей. Такие же привилегия обещались и другим инородцам: Мордве, Черемисам, Чувашам и Вотякам. Следствием таких указов было и то, что инородцы, из опасения потерять свои имения и в надежде приобрести новые от своих некрещенных родственников, спешили креститься. Но эти мероприятия мало помогали успеху распространения христианства среди инородцев Казанского края, так что в течение всего XVII века просвещение инородцев шло весьма медленным путем. Из Казанских иерархов этого времени особенно ревностным для распространения христианства был Тихон III.

Бросая общий взгляд на распространение христианства в течении XVI и особенно XVII столетия, должно прийти к заключению, что успехи христианства среди инородцев были вообще очень незначительны, особенно в XVII столетии. Причины такого печального явления зависели от многих обстоятельств. Главным тормозом для распространения христианства было магометанство и язычество. С одной стороны, жрецы, а с другой представители магометанского духовенства, пользуясь своим влиянием на массу, выказали сильнейшее противодействие проповедникам христианского учения. Да и могли ли последние сделать многое, когда масса жителей Казанского края коснела в грубом невежестве, далеком от всякого вообще просвещения, а тем более христианского. Если и были такие проповедники как св. Гурий, Варсонофий и Герман, которые и обращали тысячи неверных ко Христу, то это были личности почти исключительные. Ревнители по вере, говорит проф. Фирсов, являлись в его среде от времени до времени. Но они стоят особняком, и, как показывает история Трифона Вятского, не всегда находят поддержку со стороны других духовных в деле обращения язычников или магометан. Подвиги их были следствием их личного настроения100. Да и самом деле, какую поддержу, могло оказать духовенство в этом деле, когда оно находилось в условиях весьма стесненных. Оно не имело в государстве самостоятельного значения, а это уже одно много вредило успеху дела; как и прочие служилые классы, духовенство было проводником правительственных идей и предначертаний. Являясь на дело распространения христианства, оно имело соприкосновение с гражданской властью, которая учреждала над ним контроль, снабжала известными инструкциями в деле обращения неверных, так что оно по необходимости должно было сообразоваться с определением светской власти. Такие стеснительные меры, конечно, вызывали мало желающих из среды духовенства на дело самостоятельной проповеди. Во-вторых, и материальное положение духовенства было весьма незавидное. Определенного содержания оно не получало, и правительство предоставляло кормиться самому от доброхотных даяний своих прихожан. Но случалось и так, что и прихожане-то не везде платили духовенству, так что оно должно было добывать себе кусок хлеба своими собственными трудами. Постоянно занятое заботами о пропитании, приходское духовенство подчас не имело и времени подумать об обращении неверных. Таким образом влияние духовенства на инородцев было весьма неощутительно, почему и распространение христианства среди них, хотя бы и в течении двух веков, сопровождалось небольшим успехом. Более обеспечены были в жизненных средствах иноки, но деятельность духовенства монашеского ограничивалась тесным кругом местности, занимаемой монастырем, откуда очень далеко и надолго удалялось как магометанство, так и язычество. Это должно сказать о монастырях, основанных в начале XVII в.: Покровском в г. Тетюшах, Седмиозерной и Раифской пустынях, возникших среди Черемис луговых, а также Спасо-Юнгинском монастыре, основанном среди горных Черемис, а равно и о других.

В XVIII веке к этим исконным проводникам христианского просвещения присоединяются школы, которые на первый раз нашли себе весьма уютный приют в монастырях же.

Христианское просвещение в Казанском крае в XVIII веке

В XVIII веке духовною и светскою властью на дело просвещения казанских инородцев обращалось большое внимание: призывались к этому делу новые энергичные силы и неустанно изыскивались разнообразные средства. Но результат, хотя и значительный, выходил более количественный, чем качественный, т.е. к христианству обращалось много инородцев, но христианские истины и обычаи прививались к ним мало; по большей части среди новообращенных преобладали старые верования и привычки. Особенно это нужно сказать о Татарах, фанатически привязанных к своей религии, постоянно возбуждаемых к любви к ней пламенной проповедью своего духовенства и ненавидящих своих покорителей, а, следовательно, и просветителей. Как прежде, так и теперь много случаев их обращений объясняется исключительно материальными выгодами, обещанными правительством новообращенным, и угрозами в случае отказа от крещения. Излишне и говорить, что такие обращения не производили не только внутренней, но даже и внешней перемены в обращенных. Отчасти, быть может, и вследствие этой косности Татар в исламе, в Петровскую эпоху было обращено больше внимания не на них, а на Черемис, – народ, хотя также привязанный к языческой старине, но скорее по невежеству, чем по сознательному убеждению. Поэтому среди них надеялись на более успешное распространение христианства.

Петр Великий, инициатор этого дела, отправляя митрополита Тихона в Казань, наказывал ему обращать Черемис, живших в уездах Уржумском, Яранском, Царевосанчурском и Царевококшайском, строить для новопросвещенных церкви и из детей новокрещенных образовать будущих пастырей черемисского народа.

В этом случае важное поручение нашло себе достойного и умелого исполнителя. Митрополит Тихон сам горел ревностью к распространению христианства между инородцами и в течение своей многолетней службы в Казани (с 1699–1724 г.) прилагал всевозможные старания к их просвещению. Его не смутило даже то безотрадное состояние новообращенной паствы, какое он встретил в Казанском крае. Крещеные инородцы во множестве отпадали от христианства и продолжали коснеть в своих прежних заблуждениях. Уже после двадцатидвухлетнего служения в Казани, когда было употреблено много усилий для искоренения зла, он такими мрачными красками описывает их состояние в своем донесении св. Синоду в январе 1722 года: «мерзцы суще и непокорливы, по прежнему своему обыкновению в мерзостях закоснели; иные из них в церковь не приходили и к приключающимся домовым требам священников не призывали и не исповедывались, и умерших своих без священников погребали в лесах и на полях, а не у церквей»101. Судя поэтому, религиозные недостатки новообращенных, ко времени прибытия м. Тихона в Казань, были еще больше, или, по крайней мере встречались чаще.

Чтобы рассеять эту тьму заблуждения и насадить истинное христианство, м. Тихон решился сделать просвещение Казанских инородцев главнейшею целью своей жизни. С первых же лет своего служения он ревностно принялся за дело проповеди христианства и мог иметь утешение, что дело его идет успешно. 25 марта 1721 года он доносил Петру, что в течение четырех лет (с 1701 – 1705) им было обращено 3683 черемиса102. Из этого же донесения видно, что усердными его помощниками были «ключарь Феодор» и в особенности его сын, иеромонах Алексей Раифский, которого м. Тихон «повсягодно посылал епархии своей разных городов в уезды ради надзирания и обучения из черемисского народа новокрещенов и ради призывания и увещания вновь ко святому крещению»103. Вероятно, Алексей Раифский был и раньше известен в Петербурге, как ревностный просветитель, потому, что в 1719 году Высочайшим указом на имя м. Тихона иеромонаху Алексею предписывалось отправиться в уезды Уржумский, Яранский, Царевосанчурский и Царевококшайский в деревни новокрещенных Черемис для надзирания и утверждения их в христианской вере и обучения христианскому закону. В течение одного года Алексей Раифский просветил 379 Черемис, добровольно пожелавших принять крещение104. И сам м. Тихон, объезжая в 1719 году черемисские уезды, в январе и феврале крестил 27 черемис105. Неустанно продолжая святое дело, иеромонах Алексей в 1721 году крестил еще 483 Черемиса106, а митрополит на счет государственной казны выстроил для новокрещенных 7 церквей107. Таким образом, успехи по обращению Черемис были значительны; нива Божия дала хорошие всходы, и делатели должны были позаботиться, чтобы она принесла и хорошие плоды.

Опыт предшествовавшего времени достаточно ясно показал, что одного обращения инородцев еще недостаточно для того, чтобы сделать их христианами, а для этого нужно было укоренить в них христианские начала. При недостаточности миссионерских сил, самым лучшим средством для этого было учреждение инородческих школ, потому что, во-первых, из них выходили бы истинные христиане, а не двоеверы, как большинство новообращенных, а во-вторых, обученные в этих школах, разойдясь по домам, своим примером и учением могли бы влиять на своих соотечественников, особенно облеченные в священный сан.

Вполне признавая просветительное значение инородческих школ, м. Тихон в 1707 году основал такую школу в Казани, набрал для нее 32 инородческих мальчика и назначил преподавателем архиерейского певчего и 8 малолетних солдат108. По новости дела и слабости преподавательского персонала, в течение двух лет только пять мальчиков прошли всю несложную программу, составленную самим митрополитом, а 20 мальчиков обучились только часослову. По случайному обстоятельству школа эта была в 1709 году совсем уничтожена. Когда из 32 обучающихся семеро померло, то по распоряжению казанского губернатора гр. П.М. Апраксина остальные ученики были распущены по домам, потому что, говорил Апраксин, «оныя новокрещенные дети, будучи в Казани без отцов и матерей своих, зачали помирать, а другие заболели».

Школьное дело, начатое м. Тихоном и так преждевременно окончившееся, было, однако настолько дорого его сердцу, что он снова на свой страх решился продолжать его. В 1720 году у него снова обучались 20 человек черемисских детей. В письме к Петру от 21 апреля 1721 года он говорит, что продолжает отбирать новокрещенных детей для научения их словенской грамоте и просит правительство разрешить ему трудные вопросы, можно ли брать в школу новокрещенных детей насильно, откуда взять содержание для нее и как комплектовать ее109. О необходимости учреждения инородческих школ он писал и Св. Синоду, когда оттуда запрашивали, почему крестившиеся магометане отпадают от церкви, и какие нужны средства для удержания их в православной вере. В донесении от 11 января 1722 года он говорит: «надлежит ради истинного познания христианского закона и приведения в священный чин с увещанием отобрать несколько человек детей и изучить словенской грамоте». Но так, как и отцы, и дети сильно противились этому, то он спрашивал, не предлагать ли тем и другим какого-либо вознаграждения? Наконец он спрашивал, на какой счет будут содержаться эти школы110. Ответ Петра и Синода нам неизвестен, и потому нужно думать, что он был неблагоприятный.

Взамен чисто инородческой школы м. Тихон учредил в 1724 году школу при архиерейском доме, в которой «в надежду лучшего священства» для русских приходов обучались дети церковно-служителей, а вместе с ними для той же цели в инородческих приходах обучались 14 инородческих мальчиков из разных наций111. Эта школа имела великую будущность: она впоследствии превратилась в духовную семинарию.

Другим средством распространения христианства и удержания в нем инородцев было дарование новокрещенным разных льгот, т.е. то же самое, что практиковалось при царях Алексее Михайловиче и Феодоре Алексеевиче. Средство это, не имевшее, правда, высокой нравственности и употреблявшееся только по нужде, основывалось на верном расчете. По словам проф. Фирсова, «обращаемые к крещению, как бы, может быть, проповедь миссионеров и ни была ясна и убедительна, не всегда могли видеть те духовные блага, которые им сулили призывавшие их ко крещению: живя доселе чувственною жизнью, они не всегда могли возвыситься до понимания внутренней стороны христианства, и тем более могли колебаться принять его, что это перемена, не принося им осязательных выгод, ставила их естественно, в неприязненное отношение с теми их прежними одноверцами, которые остались глухими к Евангельской проповеди и которые потому не могли относиться дружелюбно к своей братии, изменившей вере отцов»112. Поэтому их нужно было привлекать к обращению в христианство материальными выгодами, которые, хотя отчасти, смягчили бы неловкость их положения по обращении. К этой мысли склонялись все тогдашние выдающиеся деятели по обращению и просвещению инородцев. Петр Великий один из первых имел случай осуществить ее, когда в указе от 3 ноября 1713 года касательно мурз, владевших поместьями с христианским населением, он повелел, чтобы они в том только случае имели невозбранное право владеть поместьями и крестьянами, если крестятся в полгода, – иначе они лишаются этого права, с отписанием их владений на самого Государя113. Митрополит Тихон, как слишком заинтересованный в деле обращения Казанских инородцев, также не замедлил поставить ее на вид правительству, сочувствовавшему миссионерскому делу. В начале 1720 года он писал Петру: «благоволи пожаловать: указать новопросвещенных и прежде новокрещенных (Черемис) в податях и изделиях обольготить, чтобы, зря на такую вашу милость, другим нечестивым в благочестие в христианскую веру греческого закона приходить было благонадежно»114. Ближайший его сотрудник, иеромонах Алексей Раифский, от себя докладывать Казанскому вице-губернатору Кудрявцеву, что если новокрещенным сравнительно с некрещенными будут даваться льготы, то их много обратится115. На эти донесения Петр отвечал Сенатским указом (от 1 сентября 1720 г.), в котором говорилось, что для побуждения инородцев к принятию христианства, все новокрещенные избавляются от государственных налогов на три года. Кроме того обещалось отпускать на имя Казанского митрополита из Штатс-Контор-Коллегии ежегодно по 1000 рублей на устройство церквей с церковной утварью и на нужды новокрещенных116. Первым результатом этого было обращение иеромонахом Алексеем Раифским вышеупомянутых 438 Черемис. Доводя об этом до сведения вице-президента св. Синода Новгородского архиепископа Феодосия, м. Тихон добавляет, что, вероятно, обращенных было бы еще больше, если бы гражданская власть вместо препятствий оказывала миссионерам свое содействие. Сенатский указ о даровании льгот новокрещенным исполняется только в одном Уржумском уезде, а Свияжский воевода Иван Телепнев, в ведении которого были уезды Яранский, Царевосанчурский и Царевококшайский, ждал себе особого указа из Контор-Коллегии и продолжал собирать подати с новокрещенных, вследствие чего, по словам м. Тихона, «новокрещенные совестью возмущаются и от истины развращаются: понеже при призывании, по проповеди слова Божия, обнадеживаемы они были льготными годы»117. Неисполнение Телепневым Сенатского указа побудило м. Тихона обратиться и к самому Петру с прошением, в котором он говорит, что противодействием свияжского воеводы «оному благому делу, ко исполнению славы Божией и ко умножению христианства, чинится не мало препятие. – Того ради, пишет в заключение Тихон, усердно прошу, укажи, государь, по прежнему своему новосостоятельному указу, вышеупомянутым и впредь будущим новокрещенным давать льготу без препятия, чтобы, зря такую милость, язычникам приходить в христианскую веру было доброхотно и благонадежно»118. На основании этого прошения 11 сентября 1721 года состоялся новый указ, аналогичный с первым и отосланный между прочим к свияжскому воеводе. Льготы новообращенным Черемисам продолжались и после этого. Высочайшим указом 2 ноября 1722 года воспрещалось брать в рекруты крестившихся иноверцев и повелевалось освобождать тех из них, которые были помещены в казанском гарнизоне119. Одновременно с Черемисами дарованы были льготы и Татарам. Сенатским указом в конце 1720 года повелевалось: казанских Татар, захваченных в плен во время башкирского бунта и проданных в рабство, но потом крестившихся, освобождать от рабства и уравнивать в правах с новокрещенными120. Кроме этих распоряжений при Петре Великом было сделано еще несколько других подобного же рода.

От просветительского взора митрополита Тихона не могло укрыться, что многие новопросвещенные татары едва держались христианской веры. Крайне опечаленный этим, он пишет 12 августа 1721 года донесение Вице-Президента Св. Синоду архиепископу Феодосию: «из крестившихся прежде магометан, больше 30 тысяч человек, одни еще держатся христианской веры, а другие совсем уже отстали от нея, мерзцы сущи и не покорливы, и о таковых исправлении весьма совесть моя грызет и весьма усердно желаю, как бы их в познание истины привести»121. И когда Св. Синод потребовал объяснения, то он ответил (от 11 янв. 1722 г.), что это зависит от того, что новокрещенные недостаточно утверждены в истинах правосл. Веры. Вместе с тем он высказал, какими мерами можно удержать их в христианской вере, а именно: 1) запретить под страхом или штрафом, пока обыкнуть, чтобы на прежних своих кладбищах умерших они отнюдь не погребали, а по усмотрению надлежит в удобных местах, в жилищах их построить вновь церкви, а за дальностью и за переправами вод, ради кладбищ-часовни, и велеть им умерших своих на показанных местах со священниками погребать, а прежних кладбищ признаки сравнять; также приходили бы в церковь в воскресные дни и в великие праздники. 2) Надлежит ради истинного познания христианского закона и произведения во священный чин со увещанием отобрать несколько человек детей их и изучить словенской грамоте, но к тому отцы и дети их приступить не хотят, но разве склонять каким довольным награждением. 3) Должно над ними быть современным внезапным приездом высшему надзирателю, ради обучения, дабы имели страх. 4) Надлежит главнейшему правителю, в усмотрении лучшего всего во управлении, придать полную власть»122 Ревностно трудясь о просвещении неверных и наставлении новопросвещенных в истинах православной веры и церкви, митрополит Тихон наконец почувствовал упадок сил и поэтому просил Св. Синод об увольнении его на покой, но в этой просьбе ему было отказано, так что до самой кончины, последовавшей через 28 л. Архиерейского служения, он трудился на благо и пользу своей паствы.

Нельзя не сказать несколько слов о такой светлой личности, каковым был митрополит Тихон. В своей жизни он осуществил идеал истинного пастыря церкви, отдавшего всего себя на служение паствы. Вся жизнь его была непрестанным подвигом – это заботы о приведении ко Христу неверных и христианском просвещении их. Благодаря его деятельности множество неверных озарено было светом христианского учения, и таким образом рассеян был среди них мрак суеверия, невежества и идолопоклонства. Как просвещенный человек, он понимал ценность школьного образования и потому устраивал школы для инородческих детей, которые, обучаясь в них, естественно могли вносить в среду своих сородичей христианские понятия. В видах миссионерско-просветительных он устраивал монастыри; так он основал Успенский Болгарский монастырь, Ильинскую пустынь среди населений чувашских, возобновил основанный в 1625 г. Козмодемьянский Спасо-Юнгинский монастырь среди черемисских поселений. Поистине, он был светильником, вверху гору стоящих.

По смерти митрополита Тихона, на митрополичью кафедру вступить преосвященный Сильвестр Холмский, (1725–1731) бывший Рязанский. Он также энергично и неутомимо подвизался в деле просвещения инородцев светом христианского учения. Плодом его просветительной деятельности было обращение ко Христу 811 человек инородцев. Как и митрополит Тихон, Сильвестр стоял за школьное образование, почему и старался поддерживать славяно-латинскую школу, основанную митр. Тихоном. Из этой школы выходили вполне приготовленные «в надежду священства дети инородцев». Совершившихся в учении инородческих студентов митрополитом Сильвестр одних рукоположил во священники в инородческие новокрещенские приходы, как например в 1728 г. он рукоположил из татарских студентов Ивана Дмитриева во священники в татарокрещенский приход123, других – брал с собою в качестве переводчиков при неоднократных своих миссионерских поездках по епархии124.

Но среди его плодотворной деятельности на него обрушилось несчастье: по доносу за оказываемое покровительство сосланному в Свияжский монастырь Коломенскому митрополиту Игнатию Смоле125, он был отрешен от ведения новокрещенскими делами, а 31 декабря 1731 г. и удален на жительство в Александро-Невский монастырь. По удалении митрополита Сильвестра новокрещенские дела перешли в заведывание известного миссионера Алексея Раифского, теперь уже Архимандрита Свияжского Богородско-Успенского монастыря. Указом, присланным из Св. Синода, повелевалось ему «в той Казанской епархии новокрещенские дела ведать и отправлять и инородцев ко св. крещению призывать, и кто из них пожелает, тех св. крещением просвещать»126. Архимандрит Алексей вполне оправдал оказанное ему доверие. Он как и в предшествующее время всецело отдался делу просвещения неверных и «с помощью Божией, как он писал Св. Синоду, по призванию и увещанию из разных басурманских вер святым крещением просвещены членами комиссии мужска и женска пола 491 человек, кроме татар, в обычаях своих весьма замерзлых, которые ко крещению по благоволению не приходят, разве кого из них привлечет к тому какая нужда»127.

В апреле 1732 г. на Казанскую кафедру был посвящен в архиепископа настоятель Московского Донского монастыря архимандрит Илларион Рогалевский. Просвещение инородцев он предоставил комиссии новокрещенских дел, а сам занялся выработкой проекта относительно устройства в Казани специально инородческих школ. Проект этот состоял в том, что в Казани необходимо учредить 4 инородческих училища, в которых получали бы образование дети инородцев как некрещенные, так и крещеные; первые обучались бы русской грамоте, слогам букваря и скорописному, а вторые тому же самому с прибавлением часослова, псалтыри и катехизиса с десятословием. В 1734 г. преосвящ. Илларион вместе с Казанским губернатором представил этот проект в Св. Синоде, а 26 февраля 1735 г. Св. Синод получил Высочайшее разрешение: «учредить в Казанской епархии для обучения как некрещенных Вотяков, Мордвы, Чуваш, так разных народов новокрещенных детей славяно-российскому языку с прочим – четыре инородческих школы: первую в Казани в Феодоровском монастыре, 2-ю в Казанском уезде по Зюрейской дороге в дворцовом селе Елабуге, 3-ю в Свияжском уезде в г. Цивильске, 4-ю в Казанском уезде в Царевококшайске и в тех школах ученикам быть в каждой по 30 человек, а обучать в Казанской некрещенных детей каждого народа по 10 человек, от 10 до 15 лет, а в уездных трех школах – разных же народов новокрещенных же иноверческих детей, сколько по охоте для того учения пожелают, от 7 до 15 лет». Помещение для школ предписывалось устроить такого рода: «две избы, между ними – сени, одну ученикам, а другую учителям, поварню, погреб с надпогребником, над которым было бы сушило, и при том двор и огород огородить, а при тех школах быть для учения учителям при каждой по два человека, итого осми; усмотрения и управления комиссару одному, при нем писарю одному же, да смотрителю же при каждой по одному, итого четырем; истопником четырем, поварам четырем же. А жалование определить и давать, а именно: ученикам на мундир и провиант по семи рублей человеку, учителям и комиссарам по 30 р. каждому, при комиссаре писарю 15 р., смотрителю по 10 р., истопникам и поварам по 6 р. каждому человеку в год, да при тех же школах для пользования во время случающихся в тех школах болезней лекарю одному с надлежащими медикаментами, и на строение тех школ, и на жалование ученикам, учителям и прочим, и на покупку же бумаги, свеч и учебных книг и на прочие причитающиеся расходы ныне, на первый раз, держать до 200 р. из собираемых денег в Казанской губернии с венечных памятей, а впредь на то все отпускать из тех же доходов по 1379 р. по 20 коп. в годы, а на что те деньги будут в расходе, о том счеты отсылать в Ревизионную Коллегию»128. К сожалению, проект Преосвящ. Иллариона долго не был приводим в исполнение, потому что на второй месяц по Высочайшем его утверждении преосвященный был перевод в Чернигов, а заступивший его место епископ Суздальский Гавриил I-й, человек старинных убеждений и неприязненно смотревший на все нововведения, не хотел осуществить это прекрасное намерение. Гавриил I (1735–1738) вступил на Казанскую кафедру в ноябре 1735. Время его управления Казанскою епархией печально отозвалось на просвещении инородцев. Как человек допетровской эпохи, он естественно не мог сочувственно относиться к преобразованиям Петра I-го и потому стремился разрушить то, что было сделано его предшественниками в видах просвещения инородцев. Вот как отзывается о нем историк Любарский в своем сочинении: «сказывают о Гаврииле, что он вменял в добродетель все прежде в России небывалое истреблять без остатку»129. Такой разрушительный образ действий со стороны преосв. Гавриила обратил на себя внимание правительства и 4 января 1737 г. Высочайше повелено было произвести над ним следствие, которое и окончилось следующим распоряжением: «в Казани и той епархии быть преосв. Луке, епископу Устюжскому, а архиепископа Гавриила из Казани отправить в Устюг»130. Вместе с тем по распоряжению правительства была закрыта и комиссия новокрещенских дел, так как там открыты были беспорядки и злоупотребления, производимые помощниками о. Алексия Раифского. Вот что доносила об этом в Сенат в 1737 г. Казанская Губернская канцелярия: «разных народов новокрещены от новокрещенской конторы (комиссии) раздаются разного чина людям, под видом якобы их восприемникам, и будто на некоторое время для обучения христианскому закону, а указы на оные дают владелые, как-то по допросам тех новокрещен и по извету черемисянина Кукурской волости деревни Кункурской мурзы Самеевой показалось». В выдаче подобных указов на владение новокрещенными обвинялся помощник о. Алексия протоиерей Александр Козмин. «И видно, говорится далее в донесении, что он протопоп чинил то собою из страсти, в чем он по другим делам не безприличен является… понеже и ныне новокрещены с такими же владенными указами в губернскую канцелярию непрестанно являются, а помянутый протопоп, признав свою неправность, данные на них владенные указы назад отбирает. И от таких раздач плода ожидать не можно, понеже оное не в образ сынов для обучения христианского закона, но в обыкновенных услугах и других подлых работах содержаны будут…»131. Кроме того, комиссия новокрещенских дел не вела именной росписи крестившимся и не требовала от подчиненных ей священников и ведомств донесений о крестящихся в разных местах иноверцах. «Оная же контора в губернскую канцелярию доносит, сказано далее, что из новокрещен являются такие, что вдвое и троекратно св. крещение приняли, а кто именно не показано; от чего не малое, быть может, предосуждение христианскому благочестивому закону. И довлело бы оный конторе того предостерегать, а признавается, что оные иноверцы, по легкомыслию своему и не имея достаточного поучения о важности св. крещения, такие преступления чинят токмо для единой выгоды – платежа за оных трех летнего подушного оклада… а подлежало бы новокрещенской конторе с приходящими вновь к св. крещению прилежно справляться с записными их именными книгами и с получаемыми о таких и в уезде Казанском крестившихся от подчиненных той конторе репортами; а таковые богомерзкие преступники должны подлежать публичному чрезвычайному наказанию на страх другим иноверцам, дабы такого ругательства благочестивой христианской веры от оных впредь не происходило; к чему оные могут быть и поощрены от оставшихся единоверцев новокрещенных по единой своей ненависти к христианскому закону… требовано от новокрещенской конторы уже двукратно известия, сколько таких и где двукратно крестившихся и кто именно, и что с такими богомерзкими преступниками учинено, на что никакого ответа не получено»132. О несостоятельности комиссии новокрещ. дел делал представление Императрице и архимандрит Свияжского Успен. Богородицкого монастыря о. Алексий Раифский, на таковое представление, а также и донесение Казанской Губернской Канцелярии, последовало по указу импер. Анны Иоанновны от 11 сентября 1740 г. открытие новой миссии под названием «конторы новокрещеннских дел»133. Во главе вновь учрежденной миссии был поставлен архимандрит Свияж. Успен. мон. Дмитрий Сеченов, ученый богослов, бывший преподаватель Московско-славяно-греко-латинской Академии. В своих действиях, впрочем, он должен был сообразоваться с определениями Казанского Епархиального Архиерея, которым в это время, как говорит Можаровский, был в Казани знаменитый не только в истории Казанских иерархов, но и в истории русской церкви, как редкий ревнитель духовного просвещения половины XVIII столетия – Лука Конашевич134. Помощниками Дмитрия Сеченова были назначены протопопы Благовещенского и Казанского соборов в Казани, а «для вспоможения и рассылок к новокрещенным в жилищах их ради надзирания и обучения оных христианскому закону» к ним были приставлены пять человек их духовенства, знакомые с инородческими языками. Просветительная деятельность миссии должна была распространяться среди губерний: Казанской, Нижегородской, Воронежской и Астраханской. Проповедники, идя возвещать слово Божие среди неверных, обязывались поступать «с кротостью без всякого угрожения и страха»; каждого члена комиссии во время его миссионерских поездах сопровождал конвой, состоящий из трех гарнизонных солдат; местным властям предписывалось оказывать, по силе возможности, в случае нужды, всяческое содействие. Изъявившим желание креститься, проповедник от имени Императрицы обещал освобождение на три года135 от податей и повинностей, которые должны были нести на себе оставшиеся в прежней вере, уничтожение крепостного права над ними со стороны их помещиков – не крестившихся. За восприятие св. крещения, проповедник дарил новокрещенному крест, платье разного достоинства, обувь и деньги, взрослому 1р. 50 к., а малолетним 50 к.136. Таков был внешний вид ново-учрежденной миссии. Внутренний характер ее в указе выражен так: «архимандриту Димитрию с помощники его начинать между иноверцами проповедь слова Божия с ведома и благословения епархиального своего архиерея. Новообращенных предписывалось знакомить с христианским вероучением, со всеми важнейшими христианскими догматами и преданиями; обучать их молитвам: Иисусовой, Отче наш, Богородице Дево, Символ Веры и десятословию с толкованием, чтобы каждый всему оному не отменно наставлен, обучен и в том утвержден был. Всем новокрещенным объявить царский указ, чтобы ходили в церковь к богослужению во все великие праздники и воскресенья; в пост говели, исповедовались у священника и св. тайн приобщались; русским, живущим в деревнях вместе с новокрещенными, наблюдать за их поступками и в случае несоблюдения ими христианского закона, доносить об этом священнику, который по расследовании дела, убеждает уклоняющихся и налагает на них епитимию, и если таковая не производит надлежащего действия, то о таких упорных нарушителях христианских правил доносить архимандриту Сеченову и его помощникам протопопам. Восприемниками и восприемницами у новокрещенных назначать старинных русских людей, а так как многие из них не знают в чем заключается обязанность восприемника, то сочинить поучительное слово, напечатать его с разрешения Св. Синода и разослать по всем церквам… Желательно также говорится в указе далее, чтобы новокрещенные с русскими вступали в брак и чрез то возобновляли между собою мирные и дружеские отношения, потому что такие браки могут удерживать новокрещенных от возвращения к прежним заблуждениям»137. Архимандрит Дмитрий Сеченов и его помощники, снабженные такими инструкциями, ревностно принялись за проповедь слова Божия среди неверных; проповедь имела громаднейший успех. Начальник миссии, архимандрит Сеченов в течение 2 лет от 1740–1742 успел окрестить 17,362 чел.; а в 1742 г., будучи уже Нижегородским архиереем, в продолжение 4 л. обратил ко Христу свыше 30,000 душ138. Такой значительный успех проповеди объясняется, по мнению проф. Фирсова, тем, что при таком правительственном содействии миссии проповедники без особенных усилий могли приводить ко крещению целыми массами языческое население края, большинство которого материальный интерес ставило выше всего в жизни, не имея или имея смутное понятие, что у людей должны быть и другие, высшего разряда интересы и стремления139. Преемниками Д. Сеченова были столь же деятельные и образованные: Сильвестр Гловацкий, Вениамин Пуцек-Григорович, Евмений Соколовский. За время существования новокрещенской конторы при Свияжском монастыре было крещено иноверцев 406792 человека. В 1764 году контора была закрыта140.

Явление Чудотворной иконы Казанской Божией Матери141

О явлении чудотворной иконы Пресвятой богородицы в городе Казани так сообщается в древнем сказании, составленном Гермогеном, митрополитом Казанским, бывшим впоследствии патриархом Всероссийским.

«В 1579 году, в царствование благочестивейшего и Христолюбивого Государя – Царя и великого Князя Иоанна Васильевича, всея России Самодержца, при Святейшем митрополите Антонии Московском и всея России и архиепископе Казанском Иеремии, было явление этой иконы Божией Матери таким образом.

После пожара, который был в том году в городе Казани, в 23 день июня, в память святой мученицы Агрипины, не далеко от того места, где загорелось близ церкви святого Николая, который назывался Тульский, остался двор некоего воина по имени Даниила Онучина. Осталась также часть посада, и половина города к соборной церкви и двор архиепископский остался. Большая же часть посада и базары и в городе обитель боголепного Преображения Христова и двор великого Князя – истребил всепожирающий огонь, так что от много не осталось и следа. Но христолюбивые люди не отчаялись, а сознавши свои грехи, прибегли к покаянию и исправлению. И начали они вновь созидать храмы Божии и свои дома, и, при помощи Божией, иноязычное и новопросвещенное место опять просветилось церквами и божественным учением.

Язычников же и неверующих было в городе много; они держались разных вер, и православная вера была у них в глумлении и поношении, а целебного источника тогда не было в городе. Не разумея божественной благодати и силы, язычники и иноверцы, по-своему зловерию, унижали нас в сердцах своих, так как они неразумные видели (но не понимали) Божие милосердие к нам, которое соединено было с наказанием, ибо Бог, как чадолюбивый Отец, милуя и наказуя нас за наши прегрешения, тем самым очищал грехи наши.

Видя терпение людей своих и веру их, и поругание и поношение иноверцев, живущих кругом, человеколюбец Бог не вынес поношения и хуления на святые иконы, чтобы язычники не говорили: где Бог их, в Которого они веруют, чтобы замолкли уста, которые говорят неправду, и чтобы исчезло и не вспомнилось жидовское и мусульманское злословие и гордое хуление, чтобы искоренилось еретическое учение, посевающее злые плевелы, и утвердилась бы и прославилась бы истинно-христианская православная вера, греческого закона, точным учением Господа нашего Иисуса Христа, святых Его учеников и Апостолов, богоносных и святых отец, утвердивших православную веру Христову и научивших веровать в Отца и Сына и Св. Духа, предстательством и молением заступницы нашей Царицы Владычицы Богородицы и Приснодевы Марии, чрез всегдашнее предстояние около Сына Своего и Бога нашего. И вот, по благодати Своей, в эти последние времена Бог явил нам истинное и светлейшее солнце, которое отверзло нам как бы затворенный Едем (рай); явил нам Бог от земли преславную икону, неисчерпаемый источник, по человеколюбивому Промыслу скрываемую в земле чудотворную икону Своей матери, нашей Царицы Владычицы Богородицы и Приснодевы Марии, почитаемую под именем Одигитрии [Путеводительницы] и Свой [I. Христа] Образ. Итак, откуда Господь открыл праведный гнев Свой за наши прегрешения, оттуда, близ того места [где начался пожар], на вержение камня, Он показал целебный источник, по благодати Божией, светящими лучами. Явилась же икона богородицы следующим образом.

Владычица не открыла Своей иконы ни Святителю города, ни гражданскому начальству, ни вельможе, ни богатому, и ни мудрому старцу. Но открыла Она Свое сокровище, неисчерпаемый источник приходящим с верою, Свой чудотворный образ, дочери некоего простого человека, искусного в стрельбе воина, девятилетней девице, по имени Матрона. Сей-то девице и явилась чудотворная и преславная икона Богородицы. Итак, после пожара, в том же году и месяце, так начала являться преславная икона Божией Матери сказанной девице, и повелела ей пойти в город и рассказать про икону Богородицы архиепископу и воеводам, чтобы они пошли и взяли ее из внутри земли.

И указано было ей место. Девица же по неразумению боялась рассказать о сем. Однако же, спустя несколько времени, она сказала матери своей; но мать не придала сему никакого значения. Потом той же девице в видении опять явилась та же икона Пресвятой Богородицы и повелела без смущения рассказать об этом видении. И девица не однажды, а многократно говорила матери своей про явление иконы, но без успеха. Наконец, в один день случилось девице уснуть в своем доме в полудни. И вдруг она оказалась посреди своего двора, и явилась ей икона Пресвятой Богородицы в страшном огненном виде, испускающею огненные лучи, столь грозные, что девица подумала, что она может быть сожжена теми огненными преславными лучами. И был от иконы страшный голос, говоривший девице: если ты не поведаешь повеления Моего о взятии иконы Моей из внутри земли, то я имею явиться в другом месте; ты же страшно лишишься жизни своей. Девица от этого страшного видения пришла в великий страх, упала на землю и была как мертвая, и лежала много часов на земле. И воскликнула она к своей матери громким голосом, чтобы она пошла к архиепископу и воеводам города и поведала о явившейся ей иконе Пресвятой Богородицы, и рассказала ей все те слова, которые слышала она от иконы, и указала место. Мать же поспеша к воеводам в город, поставила пред ними девицу, и велела ей, чтобы она сама рассказала о всем, что свершилось. И девица рассказала им все сказанное и что слышала от святой иконы, и указала место, показанное ей. Они же, одержимые неверием, ни во что вменили все это. Мать отроковицы, видя, что нисколько нет успеха, прослезилась, и взявши дочь свою, пошла к архиепископу, где передала все сказанное и сказала об указанном месте, чтобы он приказал вынуть святую икону. Но и архиепископ также не внял сказанному ею, и отослал ее, не сделав ничего.

Приходила она к воеводам и архиепископу июля месяца в 8 день в 7 часов утра. В 12 часу дня жена та, взявши мотыку, начала копать многое время, и не нашла того, чего искала. Спустя немного стали копать другие, изрыли все место, и не нашли ничего. Сказанная же девица стала копать на том месте, где была печь; с ней копали и другие, и как только выкопали немного больше двух локтей, о чудо! тотчас явилась чудотворная икона Пресвятой Богородицы, называемая Одигитрия, с Предвечным Младенцем Ее, Господом нашим Иисусом Христом. На ней был ветхий рукав из какой-то суконной одежды вишневого цвета. Самая же чудотворная икона чудно сияла светлостью, как вновь написанная красками, нисколько неповрежденная землею, коснувшеюся ей. Девица та, взявши икону, со страхом и трепетом и радостью, поставила ее на том же месте; и люди, находившиеся в том месте города, услышав, стеклись в бесчисленном множестве на предивное чудо, вопия со слезами и восклицая: «Владычице, спаси нас»! И послали весть к архиепископу и важнейшим лицам.

Архиепископ же тотчас пошел к месту, где обрели икону, с крестами, со всем освященным собором (духовенством), с градоначальниками и множеством народа, и, видя святую икону, как некоторое драгоценнейшее сокровище, чудно блистающую, весьма удивились, так как никогда не видали иконы такого письма, и недоумевали, будучи объяты радостью и страхом за свое недоверие. Припадши же к чудотворной иконе, архиепископ и воеводы, со слезами молились, испрашивая милостивого прощения у Пресвятой Богородицы о грехе недоверия своего. Весь же народ, стекшийся на предивное чудо это, воссылал со слезами и радостною душою Хвалу Богу и Богородице за обретение драгоценного и неоцененного сокровища. А мне же, пишет блаженный Гермоген, случилось тогда быть священником у Николы, который зовется Гостиным; каменно-сердечный вообще, однако я прослезился и припал к чудотворной иконе Богородицы и Предвечному Младенцу Христу. Потом я поклонился архиепископу и испросил у него благословение, чтобы он повелел взять мне пречудную икону Богородицы. Архиепископ благословил меня и позволил взять мне. И я, хотя и недостоин был, однако со стразом и радостью прикоснулся к чудотворному образу и взял ее с дерева, которое было воткнуто на том месте, где была в земле та святая и чудная икона. И повелел архиепископ нести святую икону вместе с прочими св. иконами и честными крестами в близ находящуюся церковь святого Николая называется Тульский, где и был совершен молебен. Когда потом архиепископ с духовенством и начальники города со множеством народа, с женами и детьми, шли вместе в след святых икон во град, то многие люди так устремились к новоявленной чудотворной иконе, что попирали друг друга; а некоторые, идя по головам других, прикасались к чудотворному образу. И явила в то время госпожа Владычица Богородица от своей иконы чудо первое: исцелила бедного человека, по имени Иосифа, три года ничего не видевшего. Тогда народ, видя это чудо, возымел еще большую любовь к пречистой иконе, и, принесши ее, поставили в соборном храме Пресвятой Богородицы, честного и славного Ее Благовещения, и там Пресвятая Богородица некоторого человека, по имени Никиту, больного глазами исцелила. И нечистое множество других исцелений подавалось приходящим с верою к образу Пречистой Богородицы».

На другой день в соборном храме совершена была литургия. Архиепископ и градоначальники, сняв список с новоявленного образа и описав обретение ее и чудеса, от нее бывшие, отправили все это в Москву, к царю Иоанну Васильевичу IV. Царь на месте обретения чудотворной иконы повелел создать деревянный храм во имя новоявленного образа, устроить женский монастырь и здесь поставить икону. Девица Матрона, обретшая святыню, постригшись в монашество под именем Мавры, была первою инокиней, а потом и настоятельницею этого монастыря.

Особенное уважение к чудотворному образу Богоматери имел Благочестивый Царь Феодор Иоаннович. В 1595 году он создал в монастыре новую церковь и повелел обложить чудотворный образ Богоматери золотом и драгоценными камнями.

Казанская икона Божией Матери до 1612 года была чтима только местно – в Казани, и празднование иконы совершалось 8 июля, в день ее обретения. В 1611 году Москвой овладели Поляки. Верные отечеству россияне поспешили на освобождение царствующего града из рук врагов, но, не надеясь на собственные силы, они просили помощи у Господа Бога и Его Пречистой Матери. Заповедан был трехдневный пост. И вот в одну ночь преподобный Сергий Радонежский является во сне архиепископу Арсению и говорит ему, что Господь по молитвам Богоматери, ради Казанской иконы Божией Матери, истребит врагов. Видение это воодушевило народ. У ополчения же, шедшего на освобождение Москвы с князем Дмитрием Пожарским, был список с Казанской иконы Божией Матери. С этим списком воинство. Водимое любимым князем, пришло в Москву, вступило в бой с Поляками и 22 октября 1612 года одержало над ними решительную победу. Поляки сдали Кремль и потом оставили Россию.

Таким образом, «молитвами и заступлением Пречистыя Владычицы и Богородицы, явлением чудотворной иконы Казанския, Московское государство от Поляков было очищено». Царь Михаил Феодорович в память сего события установил праздновать в Москве Казанской иконы Божией Матери два раза в год: в день Ее обретения (8 июля) и в день избавления Москвы от Поляков (22 октября), с учреждением крестных ходов из Успенского собора в Введенскую церковь, где князь поставил свой список с Казанской иконы Божией Матери142.

В 1767 году в мае месяце посетила Казань Государыня императрица Екатерина II. Отслушав в монастыре литургию, она к чудотворной иконе приложила бриллиантовую корону, которая вделана в будничную жемчужную ризу иконы, украшенную многими драгоценными камнями. Праздничная же риза, золотая, украшена еще более дорогими камнями143.

Все эти дары разных лиц. Дары сии и подобные сим не оскудевает и ныне, как не оскудевает и чудеса милости Божией, совершающиеся по усердной молитве пред чудотворною иконою, глубокочтимой не только в Казани, но и по всей России, украшающейся множеством св. храмов в честь Святой Казанской иконы Богородицы, со многими чудотворными списками с Нея. Но кажется самый величественный из сих храмов есть соборный монастырский храм, заложенный на месте обретения иконы Государем императором Павлом Петровичем (в 1798 г.) и освященный в 1808 году. Не менее того величествен и другой монастырский храм, построенный и освященный в 1816 году во имя святителя Николая Мирликийского Чудотворца. Он построен на месте одного древнейшего храма, известного под именем Николы Тульского, так как в нем находилась чудотворная икона Святителя Николая, привезенная из Тулы и находящаяся теперь в этом храме. В 1887 году построен третий монастырский храм в память Воздвижения Креста Господня.

Прославление Смоленской иконы Божией Матери

Кроме св. чудотворной иконы Казанской, в пределах Казанских прославилась еще другая столь же чествуемая икона Богоматери – это Смоленская чудотворная икона Седмиозерская Пресвятая Богородица, в честь которой бывает в Казани великий праздник 26 июня. Смоленская икона, называемая Одигитрия (путеводительница), написана, по преданию, св. Евангелистом Лукою. Одигитрией она названа была потому, что два слепца приведены были в храм этой иконы Богородицы и там получили прозрение, а потом императоры Греческие брали этот образ с собою в походы. Кроме того, Император Константин Мономах благословил этою иконою свою дочь, царевну Анну, отдавая ее в супружество за русского Черниговского князя Всеволода Ярославича, сын которого Владимир Мономах перенес эту икону Одигитрии в город Смоленск, почему она и названа Смоленскою. Богоматерь (Одигитрия) была чудесной защитницей Смоленску в 1237 году, когда к Смоленску подступил страшный завоеватель Батый. В 1395 году эта икона перенесена была из Смоленска в Москву и, по молитвам пред нею, Москва избавилась от разорения во время нашествия Тамерлана. Накануне достопамятной битвы Русских с Французами при Бородино среди русских воинов носили чудотворный образ Смоленской иконы Божией Матери и русские войска были ободрены и выдержали страшный натиск врагов, которые потом с бесчестием изгнаны были из России.

Так прославленный Смоленский чудотворный Образ Божией Матери распространился в бесчисленном множестве списков по всем концам России.

В город Казань Смоленский Образ Богоматери принесен был иноком Евфимием около 1615 года из города Устюга. Прибыв в Казань по смерти благочестивых родителей своих, от коих он получил и св. икону, Евфимий искал в окрестностях Казани пустынь, где бы он мог в уединении вести отшельническую жизнь в молитве и богоугодных трудах. Придя в пустынь около семи озер, за 17 верст от Казани, он, с приближением ночи, помолился усердно Богу и уснул. Во сне он увидел, что из того места, где он спал, исходит огонь и поднимается к небу. Проснувшись, он водрузил здесь крест и потом устроил себе келейку, в которой и стал подвизаться в посте, молитве и трудах. Вблизи от сего места стоял большой дуб, под которым Черемисы приносили своим ложным богам в жертву коней и волов, а кожи вешали на дуб. По молитвам Евфимия однажды во время жертвоприношения сделалась страшная буря, и громом разрушен был дуб до корней. Черемисы после сего перестали являться сюда для жертвоприношений. Между тем скоро распространился слух о благочестивой жизни Евфимия и к нему стали стекаться другие иноки, и монашеская жизнь стала процветать в Седмиозерской пустыни. Вскоре инок Евфимий взят был к Архиерейскому двору в Казань, где он и служил усердно. Но сердца его сподвижников были с ним, почему они являлись к нему для совета во всех важных случаях, как напр. при построении храма. И его сердце также часто обращалось к излюбленной им пустыни. Сам не могши быть там, он, с благословения Казанского митрополита Матфея, отправил туда свою икону Божией Матери Смоленской. По совершении молебствия в соборе, митрополит, приклонив пред св. иконою колена, воскликнул: «Ты отходишь от нас, Госпожа наша! Благослови пустынь, в которую идешь Ты, и спаси обитающих в ней. Но с тем призирай и нас милостиво; ибо вся страна наша, Владычица, на имя Твое уповает». Св. икона провожалась духовенством и народом в преднесении других икон. И с тех пор стало притекать туда для молитвы пред иконою Богородицы множество народа, из коих некоторые давали обильные жертвы на благоустроение монастыря, так что вскоре здесь построен был каменный храм (вместо прежнего деревянного) в честь Вознесения Господня, с приделами во имя Богоматери и трех Вселенских святителей. В 1658 году здесь был построен новый храм в честь Смоленской иконы Богоматери, в коем и находится доныне св. чудотворная Смоленская икона Божией Матери, иначе именуемая Седмиозерская, как и называется монастырь.

Таким образом, слава св. иконы Седмиозерской возрастала все более и более. Но ее слава возвеличилась, и она стала общечтимою после следующего чудесного спасения ее силою. В июне 1654 года явилась в России страшная болезнь чума, или моровая язва, опустошившая целые села, города и области. Гнев Божий посетил и Казань. Архипастырь Казанский Корнилий был тогда вместе с царем Алексеем Михайловичем в походе против Поляков. Граждане, посоветовавшись с градоначальником, отправились с игуменом Ивановского монастыря Пахомием в Седмиозерскую пустынь, чтобы взять оттуда чудотворную Седмиозерскую икону Божией Матери. Помолившись пред св. иконою за всенощным бдением и литургией, 25 июня они подошли к тому месту, где ныне стоит Кизический монастырь. Жители Казани, взяв с собою Казанскую чудотворную икону Божией Матери, вышли на сретение Седмиозерской иконы Богородицы в великом множестве и молились пред нею со слезами, усердно прося помощи в страшной и лютой болезни, от которой ежедневно умирало бесчисленное множество людей, которых некому было даже хоронить по случаю заразительности болезни.

Когда св. икона Седмиозерская обнесена была с пением молебнов вокруг всего каменного города и поставлена была в Благовещенский собор, то немедленно смертоносная болезнь утишилась. Видя явную помощь Богородицы, народ еще усерднее притекал с молитвами к Ней пред Ее чудотворною иконою Седмиозерскою. Вечером 26-го июня совершенно было торжественное всенощное бдение, а на другой день, после литургии взяли чудотворный образ Богоматери и обошли с ним и другими иконами остальные части города. Потом стали носить св. икону по домам жителей, и многие больные исцелялись.

Чрез семь дней пред проводами иконы совершили всенощное бдение в соборе и во всех церквах. Но когда, после литургии, стали поднимать св. икону, разразилась страшная буря, пошел дождь и снег, из чего все заключили, что Богоматери угодно, чтобы Ее образ Седмиозерский оставался в Казани еще некоторое время, что и сделано было. Молящиеся еще с большим усердием притекали к милосердной Заступнице рода христианского, прося у Нее помощи в различных нуждах своих и печалях.

В 1656 году смертоносная болезнь снова явилась в Казань и свирепствовала более прежнего. Граждане Казанские опять принесли Седмиозерский чудотворный образ Богоматери, по-прежнему обошли с Нею город и дома, и болезнь опять прекратилась. И с тех пор архиепископ Лаврентий установил навсегда, чтобы ежегодно 26 июня приносима была в Казань св. Седмиозерская икона Божией Матери. Вскоре потом этот день посвящен был празднованию в честь чудотворной Седмиозерской иконы Божией Матери и повсюду, вместе с празднованием в честь Тихвинской иконы Божией Матери.

В полных сказаниях о чудесах, совершенных по молитвам христиан пред честным Седмиозерским Образом Божией Матери, передается о множестве дивных исцелений и великой помощи Богородицы, преимущественно жителям Казанской области144, поэтому нигде не чествуется так умиленно-торжественно Седмиозерская чудотворная икона, как в Казани. Но с течением времени слава о чудесах от Седмиозерской иконы Божией Матери распространилась и в далекие от Казани местности, откуда стало ежегодно стекаться к 26 июня в Казань бесчисленное множество народа, из коего также многие получали исцеления, большинство коих ведали только в то время, но некоторые были и записаны145.

Кизический Казанский монастырь146.

Предисловие.

Основание Кизического монастыря некоторыми монастырскими ведомостями относится то к 1688 г., то 1698 г., то вообще в иных глухо говорится, что монастырь Кизический основан в конце XVII столетия. Но из книги, называемой Спирида, или Кошница, данной в Кизический монастырь строителем ее иеродиаконом Стефаном Сахаровым в 1692 году, видно, что монастырь основан был до 1691 года, так как в означенной Кошнице (корзине) находятся «словеса полезна и в врачевании известна, святых девяти мученик, иже в Кизице страдаша, и како монастырь Кизический в именование их устроися в граде Казани, благословением, тщанием же и иждивением великаго господина Святейшаго и всеблаженнейшаго Кир Адриана, Архиепископа Московскаго и всея России и всех северных стран Патриарха, егда он бысть в царственном граде Казани Митрополитом Казанским и Свияжским». Книга эта была написана в 7199 году от сотворения мира в сентябре месяце, или в 1691 году по Рождестве Христовом, т.е. вскоре после того, как Адриан сделался патриархом.

В особом же «Слове о Кизической святой обители, иже в Казани», сообщается следующее: «понеже святые Кизические мученики: Феогний, Руф, Антипатр, Феостих, Артема, Магн, Феодот, Фавмасий, Филимон сподобишася дарованием от Господа и чудодействуют в людях трясавичныя болезни, ходатайством своим молящеся, свобождают, яко видят на небесех выну лице Отца нашего небеснаго, и по Его божественному благоволению вси видят и на земли страждущие человеки, и просящии их в помощь сего ради в честь их храм святый прежде создася на месте сем, отстоящем от царственнаго града Казани мало вящше единаго поприща, на северную страну, от врат града воскресенских (дворцовых); лета мироздания Ѵ54;ȝрче (1687)Индикта".

Таким образом, основание Кизического монастыря можно считать начатым в 1687 году и совершившимся к 1691 году.

Основание Кизического монастыря

В первоначальной судьбе Кизического монастыря указываются три важнейшие обстоятельства, послужившие к тому, что монастырь основан был на настоящем его месте и посвящен девяти Кизическим мученикам, а именно: 1) предзнаменательное указание монастырского места, 2) построение на сем месте храма во имя девяти мучеников и 3) самое учреждение монастыря.

Обо всем этом в сказанной книге »Спирида« повествует так.

«Когда в 7162 году по сотворении мира (в 1654 г. по Рождестве Христовом) с июня месяца, во дни царствования благочестивого Государя Царя и Великого князя Алексея Михайловича, всея великия, малыя и белыя России самодержавца, при духовном правлении пастыря великого господина святейшего Никона патриарха Московского и всея России и всего помория, было попущение и гнев Божий на русский народ в царствующем граде Москве и в других городах, смертельная моровая язва, от которой умирало неисчислимое множество людей всякого звания и возраста, в указанное число по 28 октября месяца 1655 года, – в то время в царственном граде Казани и в окрестностях его умерло от той смертной язвы махчи (41698) человек, как об этом говорится в синодике Седмиозерной пустыни.

Тогда по совещанию преосвященного господина митрополита Казанского и Свияжского, архимандритов, игуменов и всего духовного собора, главных представителей царского пресветлого величества и всего народа, чтобы смертоносная пагуба прекратилась, решили послать в Казанскую обитель Вознесения Господа нашего Иисуса Христа, в Седмиозерный монастырь, отстоящий от града Казани на семь поприщ, в котором монастыре имеется чудотворная икона Богоматери Девы. Когда же та чудотворная икона была принесена к городу, то на сретение ее вышел весь город. Архиерей же с освященным собором и с начальниками города и многое множество людей встретили ее, и на том месте, где была встреча, водрузили святой крест, чтобы он служил знаком того, что святая икона, ежегодно приносимая в город, должна встречаться и провожаться на том месте всем освященным собором. В то время, когда пребывала в Казани чудотворная икона Богоматери, тогда смертоносная болезнь прекратилась. Святая икона находилась в городе Казани три недели. И в синодике Седмиозерского монастыря пишется, что в те три недели были в Казани разные знамения, над городом разражались ужасные явления в воздухе. Город покрывался мрачными тучами, приносившимися с запада, шли великие дожди, сопровождающиеся ужасными бурями, холодом (слета належаще вельми), образовалась непроходимая слякоть. Все были наполнены страха и ужаса; многие приходили в отчаяние за жизнь. Поэтому день и ночь совершались пред чудотворным образом молебные пения, пока заступничеством Владычицы Богородицы не прекратились все ужасы. По сей причине, решительно не было возможности проводить из города св. иконы, и они задерживались здесь еще некоторое время.

В воспоминание о сем чудесном избавлении и спасении чрез эту икону Пресвятой Богородицы, она стала ежегодно приноситься в Казань в июне месяце, и каждый год на том месте, где прежде был крест, она поставлялась, была встречаема и провожаема всегда. Это был, так сказать, первый момент в зарождении монастыря. Когда потом на сем месте был устроен храм и как произошло устроение здесь обители в честь девяти Кизических мучеников, об этом в той же книге Спирида рассказывается следующее:

«В царствование благочестивейших великих Государей, Царей и великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и соправительницы, по причине юности их, Царевны и Великой Княжны Софии Алексеевны всей великой, малой и белой России и многих государств и стран повелителей, самодержцев и обладателей, когда на патриаршем престоле находился великий господин Кир Иоаким Московский и всей России и всех северных стран патриарх, Казанским же митрополитом был преосвященный Кир Адриан, – тогда в многоязычном и многонаселенном городе Казани и в окрестностях его свирепствовали разные болезни и другие бедствия. Особенно же подверглись лихорадке (трясавичной болезни) христиане, из которых многие после тяжелых страданий (или томления) умерли, а другие подверглись крайнему истощению сил. Некоторые старались не выходить из дома, но и это не помогала; и вообще помощи не было ни откуда. И было зрелище достойное удивления и жалости, так как болезнь была люта, мучительна и пагубна. Это бедствие продолжалось больше года. Иноверцы же язычники и магометане, так называемые казанские татары, кочевники и туземцы мало страдали тою болезнью. Так как в упорных сердцах их не было склонности к благочестию, и они не обращались в познание (христианской веры), то Бог оставил их жить, чтобы они в книге вечной жизни не вписались и подпали там вечному мучению. Христиан же, как людей Своих, Господь подверг за грехи их наказанию, но не предал совершенно смерти. Поэтому Господь, желая и в нашей земле, и в нашем отечестве прославить святых Кизических мучеников, устроил так, чтобы не погибали мучившиеся сказанною болезнью, но жили бы как истинные и добрые слуги Христовы – духовно-божественно. Он вложил в ум архиерею страны сей и всей Казанской епархии, преосвященному господину Адриану митрополиту, который очень скорбел, видя христиан, бедствующих от великой скорби, – мысль о святых девяти мучениках, которые подвизались в городе Кизике, скончались о Господе мученически, и которые являют различные целебные дары и избавляют страждущих лихорадкой (трясавичною болезнью). И вот, он Божий архиерей и добрый пастырь Христова стада, в 7195 (1687) году, с градоначальниками царского пресветлого величества, которые управляли в то время народами казанского царства, и с священным собором посоветовавшись, предложил им следующее: вы, конечно, ведаете, господа и братия мои, что Господь дивен во святых Своих и дивно проявляет в них Свои желания, якоже хощет. Вы видите, как народ христианский отягощен трясавичным недугом; Христос же Господь дал исцеления этой болезни святым девяти мученикам, которые пострадали за веру Иисусову в граде Кизике, как о том пишется в церковных книгах. Поэтому, создадим храм Господень в честь этих святых на месте том. Пусть кто болит тою болезнью, идет туда, сотворить молитву сам и со священнослужителями, и по учению святого Апостола Иакова, молитва веры спасет болящих. И если кто сотворил грехи, да принесет покаяние по чину церковному, и оставятся они ему, и восставит его Господь. Ибо, хотя Господь все устрояет людям, однако, требует и нашего усердия, и труда, да не будем надеющимися на себя, но на Бога живого, восставляющего не только от таких болезней, но и от смерти».

Слыша эти благоразумные и внушенные Богом слова от своего доброго и благоразумного пастыря, царские правители, духовного чина и мирского сана люди очень обрадовались, и послушавши со спасительною радостью, возблагодарили Господа Бога, подающего спасение и избавление от скорбей, а также и Пресвятую Деву Богородицу Марию, как предстательницу и особенную помощницу рода христианского восхвалили, говоря: Боже, хвалу Тебе воздаем, что помнишь о нас и снисходишь к нашей нищете и бедствию и отвращаешь от нас ярость и гнев Свой! Пролей гнев Свой на языки, неведущие Тя, которые не призывают Имени Твоего, и буди в трех ипостасях, Боже, благословен всегда! К Богородице же взывали: радуйся преблагословенная Дево Мати, радуйся Предстательница и Помощница наша! Умоли Господа, Сына Твоего Иисуса Христа, да избавимся от бед и скорбей наших и от сего трясавичного недуга!

Также и к святым девяти мученикам вопияли: о, святые мученики, предстоящие престолу Божию и наслаждающиеся славы Пребожественной Троицы, молитеся за нас и спасите нас от окружающего христианский народ недуга, ибо вам дана благодать исцелять от трясавичного состояния! И многие другие слова молитвенные возносили, кто как мог.

После этого, общим советом и по взаимному согласию решили создать церковь во имя святых девяти Кизических мучеников на том самом месте, где Бог предзнаменательно благоволил указать чрез поставление креста, т.е. на месте встречи и проводов св. Седмиозерской иконы Божией Матери.

Многие благочестивые люди уже и прежде приносили сюда обильные пожертвования; больные же лихорадкой творили здесь молебные пения; а теперь то и другое еще более усилилось.

Деревянный храм, начатый постройкой в 1687 году, был совершенно приготовлен к июню месяцу 1688 года. Тогда преосвященный господин Адриан, митрополит Казанский и Свияжский, со священным собором, с честными крестами и святыми иконами, со множеством народа, из града Казани отправился в храм сей, чтобы помолиться здесь Богу и Пресвятой Богородице, и оным угодникам святым мученикам об освобождении христиан от жестокой лихорадки (трясавицы), и освятил храм сей. Поэтому казанские жители еще больше стали приходить туда, чтобы просить у святых мучеников освобождения от немощей своих, и по вере получали исцеления от болезней своих, и все жители города Казани благодатью Божией, предстательством Богородицы и молитвами святых девяти мучеников, освобождались от приступов трясавичного недуга.

Видя же благодать Божию, данную святым во врачевании, так как очень многие получили исцеление от болезней и выздоровели, многие являлись сюда, потому что местность монастыря близ города и имеет высокое положение, так что отсюда открывается приятный вид, между тем как прежде это место было необитаемо. И многие возгорались в усердии своем от силы в силу и делали пожертвования радушно.

По всему этому се важнейшие лица полагали единодушно и преосвященный Адриан митрополит Казанский быть на том месте святой обители, чтобы жили там монахи, желающие в чине своем служить Господу Богу, и чтобы устроился монастырь Кизический во имя святых девяти мучеников, пострадавших в Кизике.

И, по благословению архипастырскому, стали жить на том месте монахи. Начальство же городское определило монастырю земли, сколько требовалось для живущих в нем. После сего вскоре боголюбивые жители города Казани стали наделять монастырь всякими жертвами и всем, что требовалось. Создали и церковь каменную во имя святых мучеников, ограду и келии для братии и даже для приходящих помолиться ко святым мученикам в храм их обители. И, таким образом, волею Божией устроилась обитель святых мучеников, монастырь Кизический. Так Владыка господь милостиво призрел на это прежде необитаемое место! Прежде Он назнаменовал это место сретением и провожанием иконы Богоматери, и водружением креста, потом благоволил, чтобы был здесь храм в честь святых угодников – девяти Кизических мучеников, и наконец, по причине исцеления многих от болезней, устроилась здесь Кизическая обитель, в которой возносится непрестанная слава и честь Господу от всех живущих здесь и приходящих сюда и творится помощь в различных скорбях и обстояниях. По всему этому, Создателю места сего и совершающему все к благу людей Христу Иисусу слава и честь со Безначальным Его Отцом и Животворящим Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Первые годы Кизического монастыря

Попечительный основатель Кизического монастыря, преосвященный Адриан, оставивши Казань, не оставил своего заботливого попечения о казанском Кизическом монастыре.

Сделавшись Всероссийским патриархом, он получил возможность оказывать излюбленному своему монастырю необычную помощь и содействие. В 1645 году при Кизическом митрополите Анемподисте привезены были мощи святых Кизических мучеников Царю и Великому Князю Михаилу Феодоровичу. Из государева казенного дворца они были отправлены для освящения святых храмов патриарху того же года, в феврале. И вот «прославления ради девяти мучеников Кизических нынешних лет посланы в обитель, еже во граде Казани во имя их создася, при державе Царей и Великих Князей Иоанна и Петра Алексеевичей, Святейшим патриархом Адрианом, где он был митрополита. Сии мощи послашася во врачевание и в пользу труждающихся. Мироздания 7201 (1693) лета, месяца июля»147. Понятно, что получение в Казани такого драгоценнейшего сокровища было великим торжеством и славою для Кизической обители.

В следующем 1694 году, радея о всех интересах Кизической обители, патриарх Адриан прислал свою грамоту преосвящ. Маркелу митрополиту Казанскому. После преподания архипастырского ему благословения, как сыну и сослужителю, здесь он говорил: «В предшедших летех, егда правящу нам престол казанския митрополии, благословенным от нас начинанием здана бысть под градом Казанью обитель святых девятичисленных мучеников, пострадавших за Христа во граде Кизике, в помощь и во избавление народа от всяких скорбей, а наипаче от трясавичной болезни, яко бо им дадеся от Бога благодать притекающия к ним с верою от всяких находящих скорбей исцеляти и от трясавичной болезни избавляти.

Яже на том месте, идеже сия святая обитель сограждена, из Седмиозерныя пустыни чудотворному образу Пресвятыя Богородицы иконе Смоленския бывает из града Казани сретение и провожание по вся лета.

По усердному же нашему ревнованию и по желанию бывших тогда градодержцев и всего казанского народа уставися и образ святых девяточисленных мученик Кизических из тоя обители вноситися за чудотворным Пресвятыя Богородицы образом для молебнаго благодарения во град Казань, яже и есть. Ныне же внидоша в слухи наша, яко Седмиозерная пустыни злонравнии чернецы зависти ради чинят в приношении того святого мученического образа в град Казань той Кизическия обители игумену Ипатию и братии многое препятие, и от того их, седмиозерских чернецов, враждотворства и несогласия в народе является смятение.

И как тебе сия наша Святейшего патриарха грамота вдастся, и ты б, сыне, таким мятежником учинил истязание по своему рассмотрению. И впредь в приношении того мученическаго образа во град Казань препирательства никакова чинить не велеть, чтоб в народе смятения от того не было. И велел тоя Кизическия обители игумену Ипатию с братией, и кто по нем и иные игумены будут, тот мученический образ за чудотворным Пресвятыя Богородицы образом во град Казань для молебнаго благодарения вносили невозбрано. Аще-ли же кто учнет чрез сей наш Святейшаго патриарха указ и грамоту в чем прекословити, да подлежит от нас церковнаго отлучения и наказания по нашему рассуждению. И сию нашу грамоту, прочет и записав в книгу, велел отдать во обитель Кизическую игумену Ипатию с братиею, а в доме своем оставил список.

При сем милость Божия и Пресвятыя Богородицы, и великих святителей Петра и Алексея, и Ионы, и Филиппа Московских и всея России чудотворцев молитв и нашея мерности благословение с тобою есть и будет ныне и во веки.

Писася в царствующем граде Москве в нашем Архипастырском доме; мироздания 7202 лета, от рождества же Бога Слова 1694 февраля месяца в день»

Сколь потом свято исполнялась выраженная здесь воля патриарха Адриана, всем казанцам это хорошо известно, так как икона святых Кизических мучеников доныне обносится по всем домам православных обитателей г. Казани, вместе с Седмиозерскою иконою Божией Матери. Кроме сего, в покоях настоятеля Кизического монастыря доныне сохраняется список самой грамоты, носящий все признаки своей глубокой древности.

Сколько благотворно было это распоряжение патриарха Адриана, этого нельзя представить! Можно даже сказать, что почти ему по преимуществу и обязана Кизическая обитель в том, что она доселе существует в благоприглядном виде.

Кроме образа Кизических мучеников, с св. мощами их, патриарх Адриан прислал еще чудотворный образ Божией Матери, именуемый Кизическим. Написанный на холсте, он был положен на доску и украшен жемчугом и драгоценными камнями.

В 1695 году патриарх Адриан прислал «во храм святых девяти мучеников Кизико-польских» атласный раскрашенный красками антиминс. «Священнодействова (же) его великий господин, Святейший Кир Адриан, архиепископ Московский и всея России и всех северных стран патриарх… Мироздания Ѵ54;зсг 7203 лета. От воплощения же Бога Слова Ѵ54;ахче (1695) месяца марта а (1) дня, при преосвященном Маркелле, митрополите Казанском и Свияжском». С боку же сего антиминса полууставным письмом написано с правой стороны: «При первом игумене Ипатии иеромонасе», а на левой: «Помяни, Господи, Стефана иеродиакона, ктитора святыя обители сея»148. Здесь указаны все первые и главнейшие дальнейшие деятели Кизического монастыря, а именно: митрополит Маркелл, игумен иеромонах Ипатий и иеродиакон Стефан Сахаров.

Митрополит Маркелл был переведен в Казань из Пскова. Несомненно, он не мало сделал для новоустроенной Кизической обители почти в продолжение семилетнего своего правления казанской паствой († 1698 года), тем более, что он был человек из числа видевших красоту и благолепие обителей (как бывший из посольских приказных судей); а обитель Кизическая была для него летнею резиденцией, так как настоящий архиерейский загородный дом устроен только при Императрице Екатерина, т.е. почти по прошествии ста лет.

Другое лицо, упоминаемое в антиминсе, есть игумен Ипатий, но его деятельность как-то заслоняется вседетельством первостроителя меньшего монаха иеродиакона Стефана. Этот иеродиакон Стефан, по прозванию Сахаров, кажется, был главным исполнителем всех попечений Адриана о Кизическом монастыре. Он называется протоктитором обители, первотрудником ее и дому святейшего патриарха протосингеллом, хиротонисанных, властелинских, настольных – иерейских и иеродиаконских грамот свидетелем (μαρτνροζ). Его всежелательным рачением устроена была книга Спирида или Кошница, содержащая в себе службу святых девяти Кизических мучеников и Слово о их мучениях и об устроении в честь их казанского Кизического монастыря. Книга эта служит наилучшим источником для первоначальных сведений о Кизическом монастыре и драгоценна в особенности потому, что вышла из рук составителя, лицом к лицу видевшего многое из того, о чем он писал. Достойно замечания, что на эту книгу делается ссылка в Четьи Минеях св. Димитрия Ростовского. Иеродиакон Стефан дал эту книгу в Кизический монастырь в 1692 году в феврале месяце. Кроме сего он устроил драгоценный ковчег на икону Кизических мучеников, и по его же старанию здесь вычеканены стихи в честь святых мучеников, начинающиеся так.

Дево Мария, мольбу твою слышу,

На обитель сию благодатне дышу,

Вся живущия люблю призирати,

И кто к тебе зде притекати. –

Девять мучеников тебе зде в послугу

Немощных целити всяку недугу… –

Сим же иеродиаконом Стефаном устроено несколько напрестольных крестов, из которых в одном (1690г.) находится часть древа креста Господня и многие мощи святых греческих и русских, а в другом (1694 г.) мощи св. апостолов, мучеников и др. святых149. Сколь велики были его труды, об этом нет свидетельств. Но камни в первоначальных монастырских зданиях, доселе нерушимо стоящих, наглядно говорят, что эти труды были неустанно-бдительные и потому-то они почтены всегдашним памятованием о «первотруднике» чрез сохранение его портрета в покоях настоятеля, рядом с вышеупомянутой грамотой патриарха Адриана.

На портрете этом вязью на правой стороне написано: «Стефанос». – Слова эти обведены короною, под которой следующая надпись: «Лета 7194 марта месяца 30 дня писана персона сия в пречестной лавре, зовемой чудом Стефана монаха и иеродиакона, от рождества ево 31 лета». Изображенный на портрете о. иеродиакон держит на правой руке крест, на оконечностях коего находятся надписи: любовь, послушание, смирение и терпение. Кроме того, на кресте находится изображение букв ΙΧΣ. В левой руке у иеродиакона Стефана находится изображение горящего сердца, вокруг коего надпись: «согреся сердце мое во мне и в поучении моем разгорится огнь». На левой стороне портрета находится изображение символа смерти (череп) и над ним символ скоропроходящего времени (песочные часы с крыльями) Пролетели годы, но не умерло святое дело первотрудника Кизической обители!

Местоположение Кизического монастыря

В главном источнике первоначальной истории Кизического монастыря (в Спириде) о его первоначальном местоположении говорится неопределенно. Не много, прибавляют к сему ясности и другие источники. По сообщению архимандрита Гурия, бывшего настоятелем Кизического монастыря, в надписании одного древнего Диптиха, теперь утратившегося, между прочим, говорилось: «В лето 7195 (1687) месяца… в… день Преосвященный Адриан митрополит Казанский и Свияжский путешествие творя, Богом наставляем, обрете по рачению сердца своего, от града Казани, за полтора поприща или менее, на бору место прекрасно и к созиданию монастыря и к обитанию угодно. На том бо месте из Седмиозерныя пустыни Чудотворной Пресвятыя Богородицы иконы Смоленския из града Казани сретение и провождение по вся лета бывает идеже древяная часовня построена и в ней честной крест водружен, яже и доднесь зримо всеми. И подле этой часовни на красном месте Архиерей Божий благослови и градодержцы, тогда сущии Казанстии и Свияжские, и прочих градов сановитые нарочитых чинов людие присоветовали ему, Преосвященному господину, по вышереченному молитвенный храм воздвигнуть: и по Архиерейскому благословению на том месте оградили круглый алтарь, и стены церкви, придел, где быть каменному зданию, по размеру образцового чертежа. И, Богу поспешествующему, от того числа начали трудолюбцы делу касатися: на основании церкви ров, и на ином месте кладезь копати, и древянные келии и ограду строити, и абие того же лета чудотворному Образу Пресвятыя Богоматери иконы Смоленския из Седмиозерныя пустыни на то место принесение бысть. Архиерей же в соборной церкви, по обычаю во одежды своя священослужения облачаясь, и со святыми образы и с честными кресты, и со всеосвященным собором и всенародным множеством на вышеупомянутом месте чудотворный той Образ боголепно срете, молебное совершив пение, и то место чудотворным Образом Пречистыя Богоматери крестообразно осени, и благослови, и основание того места святою водою окропи; а иде же престолу Божию в алтаре быти, ту честный крест водрузи. И пожалова на церковное строение от своего святительскаго прииждивения из келейныя своея казны денег, и братии и работником от своего Архиерейскаго дома пищею и одеждою довлетися повеле и строителя им благослови, также и градодержцы царства Казанскаго, и града Свияжска и прочих градов и мест всякаго чина и возраста, мужеска пола и женска кийждо по силе своей подаяние. Совершишася же се храм молитвенный во имя святых 9-ти мучеников и освятися алтарь Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа в лето 7196 (1688) индикта 11 месяца априлиса в день, и наречеся Кизическая пустыня»150.

Сравнительно с тем, что сказано в книге Спириде, здесь является новым указание на то, что первые келии были деревянные и что тогда же начали копать колодезь и строить стены. Но какие тогда устроялись стены каменные или деревянные, об этом умалчивается, а тем более умалчивается о том, сколь велики были эти стены, какое имели они направление и проч.

Но обо всем этом говорят ясно самые стены, носящие печать глубокой старины. Древние (XVII века) монастырские стены – каменные (кирпичные штукатурные, узорчатые; они украшены перевитыми колонками, с тяжелыми выпуклыми карнизами и множеством оконцев и рам, сделанных из отесанных кирпичей. Такая прекрасно сохранившаяся стена идет к востоку от Владимирской церкви (на вратах) и оканчивается круглыми не высокими башнями (пиргами) с полукруглым небольшим куполом, увенчанным флюгером.

Такая же стена была, вероятно, и по другой (западной) стороне Владимирской церкви, но она, должно быть разобрана была во время постройки главного корпуса, когда, по всей вероятности, устроены и внешние каменные стены, загородившие прежний величественный въезд в монастырь из Казани прямо в ворота, и отодвинувшие алтарную узорчатую монастырскую стену на задний двор. Должно полагать, что узорчатая древняя стена шла прежде и по нынешней лицевой стороне монастырской усадьбы, так как частица таковой стены сохранилась между небольшим монастырским корпусом и новой колокольней, для постройки которой, вероятно, и потребовалось эта разломка. Далее за колокольней, идет такая же древняя стена и заканчивается на углу такой же башнею с невысоким куполом, как и первая, между тем как новую колокольню, построенную в тридцатых годах XIX века, окружают такие же высокие и тонкие стены, украшенные пилястрами, как и внешние стены, заканчивающиеся по углам высокими пиргами, совершенно неуместно украшенными оконцами.

На северной и восточной стороне монастырские стены, очевидно, тоже древнейшие, так как они заканчиваются таковой же низенькой башнею.

Вообще же древние монастырские стены представляли довольно правильный четвероугольник и отличались везде одинаковой широтой и прочностью. И так как они шли по гребню возвышенности, на которой стоял монастырь, то общий вид монастыря в древности был со стороны города вполне открытый и величественный, а вместе и более живописный, чем теперь, так как тогда монастырь с восточной стороны окружался речкой Комаровкой, которая отчасти протекала и у подъездной стороны монастыря, почему подъезд к монастырю был, вероятно, несколько похож на Седмиозерский, хотя, несомненно, и тогда здесь не было столько воды, как там.

Однако монастырский колодезь, стоящий кажется близ устья речки Комаровки, доныне неоскудно источающий воду всем притекающим к нему, показывает, что бывшая здесь некогда речка Комаровка была обильна водою, а вместе с тем значительной естественной границей монастырской усадьбы. Она же, вероятно, была причиною того, что на позднейших планах границы монастырской усадьбы пересекаются под разными неправильными углами, при чем соседние дачи длинными углами врезаются в монастырскую усадьбу151.

По межевой книге и специальному плану 1795 года (сентября 24), учиненным первоклассным землемером, гвардии прапорщиком Николаем Богдановым, значится под монастырским строением, оградою и огородом 1 десятина 24 сажени, под церковью и кладбищем 1740 сажень. Приблизительно то же пространство занимается основным четвероугольником, внутри древних стен, и ныне. Далее в том же плане отмечено под скотным выпуском 2 десятины 1778 саж., под сосновой рощей 8 десят. 917 саж., лесу дровяного 2 десят. 400 саж., под большею дорогою 1620 саж., под проселочной дорогой 780 саж., под песчаным местом 1920 саж., под прудом 792 саж., а всего в окружной меже удобной и неудобной земли 17 десятин 371 квадратная сажень, а одной удобной 14 десят. 719 кв. саж.

Из сего усматривается, что внешние (ближайшие к городу) каменные стены, а равно и здания главного корпуса, колодезя, бани и амбара – позднейшего произведения, относящиеся ко второй четверти XIX столетия, что доказывается и их более легкой и простой архитектурой. На плане указываются только главный Владимирский храм, около него небольшой корпус и далее по нынешнему фасаду небольшое строение, часовня, четвероугольная каменная ограда с 4-мя башнями и в северо-западном углу ее какое-то пространное здание (ныне несуществующее) и наконец, общая ограда вокруг всей усадьбы. Понятно, что эта последняя ограда далеко не та деревянная ограда, которую заново исправили в течение лета 1891 года. Что же касается до сосновой рощи и дровяного леса, упоминаемых в плане, то несомненно, что многие из дерев этой рощи до ныне служат безмолвными, но наглядными, свидетелями о рачительности первых строителей Кизического монастыря, и многие деревья этой рощи годились бы на корабельные мачты, что быть может и имелось в виду у насадителей ее, действовавших под влиянием Великого корабельного мастера Императора Петра I-го, устроившего в Казани корабельную верфь, о которой ныне служит напоминанием одно название Адмиралтейской Слободы, находящейся прямо против Кизического монастыря.

Храмы Кизического монастыря

В Кизическом монастыре четыре храма. Главный храм Кизического монастыря в честь Введения Пресвятой Богородицы во храм, с приделом в честь Святых девяти Кизических мучеников, построен в конце XVII века, чему очевидным доказательством служит его архитектура, весьма сходная со многими храмами того времени, отличающаяся прочностью и широтою кирпичной кладки, простотой стиля и формами наружных украшений, сходных с украшениями, находящимися на монастырских стенах152. Храм сей с наружной стороны сохранился почти весь в своем первоначальном виде, исполненном простоты, удобств и величия.

Он имеет форму продолговатого четвероугольника, с двумя полукруглыми алтарными выступами, из коих придельный (с северной стороны) заканчивается почти пред началом главного алтаря. С юго-западной стороны храма находится древняя колокольня, служащая, по своей прекрасной архитектуре, самым характерным выражением своего времени. На ней давно уже нет колоколов (в ней помещается несколько послушников и учеников школы), но она сохраняется, как изящное создание XVII века, служащее наилучшим украшением общей храмовой постройки, отличающейся простотой. Главные особенности ее заключаются в угловых колонках основной башни, сводчатых прорезах и в восьмигранной пирамиде, украшенной по бокам двумя рядами оконниц. Восьмиконечный крест, утверждающийся на главке колокольни, стоит над изображением луны, в знак победы христианства над почитателями полумесяца – магометанами. По-видимому, древняя колокольня помещается неуместно, но если взять во внимание, что прежде главный вход в монастырь был со стороны города чрез святые ворота, где и ныне лежит обычный путь, то лучше сего она и не могла быть помещена. К колокольне примыкает небольшая каменная сторожка, покрытая в 1891 году железной крышею, вместо деревянной. В своих оконных рамах и других украшениях она носит явные следы древности, равной с самым храмом. Нельзя то же сказать о паперти, которая, очевидно, позднейшего происхождения, как и та, которая находится с южной стороны, так как с правой стороны главной паперти ясно широкая древняя стена паперти, бывшей в тесной связи с колокольнею. Ровная и тонкая кладка новых папертей и особенно их полукруглые кровли, совершенно негармонирующие с расположением прочих кровлей, ясно доказывают их позднейшее происхождение. В 1891 году первая паперть сделана полутеплою чрез устройство стеклянной загородки.

В главном храме с передней стороны, над трапезною кровлею, находится одно большое восьмигранное окно и две глухие стрельчатые рамки для окон; с северной стороны одно осьмигранное окно в верхнем ярусе, три в среднем и четыре в нижнем, с южной стороны одно осьмигранное окно в верхнем ярусе, два в среднем и восемь в нижнем, кроме алтарного. Все окна обведены стрельчатыми и различно украшенными выпуклыми рамками. Под карнизами же идет прекрасный, фигурный каменный балюстрад, как бы сделанный из дерева.

Боковые стороны храма укреплены колонками, у капителей которых сохранилось несколько листьев, показывающих их подобие пальмам. Около предъалтарной стены эти колонки очень массивны, так как здесь идет большая покатость, как и впереди храма, так что справедливо сказано в диптихе, что храм построен на красном холме.

Покатость к востоку дала возможность устроить под алтарем пещерку, которая, однако, ничем не занята. Железная кровля храма на трапезе двускатная, а на главном храме четырехскатная. Она довольно древняя, но не изначальная. На южной стороне храма, между спускающихся с карниза украшений, вырезанных из жести, в виде листков, сохранилась узорчатая надпись, гласящая, что кровля эта сделана была при игумене Ювеналии. Игумен Ювеналий был настоятелем Кизического монастыря в 1780 году. В начале этого года и дано было разрешение на исправление кровли; окончена же она по-видимому не раньше 1784 года, так как в этом году значится в расходе 45 р. 50 коп., уплаченных за 70 пудов железных листов, употребленных для соборной трапезы и над приделом. Не меньше того вероятно, уплачено было и за работу, отличающуюся не только прочностью, но и красотою узорчатых украшений на гребне крыши и по спускам ее. Кровля храма поправлялась еще в 1802 году и, кажется, с тех пор оставалась неизменною, так что при поправке 1891 года потребовалось только покрасить ее, что и сделано было, при чем для единства вида и кровля над сторожкою сделана из жести и покрашена медянкою на масле.

Над серединою храма возвышается обширный осьмигранник, увенчанный главкою, на который высится четвероконечный крест.

В общем, главный храм Кизического монастыря представляется не великим, особенно по сравнению с новою колокольнею. Он имеет в высоту и длину около 15-ти сажень, а в ширину половину сего, (а в главном храме по 4 ½ сажени). Но при входе в него он оказывается весьма поместительным и очень возвышенным. Такому впечатлению особенно благоприятствует то, что иконостас его ничем не закрыт от зрителей.

Трапеза главного храма, с приделом в северной стороне во имя св. девяти Кизических мучеников, имеет в длину 4 ½ сажени, а в ширину 6 ½ саж., столько же и в высоту. В 1891 году здесь сделаны две большие изразцовые печи, пробито одно окно и окрашены масляною краской стены и потолки, причем вся живопись была возобновлена, а равно и св. изображения, находящиеся под сводом. Кроме того, три большие киоти с иконами Пресвятой Богородицы, Нерукотворного образа и св. Печерских чудотворцев великолепно украшены позолотою и новой краской бирюзового цвета, как и иконостас.

Алтарь придельного храма, по сообщению архимандрита Гурия от 1833 года, был заложен, и служба в этом храме не совершалась лет 25; он возобновил его, но в чем состояло это возобновление, неизвестно; кажется, главным образом в открытии окон, которые были заложены.

Алтарь этот очень узкий (1 ½ саж.) и длинный (3 саж.); он вдается очень глубоко вперед по северной стороне главного храма, поэтому служение в нем было мало слышимо. Вот почему, вероятно, он и бал заложен некогда; потому же в нем весьма редко служили и после. В устранение сего, при общей ремонтировке храма в 1891 году, престол этого храма перенесен на 2 ½ арш. к солее, которая тоже отодвинута, а вместе с тем и весь иконостас, который при этом был всецело возобновлен, как в живописи, так и в общей окраске и позолоте резьбы. И так как одна из икон на царских дверях (Благовещения) была из выпуклых изображений не очень искусной работы, то она, как не допускаемая ныне, была заменена новою – живописью. Престол же, вновь освященный епископом Никанором 8 сентября, остался прежний, равно как те же и основы, на которых был укреплен он. При разборке сего престола верхняя доска его оказалась совершенно разваливающеюся, одежда положительно истлевшею, как и на жертвеннике. Видно было, что это были святыни первых лет монастыря, но положительных данных о сем не оказалось никаких. Впрочем, это и не составляло великой необходимости, так как в бумагах вышеупомянутого о. архимандрита Гурия сообщается, что в его время, среди многих древних антиминсов, находился «антиминс на холсте 1719 года июня 18 дня во храме свят. девяточисленных мучеников, в Кизическом монастыре в приделе, что близ града Казани, священнодействован преосвященным Тихоном, митрополитом Казанским и Свияжским, без подписания архиерейского153. Об этом антиминсе упоминается и в описных книгах 1746 года. Таким образом изначальность придельного храма стоит вне всякого сомнения. О том же свидетельствует и вся обстановка сего храма, в 1861 году вся возобновленная, а равно и живопись иконная, не очень искусной работы, но подобранная глубокомысленно.

В иконостасе этом находятся следующие изображения: в Царских вратах Благовещения и 4 Евангелистов, с правой стороны врат – икона Спасителя, а с левой – Божией Матери; на северной двери – св. архидиакона Стефана, на южной – св. архидиакона Лаврентия, над Царскими вратами – Господа Саваофа, на левой стороне – св. Апостолов и Святителей, на правой стороне – св. Пророков и Преподобных отец, а на верху – св. Праотец. – Пред клиросом – довольно большая икона св. Кизических мучеников, а далее, рядом с нею на стене находится прекрасное изображение Божией Матери в круглом клейме. На другой стороне находится изображение Спасителя в терновом венце. Но оба эти стенные изображения заставлены большими иконами Спасителя и Божией Матери в великолепных, украшенных резьбой киотах154.

Достойны также упоминания, находящиеся здесь, иконы св. Иоанна воина, Николая чудотворца и особенно Тихвинской иконы Божией Матери, в приличной раме и украшенной ризою, жемчугом и дорогими камнями. В арке находятся стенные изображения св. Чаши, Креста и Евангелия. Арка эта в 1891году двумя большими стеклянными дверями заделана так, что придельный теплый храм совершенно отделен от главного – холодного. Необходимое для сего очень большое количество стекол пожертвовано было владельцем Кужерского стекольного завода, купцом А.М. Хохряковым, который кроме того пожертвовал стекла и для всех возобновленных окон, как сего, так и главного храма.

При входе в главный храм, около арки, находятся две приличные хоругви, не отличающиеся, однако богатством отделки и художественностью письма.

Главный храм имеет в длину и ширину по 4 сажени, а в высоту около 15 сажень. Эта почтенная высота храма и в особенности то, что храм внутри не загромождается никакими колоннами, или пилонами, а также достаточность света и полная открытость иконостаса – делают храм очень величественным.

На западной стене храма, направо от входа изображен св. пророк Даниил во рве со львами, а на левой – Праведный Иов с предстоящими друзьями его. Над ними, вверху арки – очень большое изображение Преображения Господня, а выше – св. песнопевец Царь Давид с Псалтырью в руках, а с другой стороны – св. Первосвященник Аарон с жезлом прозябшим.

На южной стене над дверью – Введение во храм Пресв. Девы Марии, по сторонам же – преподобные Печерские Антоний и Феодосий и св. Алексий митрополит Московский с Мелетием Антиохийским, а вверху над ними св. вселенские учителя: Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст.

На северной стене изображены страдания св. Кизических мучеников, а около них св. Кирилл и Мефодий просветители славян; с другой же стороны – святые Князья Владимир и Александр Невский, вверху же – св. Казанские чудотворцы Гурий, Варсонофий и Герман. Под куполом изображены св. Евангелисты, а в самом куполе коронование Богородицы.

Кажется, более лучшего выбора изображений нельзя было и сделать. И по исполнению все изображения очень удачны, особенно же высоким художеством отличаются большие изображения – Введения во храм Пресв. Девы Марии и страданий св. Кизических мучеников. Это изображение истинно классическое и по типам, и по исполнению.

Все эти стенные изображения древние. Они значатся в церковной описи 1803 года, с отметкой об их обветшалости, которой, однако, не было очень заметно в недавнее время. Поэтому, можно думать, что все эти изображения поновлялись, но вероятно так, что характер прежней живописи оставался. Также реставрировались они и в 1891 году, причем к некоторым изображениям прибавлена орнаментация. Кроме того, еще прибавлено изображение святого архидиакона Никанора и патриарха Никифора. Это изображение находится за плащаницею, помещающеюся за клиросом в богатом, обновленном ныне киоте, за приличною стеклянною рамкой.

Пред правым клиросом находится изображение Божией Матери, нарицаемой Кизическою. Эта икона весьма древняя, и особенно чтимая, и вообще достопримечательная. На ней риза серебряная, унизанная жемчугом и разными самоцветными камнями.

Пред левым клиросом находится местно чтимая икона с мощами св. Девяти Кизических мучеников, в сребропозлащенном киоте, с дскою на которой изображены страдания святых мучеников. Икона эта прислана в дар Кизическому монастырю патриархом Адрианом, основателем монастыря и украшена строителем обители иеродиаконом Стефаном155.

По древнему обычаю и повелению патриарха Адриана она обносится по всему городу Казани вместе с чудотворною Смоленскою (Седмиозерскою) иконою Божией Матери. Вся позолота на сей иконе возобновлена в 1891 году, а равно тогда же исправлен и весь киот. К клиросам прикреплены хоругви, украшенные приличными металлическими узорчатыми рамками и сияниями.

Амвон и солея храма очень возвышенны.

Иконостас главного храма пятиярусный, обставленный множеством пилястр и колонок, украшенных богатою позолотою на полимент резьбы. Работа иконостаса древняя и довольно искусная. В 1833 году иконостас был тщательно возобновлен старанием тогдашнего архимандрита Гурия. Мастеру Матфею Полякову выдано было одобрение за усердие и искусство156. Но губительное время и особенно сырость, неизбежная в холодном храме, положили свою тяжелую печать. В некоторых местах иконостас покосился, в других вышел из своих гнезд и грозил падением. Еще более печальное зрелище представляли св. иконы, носившие еще большие следы глубокой старины. Это и побудило новое монастырское управление взяться в 1891 году, в память 200-летия монастыря, за капитальную реставрацию всего храма и в особенности его главного иконостаса, как более капитального. К тому же потребные для сего суммы имелись в монастыре почти готовыми. И вот, благодарение Богу, в полгода почти вся иконостасная работа была окончена.

Над реставрацией икон и священных изображений, а равно и по части орнаментировки и окраски храма, трудился хорошо известный в Казани живописец С.Я. Спиридонов, а по иконостасному делу мастер сих дел В.Н. Паньков157.

Вместо прежнего светло-голубого фона иконостаса теперь сделан, как и в приделе, бирюзовый, а на иконах, вместо синего – светло голубой. С этими нежными цветами, несомненно, очень гармонирует белый цвет всего храма и нежно-голубой алтаря158.

Царские двери прорезные, на них обычные иконные изображения св. Евангелистов и икона Благовещения Богородицы; все в серебряных ризах.

Местная икона Спасителя украшена серебряною ризою, сделанною в 1832 году за 500 руб., пожертвованных купцом Петром Котеловым, а венец с короною значатся серебряными еще по описи 1803 г. В таковой же ризе и местный образ Богоматери.

Храмовый образ Введения Божией Матери писан на полотне и покрыт ризою из алебастра. Риза эта при реставрации иконы очень растрескалась и потому потребовала капитальной поправки и позолоты.

На дверях северных и южных изображены св. архидиаконы: Стефан и Лаврентий; далее находятся иконы св. Пророка Илии, а с другой стороны – Скорбящей Божией Матери159 и Св. Николая чудотворца.

Во втором ярусе на 8 дсках находятся изображения двунадесятых праздников, а в середине Тайная вечеря в сребропозлащенной ризе.

В третьем ярусе изображения св. Апостолов, а в средине образ Спасителя.

В четвертом ярусе св. Пророки и в середине икона Божией Матери – Знамения. Икона эта сделана в 1891 году и поставлена вместо многих мелких икон, бывших здесь доселе. Между тем по описи 1803 года здесь значится икона Божией Матери с предстоящими.

В пятом ярусе находится изображение Праотцов и в середине Господа Саваофа, над ним в терхугольнике – снятие Иисуса Христа со креста, а в самом верху изображение Спасителя распятого на кресте, с предстоящими Богородицею и Иоанном Богословом. Этот крест помещается в круглом киоте, а на стене – два большие изображения Ангелов, поклоняющихся Иисусу Христу – Распятому.

Около всех местных икон имеются приличные, большие, металлические, посеребренные подсвечники, равно как и пред иконами – Божией Матери, Кизических мучеников и пред плащаницею; в середине же храма большое паникадило.

Алтарь имеет как в длину, так и в ширину около 3 ½ сажень.

Престол оставался неповрежденным после поправки 1834 года, равно как и жертвенник. Стены же алтаря и живопись стенная возобновлены, так как некоторые из них были очень обветшавшими.

На передней стене около окна находятся в клеймах изображения св. Троицы и Воскресения Господня, а по сторонам – Вознесения Господня, Распятия и Положения Христа Спасителя во гробе. На верху сводчатого потолка находятся изображения шестокрыльных серафимов и посреди их Живоносной Троицы.

Храм на Святых вратах в честь св. равноапостольного Князя Владимира. Он современен древним стенам монастыря, так как в характере постройки его вообще и особенно в архитектурных украшениях он очень сходен со стенами. Перевязанные колонки, оконца, капители и большие карнизы – здесь такие же, как и там, но конечно в более совершенном виде и лучшей отделки.

Собственно храм помещается во втором этаже над Святыми вратами и коморками, находящимися по обеим сторонам святых врат. Он продолговатый и узкий. Над среднею его частью высоко поднимается осьмигранник, над которым высится большой купол, венчающийся главкою и крестом; алтарь сводится полукругом.

Святые ворота находятся под среднею частью храма. Они украшены стенными изображениями, как внутри, так и снаружи. Изображения эти не высокого художества, но довольно древние. Ко входу в святые ворота два каменных балюстрада. Вместо прежнего гнилого деревянного пола, теперь сделан пол каменный.

Святые ворота служат ходом в монастырь только в торжественных случаях, обычный же путь лежит чрез подъезд, от которого с левой стороны идет узкая лестница к притвору храма. Как лестница, так и притвор обставлены множеством св. икон почтенной старины и больших размеров. Такое же обилие св. икон замечается и в трапезе храма, в которой кроме того находятся еще стенные изображения, а именно: 2 Ангелов, святых: Дионисия священномученика, Симеона Столпника, Алексия человека Божия и Тихвинской иконы Божией Матери.

Трапеза Владимирского храма довольно низка и темна; главная же часть храма светла и высока. И здесь имеется несколько стенных изображений, но все они неизмеримо ниже по своему искусству, сравнительно с теми, которые находятся в главном храме.

Иконостас храма в виде больших врат, увенчанных карнизами, упирающихся на 4-х больших колонках. Весь иконостас окрашен ярко красною краской. Иконостас этот носит явные следы недавних поправок, которые производились в 1833 году и были очень капитальными, так что здесь не видно почти ничего такого, что ясно говорило бы о глубокой старине160.

Не смотря на небольшую величину иконостаса, он трехъярусный. В первом ярусе находятся местные иконы Спасителя и Божией Матери – Волынской местно чтимой и достопримечательной по древности и художеству. Она украшена серебряною ризою, жемчугом и самоцветными камнями, из коих особенно прекрасны аметисты в венце Богомладенца.

Царские двери прорезные – украшены резьбой и позолотою. В них обычные изображения Благовещения и св. Евангелистов.

В северных дверях изображен св. первомученик архидиакон Стефан, а в южных – св. архидиакон Лаврентий. Около него находятся иконы св. Кизических мучеников и равноапостольного Князя Владимира со св. Князьями Борисом и Глебом161; с левой же стороны находятся иконы Божией Матери (Кизической) и Казанских чудотворцев Гурия, Варсонофия и Германа.

Во втором ярусе над царскими вратами находится круглая икона с изображением св. Троицы, образ Неопалимой купины Богородицы, крещения Господня, Рождества Христова и Сретения Господня.

В 3-м ярусе находится икона Тайной вечери, а над нею Крест Господень с изображением на нем распятого Спасителя, окруженного предстоящими пред ним: Богородицею, Иоанном Богословом и св. женами Мироносицами.

Алтарь Владимирского храма очень небольшой. Престол сего храма, равно как и жертвенник, очевидно, были возобновляемы в 1833 году, когда был устроен по настоящему плану новый иконостас.

О древности сего храма есть непререкаемое доказательство в бумагах, хранящихся в Кизическом монастыре. Так, в описанной книге 1746 года упоминается древний антиминс, который помечен 1665 годом (7173 г.). Но здесь очевидно вкралась, какая-то описка. Ибо в позднейшем репорте (1831 г.) о. настоятеля монастыря архимандрит Гурия, с представлением сего антиминса архиепископу Филарету сообщается, что по надписи на антиминсе он значится «освящен в 1690 году Тихоном митрополитом Казанским в храм св. равноапостольного Царя Василия Киевского и всея России, что в Казанском Кизическом монастыре», преосвященный же Тихон сделан был митрополитом только пред 1690 годом. Антиминс этот пока еще не отыскан.

В тех же описных книгах упоминается еще два древних антиминса: церкви Иоанна Златоуста 1688 года и Архидиакона Стефана 1714 года. На основании сего можно заключить, что церковь в честь Иоанна Златоуста была самою первою монастырскою церковью, так как основание церкви относится к 1687 году. Но где была эта церковь и когда она разобрана сие неизвестно.

Относительно церкви в честь св. первомученика архидиакона Стефана говорят, что она находилась там, где теперь находится каменная церковь в память Успения Божией Матери. Она в 1833 году по ветхости была разобрана, заменена каменною часовнею, а потом опять обращена в храм.

Успенская церковь устроена в позднейшее время (1882 года). И, благодаря храмоздателю и украсителю купцу Матфею Николаевичу Вениаминову-Башаринову, она представляется очень благолепною и весьма благоустроенною. В виду того, что Владимирская теплая церковь скоро выстывала как с полу, так и чрез большие окна, здесь – в Успенской церкви были устроены печи.

Успенский храм небольшой, но вместительный, так как он представляет ровную квадратную (в 2 ½ сажени) площадь ничем не загромождаемую.

Под алтарным полукругом выступом находится небольшая кладовая. Над церковью – византийский низкий и широкий купол, увенчанный из светлой жести яблоком и на нем прорезным крестом, сияющим новою позолотою; а крыша блестит глазурью новой окраски, произведенной тем же попечительным ревнителем благолепия сей церкви162.

Иконостас сего храма небольшой и не дорогой, но план его и живопись достойны похвалы, так как здесь в немногих священных изображениях совмещено все существенное.

Тоже должно сказать и об алтарных стенных украшениях, и о всех прочих частях храма и его принадлежностях, подсвечниках и тому подобном.

Служение в Успенском храме особенно удобно для посторонних посетителей, так как западная дверь его выходит к Кизической слободке, к тому же еще здесь проходит большая дорога, ведущая к г. Царевококшайску.

В саженях трех-четырех от Успенской церкви находится новая колокольня.

Новая колокольня величественна и красива, но решительно не соответствует характеру прочих монастырских церквей. Постройка ее совершилась при одном из самых энергичных настоятелей монастыря, именно при упомянутом выше архимандрите Гурии в 1835 году. План на нее был составлен довольно известным в свое время архитектором Петонди.

Дело началось разрушением части прежней колокольни, разлом от которой пошел в бут новой. Затем как происходила постройка, об этом в бумагах Кизического архива имеется очень мало известий. Так напр. известно, что город отвел 40 сажень земли для постройки кирпичного сарая, что долг по сему сараю еще оставался в 1848 году. Еще сообщается, что предполагалось соединить колокольню с главною церковью коридором, но почему это не сделано – неизвестно. Очевидно, что и создание одной колокольни много сил унесло у неутомимого труженика Архимандрита Гурия. Построение же предлинного коридора потребовало бы почти таких же средств. Между тем, можно удивляться и тому, что сделал о. Гурий. Казанский историк Рыбушкин Кизическую колокольню называет «известною» по вышине и красоте архитектуры. И действительно 25-саженная высота колокольни очень поразительна, а строгий стиль ее (дорический) весьма солиден и приятен. Не даром летом много мимо-ходящих засматриваются на нее, а иные и предпринимают труд восхождения на возможную вершину ее. Колокольня не окрашена была сначала и теперь. Колокольня квадратная и четырехъярусная. В первом ярусе, чрез высокий помост, обрамленный колоннами, проходит прямой путь в главный храм. На втором и третьем ярусе помещаются колокола, а на четвертом имеется четырехсторонняя площадка, обнесенная железною решеткой. Далее высится большой сферический сплющенный к краям шар, сделанный из белой жести, а над ним небольшая глава и потом большой крест. В трех-угольнике переднего плафона помещается большое изображение Нерукотворного образа Спасителя. Главный колокол, в 357 пудов 17 фунтов, пожертвован в 1840 году купцом Петром Ивановичем Котеловым, а другие колокола частью сохранились от прежних времен, частью приобретены на средства жертвователей в 1833 году163.

Более чем в 50 лет своего существования колокольня во многих частях пришла в ветхость, но поправка этих частей, за множеством других поправок оставлена до более благоприятного времени. Особенно скорой поправки требует громадный шар, заменяющий собою кровлю колокольни и потом решетка, находящаяся около 4 яруса. Одни подставки туда будут стоить несколько сот рублей. Требует ремонтировки и пьедестал колокольни, а также и карнизы. В 1891 году могли поправить только окна колокольни.

Прямо против колокольни находится новая каменная часовня, в стиле XVII века, сделанная в 1891 году в память спасения жизни Государя Наследника Цесаревича Николая Александровича от злодейского нападения в г. Отсу, в Японии, совершившегося 29 апреля, в день чествования памяти св. Кизических мучеников, когда в Кизическом монастыре совершалась торжественная 200-летняя годовщина основания монастыря.

План и фасад составлен был архитектором Бечко-Друзиным, рассмотрен в Губернском строительном отделении и одобрен Высокопреосвященным Павлом, архиепископом Казанским.

Сделана часовня по инициативе управляющего монастырем епископа Никанора, Викария Казанского и согласно представления казначея монастыря архимандрита Митрофана и всей старшей братии. Материал на часовню частью поступил от одного старого здания, частью же приобретен покупкой. Всего употреблено на нее кирпича около 20,000; денег же израсходовано около 200 рублей.

Чугунный – бронзированный – прорезной крест на часовню пожертвован одним благотворителем. Часовня квадратная, а купол пирамидальный – с оконцами по типу старой колокольни. В часовне два больших окна; вход составляют две двери – железная узорчатая и столярная стеклянная. Внутри ее около 1 ½ квадратных сажени.

В часовне поставлены св. иконы: Распятия Господа спасителя с предстоящими Богоматерью и Иоанном Богословом, св. Николая Мирликийского чудотворца, святых мучеников Кизических, св. Георгия Победоносца и св. равноапостольного князя Владимира.

Кроме сего в этой часовне поставлены две древние хоругви, обретенные во дни поисков за предметами, свидетельствующими о 200 лети монастыря. Для этих хоругвей сделаны прекрасные чеканные рамки с вырезанными украшениями во вкусе XVII века. Мысль о приличной оправе сих хоругвей подал Н.Н. Хлопин, который и принял на себя половинную часть расхода по сему предмету.

С этой часовнею Кизический монастырь так сказать вышел из-за стен своих для благодетельного влияния на окружающих, которое будет по преимуществу совершаться летом и состоять в подаче холодной воды и предложении разных священных предметов: свеч, ладана, крестиков, икон, картин и книг духовно-нравственного содержания, особенно черемисских, так как здесь проезжает много черемис.

Святыни и достопримечательности Кизического монастыря

1) Важнейшую и славнейшую святыню Кизического монастыря составляют Мощи св. девяточисленных Кизических мучеников.

Мы уже говорили о том, как эти мощи привезены были в Россию при царе Михаиле Феодоровиче (1645 г.) и присланы в Казань патриархом Адрианом. К сему можем присоединить, что в «Истории Казани» Н. Баженова (1847 г. ч. II, стр. 50) сообщается даже, что «Причиною основания Кизического монастыря были следующие обстоятельства: иеродиакон Стефан (Сахаров), путешествовавши по св. местам, был также и в Кизике, откуда вынес части мощей св. девяти мучеников. Он исходатайствовал у митрополита Адриана основание обители, предложив в состав средств для построения ее и наследственное достояние (кажется, он был из купеческих детей). Вот причина существования монастыря, где при Введенской церкви освящен придел во имя девяти Кизических мучеников, и где хранятся части мощей».

В надписи же бывшей над ковчегом с мощами говорится, что «части тех святых привезе и подаде Великому Государю и Великому Князю Михаилу Феодоровичу всея России митрополит Анемподист Кизический лета 7153.

Прославления же ради святых девяти мучеников Кизических нынешних лет в обитель, яже во граде Казани во имя их создася, при державе благочестивейших Великих Государей Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея великия и малыя и белыя России Самодержцев, Великим Господином святейшим Кир Адрианом всероссийским патриархом устроися, бывшу ему тамо митрополиту Казанскому, сии мощи послашася во уврачевание и пользу верующих. Мироздания семь тысяч двести первого лета месяца июля. Устроил сей Ковчег во славу святых девяточисленных мучеников дома святейшего патриарха протосиггел тоя обители, протоктитор монах Стефан иеродиакон Сахаров».

Мощи св. Кизических мучеников находятся в киоте. Весь кивот сребропозлащенный (84 пробы), весом с ризою 7 фунтов. Вверху в узорчатом сиянии находится изображение Иисуса Христа с 2 венцами в руках и 7 по сторонам. Вокруг галтели прозрачная чеканка с серафимами по углам. Стекло обведено серебряною чеканной рамкой и запирается серебряным гвоздиком, который обычно висит на серебряной цепочке.

На задней стороне киоти серебряная коробка (84 пробы), на которой находятся выпуклые изображения св. девяти мучеников и Духа Святого в виде голубя, с чеканным вокруг бордюром.

Риза серебряная, украшенная двумя большими аметистами и 5-ю зелеными французскими изумрудами. Вверху вычеканен тропарь святым 9-ти мученикам: «Благоизбраниие святии благочестия и веры ради Иисус Христовы страдавшие о врачевании цельбоноснии сподобишася Феогний, Руф, Антипатр, Феостих, Артема, Магн, Феодот, Фавмасий же и Филимон, молитеся ко Господу Богу о притекающих к вам верно избавитися душевных и телесных бед и скорбей и лютых трясавиц и подати всем спасение и милость".

В середине ризы сделан небольшой (в 2–3 вершка) ковчежец с двумя серебряными дверками, на которых по углам написано вязью: «монах иеродиакон Стефан Сахаров». В слове Стефан буква т сделана в виде надгробного креста †, а в середине, в клеймах, написано на правой дверце: «Сей ковчег с мощами святых девяти мучеников устроен сего ради, да носится в домы благочестивых христиан». А на другой дверце: «идеже молебное пение и водоосвящение бывает в приятие благодати Божия и здравие немощствующих».

На внутренней стороне сих дверцев изображены гравировкой девять Кизических мучеников, а на верху Ангелы, возлагающие на них венцы.

Внутри ковчега находятся девять частей св. мощей св. девяти Кизических мучеников, вложенные в кипарисную доску и залитые воско-мастикой; вверху же часть древа (красноватая) креста Господня, вделанная в серебряный маленький ковчежец.

Св. мощи и частица Животворящего Креста покрыты стеклом и серебряною покрышкою с 10-ю отверстиями, усыпанными мелким жемчугом, а в середине изображение Спасителя, писанное на фарфоре, тоже усыпанное жемчугом. Над верхним отверстием сделано выпуклое изображение Креста Господня, а около прочих 9-ти отверстий надписи вокруг: Феогний, Руф, Антипатр, Феостих, Артема, Филлимон, Фавмасий, Феодот, Магн.

Внизу ризы находится продолговатый серебряный ковчежец (около 1–51/2 вершк.) покрытый внутри красным бархатом и прикрываемый стеклом, оправленным в серебряную рамку, по краям которой надписано: «единого из девяточисленных Кизических мучеников кость от локтя святого мученика Руфа».

Кивот сей прикреплен к ковчегу 3 серебряными дугами, на верху коих сделаны крестики. Вокруг святых мощей сих сделано сребропозлащенное скрепление, унизанное драгоценными камнями и тонкою инкрустацией. Кроме того, здесь находится повязка, вышитая жемчугом; на небольшой рамке сделана надпись: «мощи св. мученика Руфа Кизического единого из девяточисленных».

В этом кивоте св. мощи Кизических мучеников обносятся ежегодно по всему почти граду Казани, а потому понятно, что с течением времени все здесь приходило в ветхость. Поэтому в 1891 году вся киоть вновь сребропозлащена во всех частях своих.

В обычное же время киот сей вкладывается еще в драгоценную доску, или икону, состоящую из нескольких изображений страданий св. Кизических мучеников.

На этой иконе, подставке для киоти с мощами, риза сребропозлащенная с означением 1786 года. Здесь в верхней части по середине изображен Иисус Христос и Господь Саваоф. На правой стороне находится изображение одного страдания с надписью:

Мученик главы злобне отсекают,

На землю с телом горце повергают.

Благочестне прияша кончину

Соблюдше веру во Христа едину.

Ниже находится изображение другого страдания с надписью:

Епископ святых тела погребает,

Песнопение в любви совершает,

В церкви святым торжество состави,

Литию память имети управи.

Еще ниже находится новое изображение страданий мучеников – с надписью:

За любовь веру мученики святии

Изволил Христос честную венчати

Венцы оным подает

В небесну жизнь на веки вселяет.

По левую сторону над изображением находится надпись:

Святых муж девять на суд приведени,

В вере Христове пред всеми явлени,

Мучитель оны словесы

Весьма не возмогает.

Ниже другое изображение с надписью:

Святых в темницу за правду всадиша,

Ноги их в кладе прелюто забиша,

Да отлучат их от Бога живаго,

Чтобы держатися их совета злаго.

Еще ниже – изображение с надписью:

Идолы чтити святых понуждаху,

Кланятися тем крепце залещаху…

Святии непреклонни быша,

Мучителя в том и слуг укориша.

По средине внизу изображен град Кизике с башнями и стенами.

Задняя сторона дски обложена шелковой материей.

Есть еще для мощей мучеников кивот будничный, который употребляется во время хождения с иконою по всему городу Казани.

2) Чудотворный Кизический образ Божией Матери, написанный на полотне и наклеенный на доску – обложенный сребропозлащенной ризою и украшенный жемчугом (по убрусу) и разными дорогими камнями и звездами (на плечах). Письмо иконы древнее – греческое, весьма художественное.

Н. Баженов говорит относительно сего образа: «К священным достопримечательностям монастыря принадлежит образ Пресвятой богородицы с предвечным младенцем, как утверждают, пожертвованный иеродиаконом Сахаровым – и это тесть одно из художественных произведений; но чья сильная искусством кисть изобразила эти святейшие лики, поражающие ненаглядным на них благоговением – неизвестно».

В 4-х клеймах на этой иконе находятся следующие надписи по обеим сторонам, а именно – вверху написано:

«Дево Марие мольбу твою слышу,

На обитель сию благодатне дышу,

Всех живущих в ней люблю призирати

И кто к тебе зде имать прикати,

Девять мученики тебе зде послугу

Немощных целить от всякаго недугу,

И от трясавиц оне люди здравят,

Да вси Мя Бога повсюду славят».

На правой стороне близ плеча Богородицы:

«Иисус Христа Аз есмь Мати,

Монастырь имам сей зде соблюдати,

Кизические девять мученики

В стройстве благих дел будьте помощники,

Вси же жители делайте благое,

Вземше монахов жительство драгое,

Небесную жизнь вечно наследите,

Вшедших в обитель в любви приемлите».

С левой стороны близ плеча Богородицы:

«Боже Царю всемогущий,

В твоей власти вся имущий

По твоему святу слову

Обитель сию храни небу,

Спасай Щедре зде живущих

И усердство к ней имущих,

В твое имя собрашася,

Монахи тебе предашася,

Твое имя прославляти,

И мученики чествовати,

Приходящих приимати

И пользу им в святость подавати».

Внизу под образом Богородицы:

«В град Кизику сицевая икона

В земли Греческой во времена она,

Егда правая вера тамо бяше,

Чудесы славно Богомати сияще,

И мученки в том граде страдаша,

В мучениях злых жизнь свою скончаша,

Девять святых в стороне восточной,

Прославишася в вере непорочной,

Оттуда в царство росско принесена

В граде Казани явлена;

В монастыре днесь Кизическом новом

Богородице в честь с превечным Словом.

Молящиеся шедше в ту ограду:

По вере своей емлют вси отраду:

Славу Господу за все сие восписуют

Врачующиеся весело ликуют,

Ради мученик обитель сия создася,

В целебный дар всем икон в ней стася».

3) Виленская икона Божией Матери – весьма чествуемая многими как чудотворная. Икона эта украшена сребропозлащенной ризою, жемчугом и дорогими камнями.

4) Крест напрестольный большой, обложенный металлическими золоченными пластинками с прекрасным изображением Распятого Спасителя, под коим вычеканена надпись об устроении его в 7198 году монахом иеродиаконом Стефаном Сахаровым. На оборотной стороне креста написано вверху: мощи первомученика Стефана. На правом конце: св. Апостола Варнавы, на левом – св. Ап. Тимофея. В центре средней поперечины написано: часть древа креста Господня. На правой стороне ее: перст Иоанна Предтечи; св. Апостола Матфея; св. Иакова брата Божия.

На левой стороне ее: – св. Апостола Андрея Первозванного; св. Ап. Луки; священномученика Симеона брата Божия.

На продольной части креста, несколько ниже соединения ее с среднею поперечиною написано: святого Великомученика Артемия. На ней же еще пониже: – святого Великомученика Пантелеимона. В центре ее: святого мученика Евстратия.

В центре нижней поперечины написано: св. Великомученика Меркурия. На правом конце ее: – святого Великомученика Иакова Перского. На левом конце ее: – святых бессребреников Космы и Дамиана.

На продельной части креста несколько ниже соединения ее с нижнею поперечиною написано: трех святителей – Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста.

На конце ее: – многих святых святителей и преподобных отцов Греческих и Российских.

Сей крест обычно хранится за престолом в особом футляре.

5) Крест напрестольный (средней величины) серебряный позлащенный, украшенный со всех сторон чеканкой. На нем находится на обороте надписи, а именно, вверху: часть животворящего креста Господня. В центре поперечины креста: – святая пречистая кровь Господня. На правом конце этой поперечины: – часть святыя ризы Господни. На левом конце ее – мощи кровь святого Иоанна Предтечи. Несколько ниже соединение поперечины с продольной частью креста: – млеко Пресвятыя Богородицы и Приснодевы Марии.

Несколько ниже средины продольной части креста: – мощи апостолов, мучеников, святителей, преподобных и многих святых.

Внизу продольной части креста написано: «построил сий святой крест дома Святейшаго Патриарха Протосиггел, монастыря Кизического Протоктитор монах Стефан иеродиакон Сахаров, лета 7202 месяца марта».

6) Малый деревянный напрестольный крест, обложенный в некоторых местах серебром. На нем находится надпись: «Протоктитор Казанский Кизической Лавры 7201 года месяца сентября монахо-иеродиакон Стефан Сахаров».

7) Напрестольное большое Евангелие, обложенное серебряною дскою и наугольниками с гравированными изображениями Евангелистов. На исподней дске в кругловатом серединнике надписано: «Тетроевангелие сие построил дому Святейшаго Патриарха Протосиггел и Казанского Кизического монастыря протоктитор монах иеродиакон Стефан Сахаров. Лета Ѵ54;зсг (7203) году месяца февруария в день а».

В самом же начале Евангелия написано уставным письмом: «Повелением царей и великих князей Иоанна и Петра Алексеевичей, благословением великаго господина святейшаго Кир Адриана, Архиепископа Московскаго и всея России и всех северных стран Патриарха при благороднейшем Цесаревиче Алексие Петровиче в лето от сотворения мира Ѵ54;зсв 7202 от Рождества же по плоти Бога Слова Ѵ54;ахчд (1694 г.) Индикта 3 месяца августа».

Далее же пишется: «Сию книгу даде в обитель святых девяточисленных мучеников Кизических яже близ царствующаго града Казани, первоначальный ктитор, дому Святейшаго Патриарха Протосиггел – монах Стефан иеродиакон Сахаров. Мироздания Ѵ54;зсг (7203) лета марта в 11 день. Какая книга из того Кизическаго монастыря никако же да возмется во вечное время. Дерзнувый како либо отъиметь ю, святотатства казнь приимет и анафематствуется».

«Кто Евангелие будет читати,

Давша в молитве изволь поминати».

Это же написано и по страницам – до 57 страницы.

8) Евангелие выхода 7133 года (1625 г.).

9) Евангелие 1694 года.

10) Серебряное кадило. У которого внизу находится подпись: «монах Стефан иеродиакон Сахаров 7201 года».

11) Ковш для теплоты серебряный. На нем надпись: «монах Стефан иеродиакон Сахаров дал в Кизический монастырь, откуда да не износится на ину потребу. – Лета Ѵ54;зса (7201) сентября в к (20) день».

Подходящие к сему по работе имеются и серебряные св. сосуды со всеми прочими принадлежностями, а равно дарохранительница, кадило, но на них надписей не имеется.

12) Антиминс цветной атласный 1695 года, присланный патриархом Адрианом, описанный уже подробно раньше.

13) Ковчег, в коем был прислан вышеозначенный антиминс, который, как уже было сказано, устроен известным иеродиаконом Стефаном Сахаровым.

Таким образом, почти все важнейшие святыни и достопримечательности Кизического монастыря связаны тесно с именем основателя и первотрудника ее иеродиакона Стефана164. Достойны еще упоминания вещи, уцелевшие от времени первой описи церковного имущества Кизического монастыря, относящейся к 1746 году, каковы например:

14) Серебряная панагия чеканная по местам вызолочена; в середине изображения Св. Троицы и знамения Божией Матери.

15) Дароносица оловянная.

16) Две хоругви, писанные на шелковой узкой материи, сшитой из двух полотнищ.

На одной из них изображено Введение во храм Пресвятой Богородицы и Кизические мученики, а на другой Нерукотворный Образ и св. равноапостольный князь Владимир.

Как уже было сказано – эти хоругви реставрированы и обделаны в приличные металлические рамки в 1891 году для поставления их в новоустроенной часовне, выстроенной в память спасения Государя Наследника, совершившегося 29 апреля, когда в Кизическом монастыре происходило 200-летнее торжество в честь св. Кизических мучеников.

17) Святцы, или, как говорится в описи, Годовая Минея, писана на белых железных листах, с узкими рамками. Они сохранились и доселе свидетельствуют о художественности исполнения и практичности замысла. На сказанных листах находятся изображения с обеих сторон.

18) Образ Знамения Божией Матери, на которой венец и оклад серебряные, возглавие и риза вынизаны жемчугом с разными каменьями.

19) Тихвинский образ Божией Матери, венец серебряный, убрус унизан жемчугом.

20) Казанский образ Божией матери, венец чеканный-прорезной, оклад и риза чеканная.

21) Образ живоначальной Троицы, оклад басменный, 11 венчиков серебряные, малая цата унизана жемчугом.

22) Образ Св. Николая Чудотворца, оклад басменный, венец резной, сребропозлащенный.

23) Образ Св. Гурия, Варсонофия и Германа, чудотворцев Казанских, оклад и венцы басменные.

24) Образ Св. Иоанна воина (без оклада, который сделан позднее и очень неудачно).

25) Образ мученицы Параскевы, венец серебряный басменный, цата медная.

26) Образ воскресения Господня, на нем серебряный венец.

27) Образ Кизических мучеников; вверху – Воскресения, по правую сторону -Богородицы, по левую – Иоанна Предтечи: на них венцы резные, на образе Богородицы цата серебряная, на образе Спасителя венец чеканный с сиянием, на мучениках цаты серебряные, по полям оклад серебряный, чеканный165.

Кроме сего сохранилось еще множество священнических риз и стихарей и притом из числа тех, кои по описи 1746 года значатся как ветхие. Таковы напр.:

28) Ризы рытого бархата, по красной земле, оплечье по черному бархату, шиты сплошь золотом и серебром, вокруг оплечья и всей ризы обшивка серебром и золотом, подпушено атласом красным и желтым.

29) Ризы дымчатые, оплечья рытого бархата по красной земле, подпушка желтая, подложенная синей крашениной.

30) Ризы зеленые штофные с травами золотыми, оплечье штофное; – подложены синей крашениной.

31) Риза с травами золотыми и серебряными по алой земле, ветха, оплечье по черному бархату, шита золотом и серебром, подложена синею крашениной.

Стихарей, соответствующих сим древним ризам, имеется несколько.

Остается пожалеть, что не сохранились 4 ризы полотняные, 2 выбойчатые, 2 стихаря полотняных и 1 стихарь с холстиною подкладкой, а равно и плащаница холстинная.

Эти вещи считались слишком малоценными и потому давно уничтожены, а между тем они-то и должны бы составлять ту почтенную древность, которая особенно достойна уважения.

Из священных вещей последующего времени могут быть указаны следующие вещи, как имеющие надписи и как более или менее достопримечательные:

32) Потир сребропозлащенный и проч. принадлежности с надписью: «сей сосуд девиц Надежды и Анны Ивановых Чемесовых 1773 года». Таковая же надпись находится на дискосе и 2 тарелочках.

33) Малый серебряный потир с надписью: «о упокоении Николая, Николая (Чемесовых)».

34) Потир сребропозлащенный, с надписью: от наставника Иркутской семинарии иеромонаха Гурия Буртасовского (ныне Епископа Камчатского)166. О упокоении диакона Василия, Елизаветы.

35) Большой сребропозлащенный потир со всеми прочими принадлежностями новейшей и искуснейшей работы. Потир имеет весу 4 ф. 80 золотников. Дискос 1 ф. 40 золотников, блюдца 58†60 золотн., звездица 60 ½ золотников, а всего почти около 8 ½ фунтов.

36) Дароносица серебряная позлащенная, украшенная стразами вокруг изображений тайной вечери и др. весу имеет 5 ф. 70 зол.

37) Два Евангелия XVIII века (1711 и 1715 г.).

38) Большое Евангелие 1800 г. обложенное серебром и украшенное дскою и разными камнями: аметистом и стразами.

39) Наперсный золотой архимандричий крест, украшенный аметистами и бриллиантами, Высочайше пожалованный архимандриту Гурию. По описи 1853 года он значится украшенным 11 аметистами и стразами. До 1891 года он хранился в монастырском сундучке разломанным, причем в самом кресте было 9 аметистов и в привеске один, а 11-го не обрелось. Между тем, во время поправки креста оказалось, что он украшен не стразами, а бриллиантами. И таким образом, потеря одного из аметистов его, усыпанных бриллиантами – очень существенна. Но за то теперь ценность сего креста определена в 10 раз больше прежней. Вновь приделанная к этому кресту корона не вполне соответствует по ценности всему кресту, но в общем довольно гармонирует с ним, хотя не вполне.

40) Наперсный крест, значащийся в описи 1803 года, с изображением Божией Матери, украшенный 4 белыми камнями и 4 алыми.

41) Крест, украшенный 10 аметистами, оставшийся от преосвященного Афанасия, на которого по смерти его, положен крест более древний.

42) Митра, обложенная малиновым бархатом и украшенная жемчугом.

В ней образа Введения Божией Матери во храм, Иоанна Крестителя, Св. Гурия и 4 Евангелистов.

43) Митра, обложенная золотой парчею; на ней поперечный крест из золотого позумента.

44) Митра черного бархата с жестяными образами.

45) Митра, шитая по малиновому бархату, с изображением Господа Саваофа наверху, 4 Евангелистов, Спасителя, Божией Матери, Иоанна Предтечи и Распятия. Все иконы обложены камнями, вышиты золотом и жемчугом. Поступили после архиепископа Афанасия.

Вообще же ризница Кизического монастыря довольно богатая. Но достопримечательностей и вещей особенных, выдающихся – не имеется, кроме вышеуказанных. В описи 1746 года значится серебряная кружка на ножках, весу 1 ф. 60 золотников, но куда делась она – неизвестно. Для ризницы особого помещения не имеется, а потому все замечательные вещи, а равно и древности, находились до сего времени в разных местах, часто несоответствующих ни святости священных предметов, ни важности их значения. Теперь предположено – хранить ризницу во Владимирской церкви, а более драгоценные вещи в казнохранилище, где сохраняются также многие украшения от икон, привески, жемчуг, а также мелкие иконы, крестики, цепочки и т.п. Все это ожидает своего устроения и определения к подобающему месту и употреблению.

Там же хранится множество небольших образков (около 50), из которых многие в сребропозлащенных ризах и весьма древние – напр.: убиение первомученика Стефана (вероятно принадлежал иеродиакону Стефану Сахарову), образ с 14 ликами – 1787 года. Большая часть этих образков ни в каких описях не значится. Последняя опись всех вещей сделана почти 40 лет тому назад, а именно в 1853 году, в которую поэтому не внесены и более значительные вещи.

Архив Кизического монастыря

Архив Кизического монастыря в первое же время потерпел разгром. Крепостной монастырский человек Ивашко, сын Волынки, в 1691 году убеждал из монастыря, покрал из него свою и другие крепостные бумаги, а также 550 р. денег. Далее не мало бумаг истребили пожары. Потом все важнейшие бумаги были вытребованы по разным целям и в разные места: в 1739 году требовалось выслать разные ведомости для российской истории, сочинявшейся Пестриковым и Татищевым; Коллегией экономии требовались бумаги монастырские в Св. Синоде и Консисторию, а в 1743 году Св. Синодом требовалось прислать точные копии со всех жалованных Государевых и Патриарших грамот; в 1745 году это требование было повторено; а в 1765 году апреля 12 Коллегией экономии вытребованы были и самые грамоты. В 1772 году хлопотало о высылке древних рукописей Вольное Российское общество при Московском Университете, а в 1797 году сам Св. Синод вытребовал разные Высочайшие указы. Кроме того, в 1816 году было распоряжение о высылке нужных бумаг из всех архивов Председателю Археографической Комиссии Кутузову, в 1828 году дозволялось пользоваться ими г. Строеву, в 1829 г. чинам Казанского Университета, в 1833 году разным чиновникам Археографической Комиссии. Все это было с одной стороны лишением, а с другой благодеянием, так как большая часть грамот, взятых Коллегией экономии, сохранилась доселе невредимыми в Московском Архиве Министерства Юстиции. Отсюда в 1891 выписаны были копии с означенных 6 грамот, которые все теперь имеют интерес только исторический. Оттуда не присланы только 2 грамоты на приписную к монастырю Мусейскую пустынь 1693 года и 1702 года. Но это произошло, вероятно, от того, что означенные грамоты записаны прямо за Мусейской пустынью. Там еще хранились описи 1739 и 1764 годов, копии с которых тоже высланы.

Также, конечно, сохранены бумаги, представленные в Св. Синод.

К несчастью нельзя того же сказать о местной Консистории, так как в ней все почти старые дела сгорели в страшный пожар 1815 года, почему все ее описи дел и прекрасные каталоги оных начинаются только с 1815 года.

В изобилии имеются в Кизическом монастыре указы с 1734 года, при чем только за некоторые годы не оказалось никаких бумаг. Особенно прекрасно сохранились бумаги времени настоятельства о. архимандрита Гурия. Дельный и умный во всем, он и здесь явил свою аккуратность, так что дела его времени по большей части переплетены в большие книги и снабжены реестрами – входящими и исходящими.

Иеромонах Тихон Сосунцов в 1881 году привел почти все монастырские бумаги в хронологический порядок, а в 1891 году все эти бумаги описаны, при чем черновая опись оставлена в архиве, а беловая представлена в Казанскую духовную академию ко дню ее 50-летнего юбилея.

Не смотря на довольно большое количество бумаг Архива Кизического монастыря, описанных на 200 листах, в них кажется нет особенно интересных.

Но в историческом отношении все может иметь свой интерес, по разным запросам времени и лиц, специально занимающихся разными отраслями исторической жизни. И так как Кизический монастырь в свою двухвековую жизнь имел соприкосновение с разными сторонами жизни, то в общем дела его архива могут иметь немалое историческое значение, в особенности в отношении к местному краю и его обитателям, преимущественно же из духовного звания, так как многих лиц деды и отцы жили здесь, то в качестве иноков и послушников, то в качестве временных подневольных гостей – обучаемых, воспитываемых и наказуемых.

Наконец в многочисленных указах и манифестах здесь так или иначе отразилась и вся жизнь России в ее важнейших исторических моментах. Смены Государей и Государынь, рождение и кончины Высочайших Особ, измены и бунты, победы и поражения, народные бедствия и избавление от них – все это имеет такое или иное отражение в делах архива. Даже дух и характер времени и лиц, господствовавших в разное время, имеют здесь свои характерные бумаги, как напр. пространные манифесты о наборе лошадей во дни бироновщины, благодатные указы Императрицы Елизаветы Петровны.

По всему этому полагаем, что опись дел Кизического монастыря, когда-нибудь сослужит и большую службу, нежели какую она сослужила при составлении настоящего очерка истории Кизического монастыря, в котором составитель по возможности старался воспользоваться всем, что относилось собственно к истории Кизического монастыря за его 200-летний период существования.

Библиотека Кизического монастыря довольно обильна книгами. И в ней имеются достопримечательности, как напр. вышеописанная уже Спирида или Кошница, составленная основателем монастыря иеродиаконом Стефаном Сахаровым в 1691 году и содержащая службу Кизическим мученикам, повествование о страданиях их и историю основания монастыря.

В описи 1746 года всего книг вместе с богослужебными значится около 100. Здесь на первом месте записана Библия Московской печати 1756 года, в переплете, на золоте, далее Часослов 1688, Псалтырь следованная 1669 года, одиннадцать Миней месячных старопечатных, Апостол 1699 года, Триодь постная 7159 г. (передана в село Остолопово) месяца октября, два Ирмолога 1657 года и 1711 года, Благовестник 7156 г., сочинение Св. Ефрема Сирина 7179 г., Маргарит 1698 года, Обед духовный 1681 г., Кормчая 7161 г., Прологи 1662–1689 г.г., Четьи – Минея – сентябрьская 1689 г., две книги служб Св. Кизическим мученикам, одна с золото-обрезом, две книги Толкования на Деяния Св. Апостол Острожской печати 1624 года, книга Труба – 1674 года, Патерик Печерский 1661 года, История об Иосафе Царевиче 1681 года, Меч Духовный 1666 года, Мир с Богом 1669 года, Григория Назианзина 1665 года, Иоанна Златоуста – о священстве и другие. Св. Евангелие, писанное уставом, обложенное черным бархатом, Устав Симонова монастыря, Регламент духовный, три Синодика, один обрезной по золоту, два Октоиха нотных, четыре книжки мучеников девяти, трезвон четырёхголосный и тому подобные.

В описи 1803 года сверх того значатся следующие примечательные книги:

Жезл Правления, книга св. Кирилла Александрийского, служба в день св. Екатерины, Собрание поучений, Симфония на 14 посланий Апостола Павла, Симфония на Псалтырь, Увещание раскольников, 10 томов проповедей, о должностях Амвросия Медиоланского, две книги сочинения Василия Великого, Симфония на Евангелие, Толкование на Псалтырь и Соборные Послания, Иоанн Лествичника, Лексикон 3 язычный, Притчи Евангельские, Повесть о Ксенофонтов. Всего же книг по сей описи 74.

В описи 1855 года значится всего около 200 названий книг. Но так как многие книги не включены в означенную опись, хотя и дополненную, то общее количество книг гораздо больше, нежели значится в описи.

В последней описи указываются, между прочим, следующие рукописи: Законы гражданские (без 29 первых листков и оканчиваются 312 листом) – в кожаном корешке.

Соборное Уложение в холщовом переплете, Совет Премудрости с 32 по 143 лист, Увещания и ответы Олонецких Высокопустынных жителей на вопросы Иеромонаха Неофита.

Книги в библиотеку приобретались постепенно и понемногу. Так напр. В 1805 году была приобретена книга – о древнем Христианском пении, в 1806 году – об оспопрививании, о лечении болезней простыми средствами, нотная Литургия, в 1807 году – Новая Скрижаль, в 1808 году – о Ксенофонте, в 1813 году – История Российской Иерархии в 3-х томах (за 9 р. 91 коп.), в 1815 году – Разговоры между испытующим и уверенным в Православии Восточной Церкви.

Таким образом, в десять лет приобретено было около 10 книг. В следующие годы (до 1848) также приобреталось по одной книге. Но когда с появлением духовных журналов появилось свободное выписывание, а не по распоряжению только начальства, то число приобретаемых книг стало значительно более, но, чтобы вместе с этим наплывом периодической духовной литературы возрастало и усугубилось и чтение – этого не заметно, так как многие журналы остались неразрезанными.

Вообще заметно, что книжная мудрость не была особенно привлекательной для обитателей Кизического монастыря, а помещение книг в Казнохранилище, куда доступ весьма затруднен, сделали их почти совершенно недоступными. Желая возбудить больший интерес к чтению книг или, по крайней мере, не затруднять очень пользование ими, новое монастырское Управление устроило библиотечные шкафы в одной из настоятельских комнат, более других доступной братии.

В истории библиотеки Кизического монастыря можно отметить то, что в 1833 году в библиотеке этой отыскивались Греческие и Римские рукописи, но таковых в ней не оказалось. В следующем году пересматривались книги в видах усмотрения в числе их книг сомнительного свойства. И таковых книг не оказалось… В 1847 году было приглашение к пожертвованию книг в пользу детской библиотеки, но таковых, кажется, тоже не оказалось.

Вообще библиотека Кизического монастыря не представляет ничего особенно замечательного, ибо в ней находятся по преимуществу книги, которые в свое время рассылались и приобретались почти во все церкви и монастыри, но и эти, так сказать, ординарные книги не везде сохранялись, а потому собрание их в Кизическом монастыре за 200-летний период представляет в общем не малую ценность.

В нем значатся записанными полууставным письмом с киноварными заглавиями роды: Стефана архидиакона Сахарова, полковницы Бутлеровой, Полянскова, А.Ф. Фондани, Чекмаревых, Третьякова, Дряблова, Осокина, Каменева, Колокольникова, иерея П. Васильева, советника Волка, майора Третьякова, секретаря Попова, Анны Романовской, купца Кумина, землемера Белоусова, М.М. Удочкиной, Коллежского асессора С. Ионова, Казанской губернии начальника князя Баратаева, Татищевых, казначея иеромонаха Антония, капитана Баранова, землемера Павловского, капитана Шагарова, игумена Серапиона, стряпчего Кизического монастыря Степана Петрова, землемера Пущина-Рюлиша, Ждановых, Петрова, Брюма, Желтухина, Н.В. Панаевой, Романова, купца Павлова.

На последней обертке написано: «памятник сей и синодик Кизическаго монастыря для тех, кои положены в сем монастыре». Эта надпись сделана полууставом и повторена скорописью и, однако ей веры иметь вполне нельзя, так как несомненно, что в роды погребенных при Кизическом монастыре лиц внесено множество лиц, похороненных в других местах.

Все почти записаны из сего синодика были перенесены потом в позднейший синодик 1833 года, украшенный разными картинами и сказаниями, относящимися до загробной жизни и значения поминовения. Из сего же синодика все имена перенесены в новейший литографированный (в 3-х экземплярах) синодик, в котором все множество имен разделено на шесть частей, по числу дней поминания этих имен, начиная с понедельника. При сем как во втором, так и в последнем синодике означено, кто сколько пожертвовал за поминовение.

Кроме того, здесь же находятся многие планы церковные на угодья, а равно межевые книги.

Здания Кизического монастыря, надворные постройки и службы

В древнем синодике было записано, что первые «трудолюбцы Кизического монастыря начаша делу касатися: на основание церкви ров и на ином месте кладезь копати и древяные келлии и ограду строити".

Сколь долго простояли эти деревянные келии – неизвестно. В церковных описях по преданию сообщается, что они погибли в один из пожаров. Но этот пожар был, очевидно, очень давно.

В монастырских бумагах отмечается пожар 1810 года, о котором производилось следствие в 1811 году.

В 1813 году был пожар, в причинении которого обвинялся некто Николай Акинфиев Звенигенцев, сын архимандрита Свияжского монастыря – Израиля. Потом был пожар в 1820 году, как видно сие из дел консистории (№ 10459/101). Но к этому времени уже давно келии были каменные.

По описи 1739 года в Кизическом монастыре значатся следующие каменные строения: 2 келии под одною церковью – длиной на 5, а шириною на 2 саженях; 3 келии для приезда архиерейского – длиною 10, а шириною 3 саженей, при них выход длиною 8, а шириною 6 саженей. Настоятельских и братских келий 7, длиною на 24, поперек на 5 саженях. Хлебная длиною на 5, поперек на 5 саженях. Поварня длиною на 3 саженях, поперек на 2-х, погреб, на нем сушило длиною на 9, поперек на 3-х саженях, 3 магазина длиною на 9, поперек на 3-х саженях, конюшня длиною на 4, шириною на 3-х саженях.

Где и как располагались все эти строения, сказать теперь определительно трудно.

Достойно примечания, что в этой описи значится церквей 4 с 5-ю престолами, как и в следующей описи, а именно 1746 года, в которой церковь во имя св. Иоанна Златоуста уже зачеркнута. Об этой церкви говорится, что она деревянная и находится на вратах. А в описи 1763 года эта церковь уже не значится, на оградной же стене на углу показывается церковь во имя св. первомученика архидиакона Стефана, а далее говорится, что в оградной же стене находится часовня каменная, над которой надрублено 5 венцов деревянных. Таким образом, под какою из церквей было 2 каменные келии, упоминаемые в описи 1739 года? Очевидно, это те келии, которые находятся под церковью св. Владимира, над вратами, где ныне помещается архив и склад старых церковных вещей.

Со стороны фасада одна из этих келий обрамлена колоннами и украшена карнизом, вполне соответствующими по архитектуре храму св. Владимира на вратах, относящемуся, как известно, к началу основания монастыря. Следовательно, к тому начальному времени относятся и эти две келии, а равно и третья, занимаемая привратником.

Непосредственно примыкающее к сему здание о 4-х окнах, ясно отличное от храмовой постройки, очевидно более позднего происхождения. Это, вероятно, те три келии, которые по описи 1739 года назначены на случай приезда архиерея. В этих кельях теперь помещается монастырская школа с приютом для беднейших учеников167. Это предположение подтверждается и планом 1797 года, на котором примыкающая к этому зданию новейшая постройка (1821 года) не обозначена.

Таким образом, в главном жилом здании Кизического монастыря совмещается постройки трех веков: конца XVII столетия, начала XVIII и XIX – го.

Что же касается до особого одноэтажного здания, идущего по стене, то это, вероятно, остаток от прежних настоятельских и братских келий, к которым должно быть и примыкала церковь Св. Первомученика Стефана, значащаяся по описи 1763 года на оградной стене на углу. Эти здания означаются и на плане 1797 года.

По описи 1763 года все храмы значатся покрытыми тесом; тем более, несомненно, что тесом, а не железом, были покрыты и все вышеуказанные здания. Значительное освещение на это дело могло бы пролить подробное донесение о древних зданиях, представленное в консисторию в ноябре 1827 года, но к сожалению дело не сохранилось в архиве Консистории. Особенно трудно восстановить расположение древних зданий: поварни, хлебной, конюшни, амбаров и т.п. Может быть, большая часть этих зданий помещалась за бывшею часовнею (Успенской церковью), в противоположном углу от братских келий, ибо там означаются здания по плану 1797 года. Из дел 1783 года видно, что братские келии устроялись, между прочим, в 1771 году канцеляристом Петром Васильевым на суммы Новокрещенной конторы, которые потом долго взыскивались с монастыря. В 1784 году употреблено было 53 рубля на поправку настоятельских келий. В 1800 году сломано было одно ветхое здание и устроились вместо ветхих новые келии деревянные на каменном фундаменте.

В 1817 году производились разные поправки ветхостей. Но особенно капитальные работы были произведены в 1828 году игуменом Петром, который поправил монастырь и надстроил 3-й этаж над братским корпусом, где теперь помещается казначей и один из иеромонахов. По случаю сих работ он вошел в долги, которые взыскивались с монастыря купцом Андреем Крупениковым в 1829 году.

Примыкающие к сему братскому корпусу главное трехэтажное монастырское здание вполне отстроено было в 1839 году архимандритом Гурием. Прекрасное со вне, оно внутри изобильно множеством келий в двух нижних этажах; а вверху его находятся парадные, весьма просторные, высокие и светлые комнаты с 11 окнами по фасаду, обращенному к городу, на который отсюда представляется чудный вид, особенно же на Кремль и Богородицкий девичий монастырь и городские дома.

Самым главным украшением зала здесь служит портрет основателя монастыря с замысловатыми эмблемами и его инициалами.

В монастырской ведомости за 1840 год дом этот называется гостиницею. И в Казанской истории Н. Баженова (на стр. 50) говорится, что «дом этот был выстроен первостатейным купцом Петром Ивановичем Котеловым, для помещения в нем нуждающихся в пристанище и лишенных верных средств пропитания». Рыбушкин к этому присоединят, что дом сей назначался и для настоятеля монастыря архимандрита Гурия, который в короткое время своего управления монастырем исправил наилучшим образом, приходившую в совершенную ветхость обитель168.

Дом этот служит пристанищем только во время встречи иконы Смоленской Божией матери, приносимой из Седмиозерской пустыни. Обычно же он занимается братией монастыря и настоятелем, для которого еще имеется деревянный холодный домик в саду. Впрочем, можно сказать, что здесь всегда гостили и пребывали разные бедняки и несчастные люди в качестве научаемых чтению и пению, разные заштатные старцы и множество лиц, подвергавшихся епитимии и наказанию.

В 1888 году здесь находилась начальная школа с небольшим приютом при ней.

В 1890 году в большей части здания сего помещалась школа для приготовления псаломщиков.

В 1891 году в этом здании происходила довольно большая ремонтировка, по преимуществу внутренняя, как-то: вставка новых оконных рам, переделка печей. Особенно капитально исправлены были две угловые комнаты среднего этажа, где были временные помещения для начальной церковной школы и приюта, находящегося при ней. Во всех частях тогда были исправлены настоятельские покои, и кроме того железная крыша покрашена заново над всем зданием, а над погребом сделана вновь железная кровля.

За главною стеною монастыря с юго-восточной стороны от Владимирской церкви, недалеко от святых ворот, находится каменная часовня над колодцем, увенчанная большим куполом. Часовня эта устроена была вместо прежней – ветхой в 1831 г. Тогда же она внутри была расписана стенною живописью, пришедшею теперь в такую ветхость, что трудно узнать и лики. Так же обветшала и вся внутренность колодца, который посему требует неотложной ремонтировки. Далее идет каменная баня, тоже увенчанная куполом. Она построена в 1833 году. Следующий же далее амбар с громадным куполом – устроен в 1840 году вместе со стенами этого, так сказать первого монастырского двора.

На скотном дворе рядом с банею имеется довольно порядочное, каменное, теплое помещение для приема инородцев, особенно черемис, часто заезжающих сюда помолиться и откушать монастырского хлеба-соли. За этим помещением находится обширный деревянный сарай, а далее идут теплый коровий хлев, погреб, каретник, загон и конюшня. Все это деревянные здания времен архимандрита Гурия. Только людская изба устроена вновь в 1891 году – из леса, который почти весь взят из монастырской рощи.

До мая месяца 1891 года против колокольни стояла старая избушка – кузница, глубоко вросшая в землю и страшно покачнувшаяся на один бок, подпертый жердями. Она по распоряжению полиции убрана и употреблена на дрова. То же сделано и с купальнею, бывшею на огородном озере.

В огороде имеется порядочная беседка, состоящая из одной комнаты и сеней, над которыми, во время поправки крыши в 1891 году, сделана небольшая комнатка с одним оконцем. В роще имеется мшенник и несколько ульев, но охотников ухаживать за пчелами из монашествующей братии не имеется. Не замечается в братии склонности к хозяйству и вообще. С общею утратою хозяйственных талантов в современном монашестве и с сокращением хозяйства монастырского, кажется необходимо сократить и размеры всех дворовых деревянных построек169, постоянно грозящих Кизическому монастырю пожаром. Правда, здесь имеется пожарный насос, а вблизи колодезь, но нередко случается, что в колодце вода иссякает, как это было замечено в 1891 году, а рукава пожарного насоса часто бывают неспособны к должному действию. Посему, перестройка амбара, почти совершенно пустующего теперь, в помещение для хозяйственных служб – есть дело крайне потребное и необходимое, с чем вместе должно совершиться и сокращение двора, большая часть коего может быть обращена под огород, так чтобы линия каменной монастырской стены была прямой указательницей новой черты дворовых построек.

Сюда же может быть переведена и школа170, когда окажется необходимым братии тот каменный одноэтажный дом, в котором она теперь может устроиться наилучшим образом вместе с приютом и квартирою для учителя, который должен находиться в самом ближайшем месте от вверенных ему учеников и потому должен жить здесь же.

Управление Кизического монастыря

Высшее управление Кизическим монастырем всегда принадлежало ближайшим образом Казанским Архипастырям. А посему можно сказать, что после основателя Кизического монастыря патриарха Адриана, бывшего прежде митрополитом Казанским, непосредственными начальниками Кизического монастыря были Казанские Архипастыри. Однако-же не все из Архипастырей Казанских имели одинаковое отношение к Кизическому монастырю, что, конечно, зависело от разности их личных свойств и особенностей, а еще более от обстоятельств жизни и самого состава лиц, живших в Кизическом монастыре. О деятельности митрополита Маркелла по отношению к Кизическому монастырю мы уже говорили. Из преемников его особенно живо относились к Кизическому монастырю те Казанские Архипастыри, во время жизни которых Кизический монастырь был домовым Архиерейским монастырем.

И таковое положение Кизического монастыря продолжалось почти до выхода штатов (1764 г.). Кроме того, он был причисляем к Спасскому монастырю и потом оставлен самостоятельным171. По штатам 1764 года Кизический монастырь числится третьеклассным, с настоятелем игуменом во главе, а с 1868 года даже с управляющим монастырем викарием Казанской Епархии.

Вместе с тем Кизический монастырь, как и все монастыри России, был в некотором временном управлении разных Комиссий, Коллегии и т. под. учреждений, заведовавших хозяйственной частью монастырей.

Управление Кизическим монастырем, как домовым Архиерейским, не могло быть очень благоуспешным. Первая бумага из казенного Архиерейского приказа (о чтении молитвы, составленной митрополитом Феофаном Прокоповичем по случаю возведения на престол императрицы Анны Ивановны) была подписана казначеем Архиерейского дома, архимандритом Германом, который через месяц убежал, захвативши с собою разные дорогие вещи. Его схватили в Раифской пустыни, заключили в Зилантовский монастырь, но он убежал и оттуда.

Вторая бумага – игумену Варлааму Высоцкому о возвращении в монастырь казначея Кизического монастыря иеромонаха Никандра, содержавшегося в приказе и наказанного там за некую продерзость, была подписана казначеем Архиерейского дома диаконом Иоасафом и канцеляристом Дмитрием Афанасьевым. Чрез несколько месяцев о канцеляристе Афанасьеве происходило судебное дело по поводу его мздоимства, при чем игумену Кизического монастыря и братии был запрос по сему делу.

Более солидные лица находились в судном приказе, с которым также нередко приходилось тогда иметь дело не одному о. казначею Никандру.

Отсюда писались в Кизический монастырь распоряжения, подписанные Епифанием Адамацким, префектом академии, протоиереем собора Михаилом Ивановым и духовных дел судьей архимандритом Спиридоном Предтеченским.

Коллегия экономии указом 1863 года поставила в строгие границы пользование монастырскими и архиерейскими вотчинами. А в июне того-же года последовал указ об изъятии монастырских имений, что потом было подтверждено и разъяснено последующими указами.

В сентябре 1763 года последовал указ с подтверждением о неуклонном исполнении дел подведомственных коллегии экономии, при чем, между прочим, говорилось и о неблагосклонном расположении некоторых к коллегии экономии172.

В августе 1763 года был прислан в Кизический монастырь указ об учреждении комиссии о церковных имениях, и вскоре не замедлила явиться подробная инструкция относительно духовных имений. Как бы ближайшим выражением этой инструкции был указ (вскоре повторенный) об имениях, оставшихся после умерших монахов, каковые имения приказывалось отсылать в конторы – в Москву и Петербург, что, конечно, поднимало многие хлопоты со всякою ветошью убогих покойников и возбуждало дух хищения по смерти состоятельных иноков. Пошли требования ведомостей обо всем обиходе монастырском (ноябре 1763 года, марта 1764 года), специальных ведомостей о неокладных доходах: с мельниц, лавок, рыбных ловель, сенокосов, земли (янв. 1764 года), о ведении приходно-расходных книг, о порядке расходования сумм, о доходах с вотчин, ведении списков людей, находящихся в монастыре. Коллегия экономии потребовала к себе все денежные остатки. Понятно, что поднялся ропот. И вот в декабре 1763 года вышел указ о том, чтобы не верили об отрешении от монастырей вотчин и разверстании их между крестьянами, а в апреле 1764 года явился печатный манифест о новом установлении относительно духовных имений и о сложении обременительных налогов. Следующим указом вместо работ определялся 1 ½ рублевый взнос с монастырских крестьян. Определением штатов открыт был для Кизического монастыря новый период его жизни, в который он начал период его жизни, в который он начал постепенно склоняться к упадку своего благосостояния до которого он снова мог дойти только чрез новые сто лет своего существования.

Период господства чуждых монастырю людей был периодом забот о разных временных мирских обитателях монастыря: инвалидах, разных убогих и менее всего о самом монастыре и монашествующих.

С выходом штатных положений некоторое значение в экономической жизни монастырей приобрела Казенная Палата, куда исправно доставлялись приходно-расходные книги на проверку с 1783 года. Кроме того, казенная палата имела большое значение для монастыря по определению служителей.

В 1810 году предписано было требовать монастырские штатные суммы непосредственно из казначейства, куда по оным нужно было представлять и отчеты.

Первый указ духовной консистории в Кизический монастырь от 28 декабря был о привлечении к военной службе тех духовных детей и монастырских служек кои не состоят в духовной службе.

Вслед за этим бывшее донесение казначея о злоупотреблениях монастырскою казною игумена Иерофея было, однако направлено не в консисторию, а в духовный Архиерейский приказ, так как Кизический монастырь еще несколько лет оставался домовым, а потому экономическими его делами непосредственно заведовала Архиерейская канцелярия, которая иногда называлась даже Архиерейской консисторией.

Настоятели Кизического монастыря

По списку г. Строева всего с 1691 года по 1861 год насчитывается 20 настоятелей Кизического монастыря. Но это число должно быть пополнено многими лицами, пропущенными Строевым.

Первый настоятель Кизического монастыря Ипатий очевидно был человеком весьма достойный, так как на его имя были присланы очень важные грамоты от патриарха Адриана. И митрополит Маркелл счел необходимым занести его имя на дорогой антиминс, присланный патриархом. Настоятель Кизического монастыря Ипатий пользовался уважением и от Казанского общества, – это видно из дарственных грамот от разных именитых лиц, наделивших монастырь разными угодьями и при том как в то время, когда он еще был иеродиаконом и назывался строителем, так и тогда, когда был уже игуменом. Трудно что-либо особенное сказать о ближайших преемниках Ипатия – Иоасафе (1720 года) и Корнилий (1728 года).

Далее следовали пропущенные Строевым игумены: Герасим, Варлаам Высоцкий, строитель Гервасий и игумен Иерофей.

Строителю Гервасию в январе 1736 года предписывалось исправнее вести шнуровые книги и не делать расхода без совета братии, но он, очевидно, не исполнял сего и кроме того учинил еще многое другое непристойное, почему декабря 4 был послан под строгим караулом в Свияжский монастырь. Бывший при нем казначей иеромонах Павел некоторое время содержался под караулом в судном приказе. В 1736 году был казначеем иеромонах Иларион, переведенный в Уфимский Успенский монастырь.

Следующий игумен Иерофей – известен по доносу на него казначея, обвинявшего его в злоупотреблениях монастырскою казною, вследствие чего, вероятно, и заменил его вскоре игумен Павел, сделанный в 1739 году архимандритом и настоятелем Седмиозерной пустыни. В это время иеромонах Самуил отставлен был от должности казначея по старости.

Иеромонах Иосиф по-видимому исправлять должность игумена в 1740 году только весьма краткое время. Между прочим, ему было поручено отправить имущество после умерших монахов в Московскую канцелярию духовных дел.

В марте 1740 года был назначен наместником иеромонах Дионисий, а 19 июля был назначен игумен Иосиф.

В 1744 году игумен Иосиф, за непорядочную жизнь, отрешен от места и послан на труды в Раифский монастырь. Казначеем около сего времени состоял иеромонах Софроний, бывший прежде священником села Шеланги.

Преемником ему был игумен Дорофей (в феврале 1745 года).

О последующих игуменах: Евмений173 , Иоанникий и Филагрии сохранились почти только одни имена. Впрочем, от игумена Иоанникия осталась очень полная опись Кизического монастыря 1741 года и довольно последовательная. Этою описью поясняются многие обстоятельства относительно давности храмов, церковных и хозяйственных вещей. Потом был игумен Леонид, возведенный в архимандрита и переведенный потом в Седмиозерную пустынь. Повидимому он был благочинным монастырей, поэтому к нему направлялось много бумаг о размещении сверхштатных монахов в 1764 году.

В 1759 году был пострижен в иеромонахи вдовый священник Иван Феодоров села Рождественского-Лебедина – тоже, Ставропольского заказа. Он прежде был в Казанском Владимирском соборе, потом миссионером, откуда, впрочем, ушел вскоре по тяжести сего дела. Казначеем тогда состоял иеродиакон Порфирий. В 1763 году некоторое время исправлял должность игумена Иерофей, а в 1765 году Иероним, переведенный сюда из Феодоровского монастыря. Оба они не значатся в списке г. Строева, а между тем последний умер, кажется в сане епископа Владимирского и на память о своем пребывании в Кизическом монастыре прислал 150 руб. для приобретения напрестольного Евангелия.

За Иеронимом следовали Исаия, бывший прежде экономом Архиерейского дома, далее архимандрит Хрисанф из Чебоксарского монастыря.

В это время вводились штаты монастырей. Многие монахи изгонялись из монастырей, а еще больше переводились в другие монастыри и зачислялись в заштат. Архимандрита Хрисанфа сменил игумен Нарцисс, который в том же 1774 году был назначен настоятелем Седмиозерной пустыни. Ему преемствовали – Ювеналий до 1780 года174, потом Касторий и Киприан, который назначался только временно – до открытия вакансии архимандрита, в достоинство коего он был возведен за особые труды, понесенные им в бытность Синодальным Ризничным. Касторий был префектом Казанской духовной семинарии и по смерти архимандрита Илариона Раифского переведен на его место в 1785 году. Ему преемствовал Амвросий Яковлевич Орлин, бывший учитель риторического класса Казанской духовной семинарии и состоявший смотрителем новокрещенской школы. В указе при назначении в сию должность ему внушалось, чтобы ученики его занимались не только своими языками, но и обучались бы высшим наукам. В 1790 году он был переведен в архимандриты Спасо-Преображенского монастыря, был вызываем в С.-Петербург на чреду служения, куда брал из Кизического монастыря лучшие ризы. В 1794 году он переведен был в Заиконоспасский монастырь.

За 1790 год сохранилась ведомость о монашествующих и прочих обитателях Кизического монастыря. В ней об игумене Амвросии говорится, что он из священнического рода, великороссиянин; обучался латинскому диалекту в Крутицкой семинарии от нижних школ до риторики, а потом в Московской славяно-греко-латинской академии – философии, богословию, истории, хореографии, греческому и французскому языкам.

В 1780 году он был переведен из Крутицкой епархии в Севскую, где был учителем нижних школ, а также поэзии и риторики, а чрез годичное время – катехизатором; пострижен в монашество в 1781 году. В 1783 году он обучал в Крутицкой семинарии риторике, истории, греческому и французскому языкам; с 1785 года он занимался обучением в Казанской семинарии риторики, истории, философии и был префектом. К сему еще он прибавил: «по-гречески переводить умею, а говорить не могу». Игумен Кизического монастыря иеромонах Амвросий назначен был смотрителем над Казанскими новокрещенскими школами. Ему было в 1700 году 37 лет.

Преемником Амвросию был игумен Аввакум, который заведывал и Зилантовым монастырем. Ему предписывалось изготовить проповеди для произнесения июня 29 и ноября 24 дня 1791 года.

Следующий игумен Геннадий был учителем риторики в Казанской духовной семинарии.

Казначей священник Василий Ефимов – из села Богородицкого – Сухая Река – тоже. Он обучался в Казанской духовной семинарии богословию; проходил должность эконома в Воскресенском загородном архиерейском монастыре, был экзаменатором; проходил должность казначея в Зилантовом монастыре, откуда и переведен в Кизический монастырь в 1793 году – 59 лет; ни в каких пороках замечен не был.

Игумен Мисаил из иеромонахов Архиерейского дома. Он был в Кизическом монастыре только около года, скончавшись в 1799 году.

Также не долго игуменствовал Еразм, равно как и его заместители: иеромонах Виталий, переведенный из Алатырского Троицкого монастыря, и Гавриил, переведенный из Иоанно-Предтеченского монастыря и в апреле 1800 года назначенный архимандритом Зилантовского монастыря, куда он торжественно веден был архимандритом Спасского монастыря Антонием. За выбытием его, временное исправление должности игумена поручалось игумену Иоанно-Предтеченского монастыря Гервасию, которого заменил учитель грамматического класса Казанской академии, известный потом синолог иеромонах Иоакинф Бичурин, надзиравший и за монастырем Зилантовым до назначения преемника архимандриту Гавриилу, умершему в 1802 году.

В это время в Кизическом монастыре явилось много вдовцов священников и диаконов, именно: священник Артемий Иванов из села Старосельского, священник Курмышского округа села Мальцева Иван Максимов, Козьма Иванов, Савва Сергеев (из села Батеева), священник села Кияти Петр Якимов из Алатырского округа и другие.

Большая часть их поступала в надежде монашества, но отчасти, вероятно, и в качестве штрафованных.

Новый игумен Августин поступил из Феодоровского монастыря. Уроженец Владимирской губернии, возведенный в 1809 году в архимандрита, он года через три оставил Кизический монастырь. Преемником ему был игумен Товия, который был назначен для введения порядка в Седмиозерной пустыни, за что позволено было ему пользоваться двойными доходами.

Управляющий потом Кизическом монастырем иеромонах Тихон учился в Нижегородской семинарии и был учителем Саранской гимназии. Постриженик Зилантова монастыря, он там был казначеем, откуда и переведен в Кизический монастырь.

В 1830 году ему было 72 года, и он еще продолжал служить в качестве чередного иеромонаха.

Игумен Арсений – в 1813 году был обязан подпиской являться для служения в кафедральном соборе в назначенные дни; в 1816 году он переведен был в Спасский монастырь, причем ему дважды предписывалось сдать имущество Кизического монастыря с прописанием неправильности в отдаче угодий в аренду. Казначей Нафанаил удержал у Арсения 750 рублей, лично принадлежащих ему, но в конце дела с него взято было только 39 рублей. В 1820 году Арсений был опять сделан игуменом Кизического монастыря и принимал в это время участие в следствии над иеромонахом Зилантова монастыря Игнатием. В между-игуменство Арсения Кизическим монастырем управляли – иеромонах Серапион и игумен Серафим. Серапион обучался в богословском классе и был протоиереем при Казанском женском монастыре. При постройке памятника убиенным при взятии Казани, он был членом строительного комитета, благочинным монастырей и присутствующим членом консистории. При определении в Кизический монастырь ему назначено получать доходы за 3-х иеромонахов. В 1818 году ему поручалось освидетельствовать церковное имущество в монастырях Седмиозерном и Феодоровском. Потом он был переведен в Сызранский монастырь, где оказался неисправным по части ведения приходно-расходных книг и в 1829 году назначен был казначеем Зилантовского монастыря, но остался по нездоровью в Кизическом монастыре, где был в 1830 году, имея 72 года. От него монастырю осталось два бронзовых креста – 1798 года и 1812 года. Игумен Серафим был из посадских людей г. Москвы; пострижен в Алатырском монастыре, потом был казначеем Спасского монастыря. Кизическим монастырем он управлял очень недолго, так как в 1819 году переведен в наместника Свияжского Богородицкого монастыря, откуда переведен был в строители Тихвинского Цивильского монастыря, а потом опять возвратился в Кизический монастырь и был казначеем.

На игумена Аркадия было донесено, что он взял из монастырских сумм 1077 руб. 3 коп., однако он вскоре был возведен в архимандрита Алатырского Троицкого монастыря.

Арсения временно замещал иеромонах Иннокентий – эконом Архиерейского дома, а потом с декабря 1827 года – игумен Петр, переведенный из Тверского Николаевского монастыря. Как хороший строитель, игумен Петр состоял членом комиссии по постройке Архиерейского дома и был экономом Архиерейского дома. Возведенный в архимандрита, Петр был переведен в Зилантов монастырь и сделан благочинным монастырей. В 1830 году определен был игуменом архимандрит Гурий, самый видный и деятельный из всех игуменов Кизического монастыря, вполне благоустроенного им в продолжении 12-ти летнего его управления. Окончив курс в Нижегородской семинарии, Гурий был в ней учителем; в 1795 году посвящен ы священника г. Алатыря, где был присутствующим членом духовного правления, благочинным, смотрителем духовного училища и депутатом от духовенства по разным обстоятельствам, кроме того он состоял членом библейского общества; в 1809 году произведен в протоиереи, в 1811 году получил наперсный серебряный крест, а в 1812 году – бронзовый. Овдовевши. Он прибыл в Казань, где вскоре был пострижен в монашество и получил от архиепископа Филарета множество поручений, как-то: быть экзаменатором ставленником, экономом Архиерейского дома. При назначении в игумена Кизического монастыря он возведен в сан архимандрита, назначен миссионером и присутствующим членом консистории. Из бумаг Кизического монастыря видно еще, что он был ревизором попечительства о бедных духовного звания, был депутатом на следствии по делу о владении Савиновскою архиерейскою мельницей, членом комиссии по постройке архиерейского дома, свидетельствовал новоустроенный дом Покровского духовенства, поверял описи церковного имущества Иоанно-Предтеченского монастыря, свидетельствовал сокровища Феодоровского монастыря, женского Богородицкого монастыря и Макарьевской пустыни, освящал церкви в селе Александровском, в Мансурове; производил следствие над игуменом Мироносицкой пустыни, состоял членом строительного комитета по возобновлению Кафедрального собора, назначаем был для разбора беспорядков в Свияжском монастыре.

Из всего этого очевидно, что архимандрит Гурий пользовался репутацию человека самого делового. И, действительно, он был таковым, как по отношению к Кизическому монастырю, который всецело обновлен им, украшен грандиозною колокольнею и великолепным главным зданием, так и во всех делах, поручавшихся ему. Но особенно много труда и усердия было положено архимандритом Гурием на миссионерские путешествия, которые он предпринимал многократно в уезды Чистопольский, Мамадышский, Лаишевский и Спасский. О всех своих путешествиях он представлял обширные рапорты, в которых описывал то, что приводилось ему видеть и указывал меры к ослаблению как язычества, так и магометанства, и раскола. Так напр. В октябре 1831 года он подробно отрапортовал об идолопоклоннической чувашской керемети в селе Саврушах, в березовой роще, в виде шалаша, огороженного плетнем. Отправляясь в миссионерское путешествие в 1833 году, он взял с собою татарские и чувашские катехизисы для раздачи священникам.

Перед этим ему поручалось наблюдать, чтобы священники не притесняли инородцев. В 1834 году ему поручалось наблюсти за священниками в научении ими новокрещенных. Кроме того, он сам крестил многих. В 1834 году ему была выражена благодарность за крещение 10 чуваш Биляр-Озерского прихода; в 1830 году он ездил на увещание отпадающих от христианства чуваш, в 1835 году на увещание вотяков села Урясь, когда им обозрены были уезды Лаишевский, Мамадышский и Чистопольский, о чем он представил обстоятельный журнал и 2 рапорта об слушании 2 татар и о необходимости священников обучать вере инородцев на их природных языках. Пред путешествием в 1836 году ему внушалось обратить особенное внимание на татар новокрещенных. В 1837 году архимандрит Гурий крестил многих инородцев, наставлял в вере православной сына аптекаря Александра Гельмана и в октябре был уволен от миссионерской должности с Высочайшим пожалованием золотого наперсного креста, украшенного мелкими алмазами и бриллиантами. Потом в 1841 году он наставлял в вере раскольницу Елену Шурыгину, присоединял к православию раскольников одной деревни Тетюшского уезда.

Во время отлучек архимандрита Гурия исправлял должность игумена в 1833 году иеромонах Зилантова монастыря Моисей, а в 1835 году строитель Феодоровского монастыря Гедеон.

От архимандрита Гурия осталось еще довольно хорошее описание святынь и достопримечательностей Кизического монастыря, представленное им в Консисторию в 1841 году.

В 1845 году, по смерти Гурия, назначен игумен Антоний, с оставлением за ним должности эконома Архиерейского дома. В ведомости за сей год сообщается, что Антоний, по окончании курса в Казанской духовной семинарии, поступил в Раифскую пустынь, где и был пострижен в монашество в 1829 году, а потом постепенно был возводим в иеродиакона, иеромонаха, а в 1835 году сделан был казначеем; в следующем году был переведен в Феодоровский монастырь, а потом в Макарьевскую пустынь и в Спасо-преображенский монастырь; в 1844 году он был игуменом Иоанно-Предтеченского монастыря, откуда и переведен в Кизический монастырь. Здесь ему поручалось принимать участие в освидетельствовании архива духовных училищ и за тщательное исполнение этого дела ему выражена была благодарность. Кроме того, он участвовал в освидетельствовании имущества Архиерейского дома. В 1846 году он был увольняем в Одессу, а в декабре следующего года переведен в Раифскую пустынь, которую он так горячо любил от юности. Здесь он игуменствовал до 1867 года, по преклонности лет и болезненному состоянию, был уволен от должности настоятеля.

В 1847 году назначен был игуменом иеромонах Виталий, которого вскоре сменил иеромонах Герман. В ведомости 1847 года о настоятеле Виталие сообщается, что он пострижен был в Иоанно-Предтеченском монастыре из вдовых диаконов, был экономом Архиерейского дома и потом строителем Макарьевской пустыни, из коей и переведен в Кизический монастырь.

О Германе же говорится, что он учился в Казанской академии, откуда вышел из 2 класса (грамматического), проходил начальное монастырское послушание в Кизическом монастыре, а потом в Зилантовом, где был казначеем. Ту же должность он проходил потом в Спасо-Преображенском монастыре, в Седмиозерной пустыни и в Иоанно-Предтеченском монастыре; в 1849 году он исправлял должность настоятеля Спасского монастыря, а в сентябре того же года переведен в управляющие Кизическим монастырем и вместе казначеем оного.

В феврале 1853 года определен был настоятелем монастыря архимандрит Вениамин, бывший прежде в Тверском Отроч-монастыре175, а в мае назначен игумен Мелетий из Вятской епархии, который потом был уволен для излечения, а за тем сложил с себя сан и очень неудачно занимался торговлею пшеницы в Самарской губернии. В ведомости 1853 года о Мелетии сообщается, что он окончил курс в Тульской семинарии; в Туле же был и пострижен в 1837 году в Свято-Духовом монастыре, где был произведен и в иеромонахи, с причислением к Архиерейскому дому; потом он был в Московских монастырях Саввинском и Донском, в котором исправлял должность казначея и даже был за наместника; состоял депутатом по разным делам московских монастырей; в 1852 году был строителем Вятского Спасо-Орловского монастыря, а в следующем году переведен в Кизический монастырь, с производством во игумена и определением в экономы Архиерейского дома.

В ведомости 1855 года сообщается, что игумен Мелетий был произведен в архимандрита и ему неоднократно объявлялась благодарность на разные его труды; в 1856 году он был назначен членом ревизионного комитета. Он все еще назывался настоятелем, равно ка и в 1857 году. Но в 1858 году был назначен исправляющим должность настоятеля иеромонах Варсонофий. Хотя ему было тогда около 50 лет и он, будучи несколько лет казначеем, совершенно освоился с монастырскими порядками, однако, по недостаточности общего его образования, он не был вполне утвержден в должности настоятеля и вскоре назначен настоятелем Макарьевской пустыни.

В 1861 году настоятелем Кизического монастыря назначен был инспектор Казанской духовной семинарии архимандрит Варсонофий – Охотин, впоследствии епископ Симбирский. В ведомости за сей год о нем писалось, что он по окончании курса в Тамбовской духовной семинарии поступил в Казанскую духовную академию, в которой окончил курс в 1854 году и был при сем рукоположен в иеромонаха, потом был определен преподавателем св. Писания в Казанскую семинарию и помощником инспектора, в 1855 году возведен в степень магистра и назначен инспектором; в 1856 году награжден набедренником, а в следующем году удостоен бронзового креста в память войны 1853–6 г., в 1857 году уволен от преподавания французского языка, а в следующем году обозревал чистопольское духовное училище. При назначении в Кизический монастырь он возведен был в архимандрита.

Новый и молодой (33 л.) настоятель энергично взялся за приведение всех монастырских дел в строгий порядок. В делах 1862 года сохранились подготовительные работы к новой описи церковного имущества с пометками и поправками рукою его, но он скоро был отвлечен от этого благого дела и продолжателя этого его труда не было доселе.

В 1862 году от него последовали довольно замечательные репорты 1) о том, что Кизический монастырь не общежительный, особых правил и обычаев в управлении не имеет и 2) что под епитимией за этот год никого не было.

В июне 1864 года. После того как архимандрит Варсонофий был назначен ректором семинарии, в настоятели Кизического монастыря определен был иеромонах Иннокентий. Окончив курс в Орловской семинарии, Иннокентий недолгое время был сельским священником, а потом, овдовевши, поехал в Иркутскую Епархию, где пробыл с 1842 по 1862 год, занимая должности казначея Архиерейского дома, смотрителя училищ, члена консистории и т. под. Переведенный в Казань, он пострижен был в монашество в Архиерейском доме, где и был экономом.

После настоятеля Иннокентия (который здесь оставался за штатом и скончался в 1879 году176). Кизическим монастырем очень недолго управлял игумен Филарет, бывший священником с 1834 года и несший на себе множество разных обязанностей. В последнее время он был священником Тихвинской церкви в г. Казани и благочинным городским. Как законоучитель Михайловской школы, он в 1867 году был награжден наперсным крестом.

В августе 1870 года он был пострижен в монашество, в декабре назначен настоятелем, а в 1871 году возведен в игумена.

После игумена Филарета, скончавшегося в 1873 году, Кизическим монастырем управляли Казанские викарные епископы: Викторин, Иоанн, Павел, Кирилл, Сергий и Никанор. Их деятельность по управлению монастырем была, конечно, только побочную, почему и формуляры их не вились уже при монастыре, как прежних настоятелей. На имя их не писались и указы, так как им принадлежало только высшее наблюдение за монастырем. Неудивительно поэтому, что от некоторых из этих управителей не осталось на память в архиве Кизического монастыря почти ни строки177.

Кажется, от Преосвященного Викторина осталось несколько отрывков инструкций разным лицам частного управления монастырем, а именно казначею, духовнику, библиотекарю, келлиарху и ризничному. Здесь казначей трактуется как заведующий монастырем178. Так это и было в действительности, а потому мы и остановимся теперь более на казначеях этого времени, так как деятельность всех вышеизложенных преосвященных – управляющих Кизическим монастырем сделалась общеизвестною на других более высоких и обширных поприщах.

Итак, обратимся к первому казначею этого времени, коим, после казначея Даниила, награжденного при отставке набедренником, был иеромонах Виссарион, назначенный сюда из Седмиозерной пустыни, куда он опять был возвращен и был возведен здесь в сан Архимандрита.

В ноябре 1872 года его заменил иеромонах Антипатр, который только что успел в том же году принять монашество, на что по случаю молодости его потребовалось согласие его отца, бывшего инспектора народных школ (Леонтьева). Время его казначейства известно переводом солидных сумм из церковных в неокладные (более 1500 рублей). Ему, как хорошему певцу и регенту, очень покровительствовал преосвященный Викторин. По отъезде преосвященного в Полоцк (в 1874 г.), Антипатру предоставлено было полное управление Кизическим монастырем, но, к счастью, ненадолго. В 1875 году он был переведен в Спасский монастырь, а на его место назначен был иеромонах Тихон (Сосунцев), сначала в качестве исправляющего должность, а потом и утвержденного в ней (в 1878 году).

О. Тихон был прекрасный и умный человек. Он отлично служил в училище, но помалодушествовал по случаю назначения ревизора, готов был лишиться жизни, но его спасли, и он поступил в монастырь, куда вскоре был прислан ему орден св. Анны 3 ст. в воздаяние его усердной службы. Будучи уже в монастыре, он исправлял должность законоучителя в Козьей Слободе, за что выражена была ему благодарность. Ему представлено было управление Кизическим монастырем по отъезде преосвященного Павла в Саратов (в 1882 г.) и некоторое время при преосвященном Кирилле. Он скончался довольно неожиданно в 1883 году. Памятников его заботливости о благоустройстве монастыря осталось множество. Среди их особенно достойно упоминания наставление братии относительно поведения в Великом посте, подписанное всеми, причем некоторые выразили даже свою благодарность.

Достойно еще упоминания, что к братству Кизического монастыря в 1871 году причислен был архимандрит Димитрий (Потехин – уроженец Казанской Епархии и воспитанник здешней академии), бывший ректор Тобольской семинарии, уволенный сначала для лечения, а потом и совершенно. Он исхлопотал себе пенсию в 250 рублей, которою, однако пользовался весьма мало, по случаю вскоре постигшей его смерти. Кроме него здесь в 1880 году жил почтенный священник И. Агровский, награжденный здесь за прежнюю службу свою камилавкой.

В 1883 году казначеем назначен был иеромонах Диодор, который потом был казначеем в Спасском монастыре, откуда принужден был удалиться в Свияжск.

По случаю назначения преосвященного Кирилла в Пермь для управления Епархией, заведывание Кизическим монастырем поручалось иеромонаху Гедеону, бывшему преподавателю Казанской духовной семинарии (впоследствии епископу Люблинскому), с вознаграждением 50 р. в месяц. Потом, после кратковременного исправления должности казначея игумена Алексея, (который скончался в Феодоровском монастыре в 1892 году), недолго исправлял должность казначея иеромонах Евстратий, перемещенный потом в Спасский монастырь. Его сменил тоже ненадолго иеромонах Филарет, прибывший с высокопреосвященным Павлом из Грузии, куда он вывезен был из Бессарабии. Еще за год до его смерти (1891 г.), он был сменен архимандритом Митрофаном, прибывшим в Казань из Калужского архиерейского дома, куда он поступил в экономы из вдовых священников. Тогда же поступил в Кизический монастырь иеромонах Христофор (из окончивших курс Казанской семинарии из фамилии Ясницких), посвященный потом в сан игумена в Зилантов монастырь.

Порядки церковного служения и жизни в Кизическом монастыре

Двести лет просуществовал Кизический монастырь, но никакого особенного порядка жизни он не выработал. Можно сказать, что обитатели его, как ныне, так и 100 лет тому назад жили почти по одним порядкам жизни, отличающим третьеклассные малоизвестные штатные монастыри.

Ежедневные церковные службы, немногие заботы хозяйственные – вот и все, около чего проходила жизнь обитателей Кизического монастыря.

Но и среди этого единообразия были свои проявления жизни; да и общее течение жизни в продолжении двух веков имеет интерес, тем более, что и самые общеизвестные явления русской жизни здесь окрашивались своим колоритом и выражались в своих иногда очень оригинальных проявлениях.

Богослужебные порядки всегда были довольно обычные. Иночествующих было всегда не много, а потому и церковная служба справлялась не особенно торжественно. Во все дни всероссийских торжеств и усердных молений, по случаю разных общих и местных бедствий, неопустительно справлялись достодолжные службы, при чем многократно все иночествующие давали подписку о непременном совершении определенных служб. Указов о сем сохранилось весьма много. Так напр. указом 29 марта 1734 года повелевалось служить молебны дважды в год (19 января и 28 апреля), по случаю возведения на престол Анны Иоанновны, и в третий раз 3 февраля по случаю ее тезоименитства, при чем велено было справлять службу по храмовой главе, но истее служить Анне Пророчице.

В следующем году присланы были печатные реестры викториальных и поминальных дней. Так как Кизический монастырь был домовым архиерейским, то на имя игумена прислано было полное количество потребных на всю епархию реестров, а именно 647, за кои требовалось от него 14 руб. 55 коп.

Декабря 14 было подтверждение о неуклонном совершении служб по реестру. Но в 1738 году этого не исполнили монахи Кизического монастыря, а потому трое из них были наказаны плетьми. После этого они, вероятно, поспешно отслужили молебен о победе над Ногайскими татарами, а в 1739-м году усердно молились при поминовении принцессы Анны и супруга ее. В 1740 году апреля 19 справлялась служба по случаю заключения мира с врагами, а потом вскоре началось новое царствование, при чем некоторые, не присягавшие иеромонахи, внесли штраф по 30 рублей. Ноября 25-го 1741 года совершалось торжественное богослужение по случаю восшествия на престол Императрицы Елизаветы Петровны. Вскоре потом последовало распоряжение об отмене поминовения Императрицы Екатерины Алексеевны и Цесаревен Екатерины Ивановны и Екатерины Алексеевны и даже о высылке Минеи за декабрь, потому что там оказалось погрешность, а именно там Императрица называлась Казанскою (в титуле большом). В том же году последовало два указа о ненарушении церковных служб разговорами. В 1742 году было распоряжение о праздновании 16 августа Нерукотворному Образу Спасителя. В 1746 году, в январе был указ о молебствии по случаю дня рождения Императрицы Екатерины Алексеевны, при чем было прислано уже 730 листов форм возношения Ее имени. В январе 1758 года молились об упокоении преосвященного Луки. Следующий преосвященный сделал распоряжение, чтобы правило ко причастию совершалось публично за вечернею. В начале 1762 года молились по случаю восшествия на престол Императора Петра III Феодоровича, а в июле следующего года торжествовали коронование Императрицы Екатерины II, при чем получено было 1000 экземпляров печатных форм возношения имен Высочайших особ. В декабре 1766 года прекратились по указу следствия за неполное возглашение имен лиц царской фамилии (совершено сокращенное только через 100 лет), но требовалось, чтобы молебны в высокоторжественные дни служились неотложно, под угрозою штрафов, которые, однако, рекомендовалось налагать, сообразуясь с человеческими немощами.

Достойно еще упоминания, что в 1754 году запрещалось делать на ризах изображение орденских звезд, а на орарях голубых и красных лент; в 1760 году было дело об изъятии по Епархии 1053-х неискусной работы икон, которые предположено было отправить в Оренбургскую губернию. Определялось исповедовать инородцев при незнании их языка чрез возведение очей, показывание на небо, делание крестного знамения. В 1742 году вытребовались прежние церковные книги, а в 1765 году рассылался указ о напечатании Минеи за сентябрь в том виде, как она была до Императрицы Елизаветы Петровны, с исключением службы Св. Дмитрию Ростовскому. В следующем году было распоряжение о служении молебном 1 января не по особой книге, а по прежним книгам. В 1775 году было подтверждение указа 1743 года относительно прочного создания престолов и благолепного украшения их, что в Кизическом монастыре и было исполнено – чрез устроение прекрасной одежды на престол из шелковой травчатой материи. В конце 1774 года молились о прохождении оспы, в чем был усмотрен «подвиг духовного торжества»; а в 1781 году молились об избавлении от оспы Великих Князей Александра и Константина Павловичей. В 1785 году молились по случаю дарования прав дворянству; в 1877 году молились по случаю взятия Хотина, потом Очакова, а также по случаю победы над флотом короля Шведского и в 1793 году по случаю мира с Турками. В 1798 году было запрещено держать в монастыре богомольцев без письменных видов. В 1797 году было запрещение петь запричастные духовные стихи, а велено петь каноны. В 1799 году велено было при возношениях Высочайшего имени титуловать Императора Великим магистром Иерусалимского ордена Иоаннитов, а потом «Державным»; а в 1800 году повелено было праздновать в честь Иоанна Крестителя 12 октября в память перенесения из Мальты в Гатчину десной руки Св. Пророка и Предтечи Иоанна. В 1804 году установлено чествование памяти Иннокентия Иркутского 26 ноября. В 1807 году был указ относительно усугубления молитв о победе над врагами, а в 1812 году ряд торжественных молебнов о победе над французами. В то же время монахи лишены были права наследия и повелено было принимать в монастырь людей, вышедших из мест занятых неприятелями, особенно же престарелых и малых детей. Кроме того, велено было завести особые кружки для сбора подаяний в пользу несчастных, пострадавших от войны. В 1814 году в июне месяце совершался молебен о победе над супостатами с коленопреклонением. Победа, как известно, совершилась и все иеромонахи получили кресты бронзовые, которые до ныне хранятся в ризнице монастырской. В 1817 году сентября 14 происходило чтение Акта священного союза. В том же году был указ о ведении записей важнейших событий, что, однако в Кизицах не было исполнено, хотя некоторое подтверждение сказанного требования было в 1820 году, когда требовалось сообщить о всех случаях, не помещенных в Истории Российской Иерархии. В 1819 году было подтверждение о неуклонном совершении церковных служб по уставу, а в следующем году было распоряжение о чтении слова Божия за трапезою и по кельям, что отчасти и исполняется доселе чрез чтение за трапезою житий Святых.

Достойно еще упоминания, что в 1817 году велено было всем послушникам ходить в черном одеянии, в 1825 году это было подтверждено и сделано наставление относительно ношения монахами мантий.

С 11 декабря 1825 года служились в течение года ежедневно панихиды по скончавшемся Государе Александре I Павловиче, а в августе следующего года благодарный молебен о минувшей опасности, грозившей России 14 декабря 1825 года, а потом был ряд молебнов о взятии Исакчи, разбитии турецкого флота, по случаю занятия Мачина, Браилова, Карса, Поти, Ахалцыка, Варны; в 1829 году – по случаю победы при Шумле, по поводу взятия Эрзерума, по случаю перехода чрез Балканы, взятия Бургаса, Кайнарджийского мира. В 1826 году в продолжении 6 недель объявлялось о платеже податей. В 1830 году было молебствие о прекращении холеры с чтением манифеста относительно нелепых толков по случаю распространения холеры; в следующем году молились об усмирении поляков; в 1834 году возносилась особая молитва по случаю голода. Кроме того, было много молений по поводу радостных и печальных семейных событий в Царственном Доме. В 1862 году служили молебен по случаю выздоровления от болезни высокопреосвященного Афанасия, архиепископа Казанского, который потом скончался, будучи на покое в Кизическом монастыре. Он был большой любитель книг. Преемник же его высокопреосвященный Антоний старался, чтобы книжную мудрость любили все монахи, почему он очень усердствовал снабжать монастыри всеми хорошими книгами, вновь выходившими тогда. В декабре 1869 году он сделал подробное предложение относительно обогащения монастырских библиотек и потом выслал книги: Избранные изречения Св. иноков, собранные преосвященным Игнатием, Письма о магометанстве – Муравьева, толкования на Псалтирь, Богомудрые размышления св. Ефрема Сирина, письма преподоб. Иоанна Кассиана, слова Препод. Симеона Нового Богослова и многие другие полезные книги.

По силе определения Собора архипастырей, бывших в Казани летом 1885 года, был указ о совершении торжественных воскресных вечерен. Но в Кизическом монастыре дело это не могло состояться как по недостатку братии, так и богомольцев.

Многие из сих архипастырей посетили Кизический монастырь, где принимал их преосвященный Нафанаил епископ Екатеринбургский, помещавшийся здесь. В 1891 году совершилось годичное поминовение по преосвященном Кирилле епископе Ковенском, бывшем Казанском викарии и управляющем Кизическим монастырем.

Преемнику его, преосвященному Сергию, монастырь обязан был тем, что здесь временно помещалась новоучрежденная по инициативе высокопреосвященного Павла, псаломщическая школа, чрез год переведенная в свой дом, около которого отведена теперь Кизическому монастырю для пользования пахотная земля в количестве 23 десятин. При преосвященном же Сергие основана начальная школа при Кизическом монастыре.

Относительно частной жизни монашествующих, можно полагать, что здесь наибольшее значение могут иметь только частные меры, соображенные с индивидуальными особенностями лиц и их стремлениями, соображаясь с чем новое управление Кизического монастыря дало в 1891 году некоторые руководительные указания. Так между прочим о. казначею писалось: «Так как братии Кизического монастыря очень мало, а именно всего пять человек, кроме вас, казначея, то понятно, что большое расчленение обязанностей, бывающее в больших монастырях, неуместно и невозможно в Кизическом монастыре. Поэтому Вы имеете нести, кроме непосредственно казначейских обязанностей, и многие другие, как-то: заступающего место настоятеля, духовника, благочинного, делопроизводителя, пользуясь по сим должностям, установленными правами и возможным вознаграждением. Но так как настоятель монастыря имеется на лицо, то Вы имеете представлять ему устный отчет около 20 чисел и письменный около 5 числа каждого месяца, с указанием кратких сведений, как о внутреннем состоянии монастыря, так и суммах, и запасах (на печатных бланках). Два лица из старшей братии имеют помогать Вам» и проч…

Порядки, касавшиеся собственно внутренней жизни монастырской, большею частью, были общие, касавшиеся русского монашества вообще и отобразившие в себе дух времени. Так напр. в тяжелые дни царствования Императрицы Анны Иоанновны, указом 1734 года предписывалось весьма не постригать крестьян, неграмотных, новокрещенных, польской нации лишать сана, при чем в угрозу сообщалось, что архимандрит Макарьевского Желтоводского монастыря за несоблюдение сего указа был бит шелепами. В июле предписано было явиться всем монахам для разбора в указанные места с грамотами, в сентябре вышел указ о ловле бежавших монахов, напр. искали некоего схимонаха, подавшего протест в тайную Канцелярию. Потом разыскивался монах Алексей, сказавший «Слово и дело». Предписано было, чтобы в монахи не принимали никого, кроме вдовцов и наказанных по суду. В 1735 году определено вдовцов поставлять в монахи не раньше 3-х лет искуса, и чтобы настоятели непременно сами производили пострижение в монашество, чтобы не было никакого укрывательства. В 1736 году расстрижен был монах Кизического монастыря Ефрем, поставленный вопреки этим правилам, в июне 1737 года лишен был сана монах, происходивший из крестьян Кизической вотчины – из деревни Евфимихи. В 1840 году указаны были лета, в которых могут поступать в монашество (30–37 лет).

С воцарением императрицы Елизаветы Петровны начинаются некоторые облегчения. Так в 1742 году вышел указ о сложении с монахов штрафов и недоимок, что было очень важно для таких бедных монастырей, как Кизический, который принужден был в 1752 году продать некоторые привески с образов и купить на вырученные деньги муки для просфор, церковного вина, ладана, свеч и т. под. Через 10 дней после сего вышел указ о незакрепощении детей духовенства и затем указ о том, что вдовцы при поступлении в монашество избавляются от получения новых грамот, стоивших в то время очень немало и денег, и хлопот. Определены были меры к успокоению тех, которые вынуждались сказать «слово и дело». И так как, видя доброту Императрицы, многие стали являться к ней со своими просьбами, то предписано было, чтобы никто из духовных непосредственно не утруждал императрицу своими просьбами, но обращались бы в Свят. Синод.

В 1743 году был издан указ о том, чтобы духовных лиц, без сношения с их начальством, не брали в светские команды, кроме тяжких государственных дел, «и тем святой церкви преобиды не чинили». В следующем году сделан строгий наказ относительно разглашения о мощах, вынимавшихся из подспуда и положенных опять, но разрешено было ходить по домам с чудотворными и прославленными иконами, что было запрещено с 1722 года.

В 1764 году запрещалось монашествующим собирать милостыню, а в 1765 году запрещено было сборщикам на монастыри ходить с образами и свечами. В том же году не позволено архиереям производить архимандритов во второклассные монастыри, и малороссов назначать в великороссийские монастыри. В следующем году определено было, чтобы вовсе не поставлялись в монахи черносошные крестьяне и требовались коллегией экономии сведения о посвященных уже. Предписывалось сделать строгое распределение на штатные и не штатные, при чем в штатных монастырях вменялось в обязанность всем присутствовать за трапезою общею, в чем все иноки Кизические и дали подписку. В 1770 году были усердные заботы относительно точного определения штатных монастырских мест, почему от настоятелей требовали, чтобы они показали эти места по сущей правде. Предписывалось постригать в монахи только по распределении прежних по штатам. Разбиралось дело о том, кто давал разрешение на пострижение монахов из крестьян и купеческих, чтобы взыскать с этих лиц подати, но в 1773 году виновники этого рода были всемилостивейше прощены. В том же году определено было, чтобы в штатных монастырях не выдавались деньги монахам раньше 3-х месяцев, так как многие, получив деньги, уходили в другой монастырь. В октябре было распоряжение о выдаче одной трети провизных денег настоятелю. Это распоряжение вышло, вероятно, в видах ограничения произвола настоятелей, которых потом ограничили и в выездах из монастырей, при чем в указе (1774 года) разъяснено подробно, сколь пагубны самовольные отлучки настоятелей. Потом и монахам не дозволялось отлучаться из монастырей без позволения настоятелей (в 1785 г.), а в 1787 году определено было, чтобы монахи испрашивали отпуск из Консистории.

Некоторые порядки монастырской жизни обусловливались особенным положением Кизического монастыря. Так напр. монастырю Кизическому некогда были вполне своими слободки, окружившие его. Поэтому, монахи здесь издавна совершали все возможные церковные требы. Но Преосвященный Лука Канашевич в 1746 году строго запретил Кизическим монахам ходить по мирским домам, внушая им неисходно пребывать в монастыре, так как от хождения по домам происходит монашескому чину подозрение.

Когда для Казанского архиепископа была устроена загородная дача в так называемом Воскресенском монастыре, называемом Новый Иерусалим, то Кизический монастырь постепенно удалялся от ближайшего служения Епархиальному архиерею. Поэтому, в 1781 г. предписано было, чтобы настоятели Кизического монастыря безотлагательно служили с преосвященнейшим, чередуясь, однако, с другими.

В 1804 году определены были правила раздела сумм, получаемых при хождении Смоленской иконы Божией Матери вместе с иконами Казанских Святителей и мощами Кизических мучеников, что было потом подтверждено в 1821 году, когда, между прочим, определено было оставлять огарки от свечей, горевших пред иконою в храме, в пользу этого храма.

Торжественная встреча Смоленской иконы Божией Матери, хождение с нею и мощами св. Кизических мучеников по всему городу Казани и потом проводы иконы – всегда были важнейшим событием в годовой жизни всего монастыря.

Ко встрече являлись в монастырь десятки тысяч народа, в это время (25–26 июня) совершалось всегда архиерейское служение – Всенощной и Литургии, принималось много гостей всякого рода. Во время хождения по городу переносились великие труды. Для многих это время было тяжелым искусом и камнем преткновения. Многие после этого времени запасались приличною одеждою почти на весь год. И почти все, что ни совершалось в монастыре, приурочивалось так или иначе к сему времени. Одни старались дожить до сего времени, другие поступить в монастырь к этому времени, иначе можно было остаться необутым и неодетым прилично, так как доходы всех прочих месяцев, почти равны одному этому месяцу. Из обстоятельств этого времени достойно упоминания то, что в 1842 году перенесение иконы Смоленской из Казани в Седмиозерную пустынь совершилось только 13 августа, согласно народному желанию. В 1846 году по случаю большого разлива воды, принесена была икона чрез Игумнову Слободу.

Вне этого времени, в качестве важнейших событий могут быть упомянуты не более как два, три обстоятельства достойные внимания; так напр. в 1826 году было распоряжение о том, чтобы все монахи бывали на исповеди, и чтобы они без основательных причин не переходили из одного монастыря в другой. В 1842 году было сделано оригинальное распоряжение, чтобы духовники-монахи расспрашивали у исповедывающихся у них: кто они, их родные… В 1850 году было запрещено есть сырую соленую рыбу. В 1869 г. был поднят вопрос о введении в Кизическом монастыре общежития, но он был отклонен в 1872 году.

Высокопреосвященным Архиепископом Антонием издан указ о поведении послушников сообразно званию их, об усилении надзора за кладбищем и, что особенно замечательно, о совершении ежегодного поминовения 15 октября патриарха Адриана и иеродиакона Стефана, как основателей Кизического монастыря.

В 1889 г. последовало запрещение отпевать в монастыре, кроме живших в монастыре, а в 1891 г. последовало распоряжение о том, чтобы духовники монахов были назначаемы, а неизбираемы.

Наконец достойно упоминания, что в 1891 году совершились три довольно важных события в общей жизни Кизической обители. Во-первых, празднование 200-летия существования монастыря, совершенное в храмовый праздник 29 апреля. Оно состояло из торжественного архиерейского служения. Литургии и молебна, сопровождавшегося шествием вокруг всей обители; после сего народу розданы были книжки, составленные преосвященным Никанором о страданиях Св. Кизических мучеников и об основании Казанского Кизического монастыря.

Кроме того, избранной публике, приглашенной в покои преосвященного, были прочтены две начальные главы исторического очерка 200-летнего существования Кизического монастыря.

Другим важным событием 1891 года было обновление главного храма во всех частях его, ремонтирование настоятельских и братских келий, а равно и всей монастырской деревянной ограды. На все это употреблено было более 5000 руб., из коих третья часть получена была в том же году, главным образом от иеромонаха Филарета и из Комитета Стахеевского.

Третьим важным делом 1891 года было построение каменной часовни в память дивного спасения Богом Наследника Цесаревича Великого Князя Николая Алексадровича от злодейского покушения на его жизнь в г. Отсу (в Японии), совершившегося 29 апреля, в знаменательный день празднования памяти Святых Кизических мучеников, а вместе и торжества по случаю 200-летия существования Кизического монастыря.

Служители Кизического монастыря

До освобождения монастырских крестьян угодья монастырские обрабатывались и все работы при монастыре производились монастырскими крестьянами, которыми управляли старосты, с коими по преимуществу и мел дело монастырь. Один их таковых, а именно староста деревни Саврасовой Гараська Евсевьев упоминается в вводной грамоте 1692 года. Кроме того, в Кизическом монастыре могло быть много других служителей, а именно из беглых людей патриарших вотчин, которых монастырю предоставлено было принимать невозбранно, пользуясь чем монастырь принимал иногда к себе бродячих людей, которых иногда он принуждаем был возвращать. Так напр., в 1746 году из монастыря взят был крестьянин Иван Никифоров.

В служители монастырские сначала назначались разные лица коллегией экономии, а потом казенною палатой, при чем, как при увольнении, так и при назначении были очень немалые хлопоты.

В сентябре 1767 года увеличено было жалование служителям, а в 1770 году определено было взносить за них и их детей оброк; а в 1786 году положены были в подушный оклад все служители, не занимавшие штатных мест. К сожалению не редко назначенные служители были люди негодные, которые часто судились за разные пороки.

В 1802 году вышло положение, чтобы Казенные Палаты не назначали служителей без согласия монастырского начальства, а в 1804 году, чтобы оные Палаты давали других служителей, вместо тех, которых не желали принять монастыри. Это дало возможность начальству Кизического монастыря избирать служителей из лиц довольно известных ему по соседству обитания их в Кизической слободке, или в Козьей.

В 1811 году служители монастырей были освобождены от земских повинностей, но за то в 1813 году обложены были двойным подушным окладом монастырские служители, незаписанные по ревизии. Потом было множество хлопот с служителями по доставке о них сведений в Казенную Палату и полицию. В 1826 году был запрос даже о том, что делают служители, а также требовалась ведомость о том, откуда они происходят. Это вероятно было необходимо в видах отбывания ими воинской повинности. Но в 1832 году монастырские служители были избавлены от воинской повинности, а равно и от податей. В 1842 году был запрос о том, на сколько служители монастырю необходимы? На это отвечено было, что служители монастырские очень необходимы. Монастырь очень ценил службу их и усердные из них наделялись землею, строили свои дома и выходили в мещане, как это было напр. с Шорскиным, с Гавр. Гавриловым, которому в 1850 году позволено было сдавать его дом, выстроенный на монастырской земле.

В 1860 году, последовал указ об отмене штатов монастырских служителей и с тех пор дел о монастырских служителях в монастырском архиве почти не имеется.

Среди бумаг монастырских находится не мало служительских билетов. Многие штатные служители, особенно в первое время по выходе штатов, были назначаемы из мест неблизких к монастырю. Оторванные от родной семьи, они очень скучали в монастыре. Часто монастырское начальство не хотело отпускать их домой, но многие служители совершенно теряли терпение. И вот их отпускали домой и снабжали билетами, в коих прописывалось, чтобы они всячески были возвращаемы в монастырь своевременно.

Кроме того, были иногда служители почти подневольные, жертвуемые на время разными благодетелями. Некоторые из сих служителей отбывали здесь и наказание, налагавшееся на них их владельцами. Ничего подобного не было в новейший период, когда, напротив, служители живут в монастыре очень охотно и выселяются отсюда по преимуществу насильственно, когда мера терпения их вольности у правящих монастырем истощается.

Трудностью иметь людей хороших из чернорабочих, удаленных от зоркого глаза, объясняется отчасти и упадок хозяйственного порядка в монастыре, остающемся без верных слуг как бы без рук. Нет иногда даже такого хозяйственного человека, который бы вовремя вывез из рощи упавшее дерево, или поправил свалившуюся с забора доску, или прибрал совершенно не у места лежащее бревно. Наемники живут и действуют как наемники; не радят они о добре монастырском и монастырь терпит большой урон; но неизвестно, что и делать с сими мучениками невежественной свободы! Голодуют и холодуют, и десятками являются просить дела, а получив место – не хотят делать дело, да и не умеют почти ничего. По всему этому трудно от Кизического монастыря ожидать хозяйственных успехов, несмотря на то, что у него имеются к тому все вещественные условия.

Экономическое и хозяйственное состояние Кизического монастыря

Экономическое состояние Кизического монастыря можно сказать всегда было более или менее хорошее. Но бывали времена, когда оно было и блестящим, как напр. при начале его устроения, когда он так великолепно и скоро устроился весь, что его называли «Лаврою" и "чудом Стефана». Этому первому процветанию внешнего благосостояния монастыря способствовало покровительство главного его строителя патриарха Адриана и живодейственное предстательство пред ним первотрудника сего монастыря иеродиакона Стефана Сахарова. Второе время процветания монастыря относится к концу 30-х и началу 40-х годов XIX столетия, которое, кажется, всецело было обязано мудрой и симпатичной деятельности настоятеля архимандрита Гурия, умевшего своею жизнью, деятельностью и вниманием к религиозным потребностям общества расположить к благоустроению монастыря капитальных и усердных к церкви Божией благотворителей.

Таким образом, оба случая процветания благосостояния монастыря исходили не из монастырских доходов, а совне. Обычные же доходы монастыря всегда были большею частью таковы, что их доставляло только на удовлетворение самых насущных и неотложных его нужд. Угодьями своими монастырь редко пользовался сам, а большею частью сдавал их в аренду, почему не несправедливо эти угодья были отобраны и заменены штатным жалованием. По штатам 1764 года Кизический монастырь поставлен в 3-ю степень и на него отпущено было 224 руб. 71 коп. так называемый штатной суммы; потом в 1797 году прибавлено 190 руб. 19 коп. Впоследствии еще было прибавлено 243 руб. 68 коп., так что всего монастырь стал получать штатного жалования 658 руб. 58 коп. Потом еще отпускалось 400 р. на наем служителей. Некоторое время эти суммы отбирались в пользу консисторских чиновников, а потом и вовсе отменены.

Церковные доходы Кизического монастыря как-то: свечные, кружечные, кошельковые также всегда были очень ограниченные.

По приходно-расходной книге за 1785–1791 годы значится свечного дохода от 63 р. – до 107 руб., часовенных 47 рублей. В 1812 году той и другой суммы поступило 991 р. 10 коп., из коих употреблено на расход 853 р. 32 коп. Осталось 137 руб. Важнейшие расходы были на покупку свеч (148 руб.), на устроение двух киотов для иконы Божией Матери (130 руб.) и на покупку 2 потиров в 333 золотника (322 р. 50 коп.). В следующем году с остаточными было на приходе 1241 руб. 98 коп., в расходе 1205 руб. 45 коп, и в остатке к 1814 году 36 руб. 53 коп. Главный расход был на приобретение сребропозлащенного напрестольного креста в 267 золотников, за который уплачено 407 руб. 20 коп. Доход был собираем по преимуществу во время хождения с иконою. Этого сбора в 1812–1814 годах было 500 руб. Таковы же приблизительно были доходы и расходы в последующие годы этого десятилетия.

Но иногда нужды монастыря превышали доходность, почему делались позаимствования, как это было напр. в 1817 году. В ведомости 1830 года значится остаток 3 руб., поступило за проданные свечи 895 руб. 29 коп., кошельковых 1265 руб. 34 коп., а всего 2163 руб. 56 коп.; употреблено на расход на починку церкви и разные расходы 1631 руб. 47 коп., осталось 532 руб. 8 коп. По ведомости 1848 года значится в остатке 746 руб. 73 к., поступило за свечи 447 руб. 78 к., кошельковых 283 руб. 32 коп.; употреблено в расход 1218 руб., осталось же 259 руб. В следующем году поступило всего 675 руб., израсходовано 250 руб., осталось же 684 рубля. В 1852 году оставалось 752 руб., поступило 643 руб., израсходовано 256 руб. и внесено на хранение для приращения 700 руб., осталось 358 рублей. В 1854 году оставалось 573 руб., поступило 650 руб., израсходовано 625 р., внесено на хранение 265 руб., осталось же 221 руб.; в следующем году поступило 620 руб., израсходовано 579 р., осталось 237 рублей.

Из записной же книги, заведенной архимандритом Вениамином, видно, что к 1855 году наличными состояло 337 руб. 80 коп, и билетами 13263 руб., к коим в августе месяце прибавилось 425 руб. В ведомости 1865 года значится остаток к 371 руб. наличными и 4500 руб. билетами, в приходе 1373 руб. 82 коп., а в расходе 595 руб. и в остатке к 1866 году – 1149 руб. наличными и 4500 билетами – собственно церковных и свечных денег.

По ведомости 1878 значится в приходе кошельковых 124 руб., кружечных 787 руб. и процентных 238 руб. 50 коп., а всего 1150 руб. 19 коп.

В отчете 1884 года, писанном во исполнение указа 1882 года от 13 апреля, между прочим, сообщается, что содержание на 30 лиц, живущих в монастыре, выходит на пищу до 1368 рублей (т.е. по 45 ½ рублей на человека); на отопление до 285 рублей 70 коп., на освещение 10 рублей, на жалование служителям 300 руб.; братии жалованья и доходов с процентными суммами 3152 руб., из коих третья часть – настоятеля; на 2 лошадей 153 р., на починку монастырских зданий до 1187 рублей. Весь же годовой расход по Кизическому монастырю простирается до 7000 рублей.

Самый капитальный и непрерывный доход доставляло монастырю кладбище, и при том как платою за место, так и особенно – за поминовение. В описании кладбища мы сделали по возможности полное указание этих сумм с перечислением лиц, от коих они поступали. С запущением и небрежением об опрятности и сохранности кладбищенских памятников стал заметно иссякать этот существенный источник доходов братии. Но в настоящее время, с постепенным упорядочиванием кладбища, опять возрастает уважение к нему, а с тем вместе начинают являться и вклады. Можно надеяться, что это дело возрастет и более, когда к Кизическому монастырю проведется дамба, которою он соединится с городом.

Что касается до хозяйства монастырского, то оно, кажется, всегда велось не широко, ограничиваясь по преимуществу огородничеством. Это монастырское огородничество имеет свою двухсотлетнюю историю. Еще в челобитной первого строителя монастыря иеродиакона Ипатия, бывшего потом игуменом, говорилось, что «он и братия питаются трудами своими, огороды пашут». Пахота же эта всегда не шла за пределы усадьбы, а потому и скота потребного на землепашество никогда не имелось во множестве. В первый период жизни монастыря он все главные продукты получал от угодий, а потом с выходом штатов почти все покупалось, при чем прежде всего обыкновенно покупалось с разрешения Консистории около 300 п. ржаной муки и половина этого количества овса. Огороды же свои давали капусту, огурцы, картофель. И так как огороды имеют почву весьма богатую черноземом, то груды драгоценного прежде навоза не свозились со скотного двора, выросшего вследствие сего почти в уровень с забором. Между тем есть и такие песчаные уголки, где бы этот едва не столетний чернозем был бы истинно драгоценным кладом. В статье об усадебных зданиях мы уже говорили, как современное монашество чуждо так называемой черной работы. Прежде по крайней мере низшие члены монастырской братии обязывались на сей труд, а также и лица, назначавшиеся на епитимию. А ныне работников не бывает, кроме наемников и наемниц. И нет таких лиц, которые бы могли руководить делом хозяйственным в доступно широком размере и образцовом виде.

Сообразный с хозяйством имеется инвентарь рабочий: плуг, соха, борона. Уход за пчелами отдается в аренду, не приносящую ничего, почему есть предположение совершенно покончить с пчелами, большая часть коих была продана бывшему секретарю Консистории с рассрочкою платежа, всего 25 ульев по 6 руб. каждый. Теперь пасеку арендует садовник, который за это обязуется присматривать за садом и огородом, а равно и за монастырскими ульями. Кроме того, он вносит небольшую сумму денег, которая непосредственно идет на покупку разных семян.

С отпуском монастырю леса придется расширить монастырское хозяйство, в видах рационального пользования им, но вопрос о хозяйственных лицах опять будет камнем преткновения.

Служение Кизического монастыря задачам Церкви

Кроме непосредственного служения интересам Церкви, через ежедневное Богослужение и представление возможности жить нескольким лицам в постоянной преданности высшим подвигам благочестия, монастырь Кизический во все времена еще служил Церкви в многоразличных ее нуждах и задачах, как напр. чрез научение церковников, дисциплинирование неудачников из них, наставление и вразумление заблуждающихся и очищение совести подвергнутых за тяжкие преступления епитимии по суду церковно-гражданскому и гражданскому.

В течении двух сот лет перебывало в Кизическом монастыре с указанными целями бесконечное множество разных лиц, из коих для одних ныне широко растворяются двери разных духовно-учебных заведений, а для других больницы душевно больных, а для иных даже арестантские роты и тюрьмы.

Просветительное и нравственно-исправительное служение Кизического монастыря отмечено в монастырских документах весьма давно. И вообще научение всего народа вере и наставление его в правилах нравственности считалось обязанностью монастырей, почему в 1738 году предписывалось оным о принятии мер к насаждению в народ знания Закона Божия и искоренению религиозных заблуждений. В разное время в Кизический монастырь посылались духовные лица для научения порядкам служб, раскольники и инородцы для вразумления и научения истинной вере, виновные в тяжких преступлениях для молитвы и очищения своей совести, т.е. на епитимии. В 1743 году были посланы в Кизический монастырь для наставления в вере обратившиеся из раскола крестьяне Даниил Окулев и Емельян Семенов. В 1785 г. – для говения и причащения дворовый человек Василий Максимов, никогда не бывший у исповеди и убежавший из монастыря, а потом новокрещенный из татар Василий Кириллов, не бывший у исповеди 13 лет; в 1786 году – диакон села Остолопова Симеон Моисеев для научения в чтении и церковном уставе, чтобы потом посвятиться в священники. В 1787 году был прислан новокрещенный чувашенин Яков Яковлев для наставления в вере и говения. В 1797 году присылался один новокрещенный татарин для наставления в вере и христианской жизни по случаю небытия его у исповеди; в 1800 году для той же цели присылался один чувашенин, не бывший на исповеди ни разу. В том же году находился в Кизическом монастыре священник Саранского округа села Грибоедова Павел Сергеев для изучения священной истории и катехизиса. В 1829 и 30 годах сюда присылалось несколько татар, склонных к отпадению, для увещания их в правилах христианской веры; в 1831 году было около 10 мальчиков – детей бедных псаломщиков, которые обучались здесь чтению и пению. В следующем году к ним прибавилось три ученика, а в 1833 году – 5 человек. В 1836 году был послан новокрещенный вотяк Иван Игнатьев, для научения вере; в 1837 году были крещены 3 язычника и 3 мусульманина. В 1840 году прислан был на увещание отпадщий крещеный татарин деревни Куюков Савелий Михайлов, но он оказался упорным в своем заблуждении, в церковь не ходил, сообщался с некрещеными татарами, почему о. настоятель просил впредь таковых в монастырь не присылать. В 1842 году по ошибке прислан был к увещанию, как отпадший, вотяк, который между тем не был крещен; в 1844–8 годах было принято для научения несколько бедных детей духовного звания. Тоже было и после. Наконец в 1888 году было открыто в Кизическом монастыре начальное училище с приютом на 5 человек, а в 1890–91 году дан был приют в монастыре вновь учрежденной псаломщической школе, переведенной потом в свой дом при земле, отведенной Кизическому монастырю для этой школы179.

Относительно наказуемых монастырская летопись представляет особенное изобилие всякого рода данных. И число их ежегодно было весьма немалое. В 1739 году прислан был под начал один священник пригорода Мензелинска с диаконом предварительно наказанные нещадно плетьми, за неслужение благодарственного молебна в царский день. Впрочем, они скоро были освобождены, так как в наступившем Великом посте некому было служить в приходе их. В 1739 году было распоряжение о поселении в монастырях вдовых священников, а также исключенных семинаристов, чем конечно и воспользовались многие. Так напр. в 1743 году явился в Кизический монастырь вдовый священник Андрей Елисеев. В 1744 году был послан в Кизический монастырь села Ивановского, Свияжского уезда, священник Иван Семенов за некие тяжкие погрешности во время церковной службы.

В 1763 году были посланы в Кизический монастырь на труды крестьянин Прокл Васильев за прегрешения, священник села Багильдина за неокрещение младенца и ненапутствование новокрещенного Ивана Денисова с семейством. В 1765 году был прислан иеромонах Арсений за ложное сказание слова и дела и другие вины, сначала с запрещением служения. В следующем году присылаемы были два священника, при чем в указах подробно описаны их вины служебные, за подобные коим в монастырь посылалось множество духовных лиц и после; напр. за незаконное повенчание. В 1785 году присылались некоторые за известные преосвященному погрешности. В 1786 году присылаем был артиллерийский канонир Толстой за неумышленное убийство жены, на год, с положением за каждой службой по 30 поклонов; священник села Шихазды на 1 год за опущения по службе; священник села Тогаева и священник Бугульминского заказа, Троицкого Осокинского завода, за пьянство и побои, нанесенные сыну сидельца питейного дома с запрещением священнослужения на полгода. Из приведенного списка наказуемых за первое столетие существования монастыря видно, что число наказуемых было не особенно велико. В следующее столетие наказуемых было несравненно больше, особенно за пьянство. Можно сказать, что пьяные люди были почти исключительными лицами из числа отбывающих свое наказание в монастыре, так как подобные прежним проступки (неслужение молебна) не вменялись в наказание монастырским послушанием. Привыкшие пьянствовать дома, последнего рода наказуемые большею частью не покидали своей привычки и в монастыре, а потому соединенное с пьянством буйство сделалось теперь частым явлением, нежели прежде, когда наказание переносилось смиренно и звалось послушанием. Пьяные люди не давали покоя не только обитателям Кизического монастыря, но и самому преосвященному, который посему сделал распоряжение, чтобы судимых за пьянство посылали в более отдаленные от Казани монастыри, чем Кизический. В 1797 году опять последовало распоряжение о том, чтобы наказуемые не были отпускаемы из монастыря. Но вот в 1799 году опять стали присылаться в Кизический монастырь штрафованные за пьянство: один священник Симбирского округа на 1 месяц; в 1800 году священник Корсунской округи – на 3 месяца и др. Были наказуемые в последующие годы, при чем иногда попадались такие лица, что не знали, что с ними и делать. Напр. в 1804 году прислан был священник Корсунского уезда села Голенок Иван Васильев, который был не в своем уме. Особенно много было наказуемых в 1827 году, в том числе крестьяне Петров и Подковыркин за содействие к распространению раскола. Один из них, живя в Кизицах, раскаялся. С 1832–1835 г. идет ряд нового рода лиц наказуемых, а именно посылаемых на покаяние за прелюбодейство и даже убийство. Таковы были мещанин Кормильцев, крестьянский сын Орлов, унтер-офицер Андреев и крестьяне Максимов и Федоров. Следует еще упомянуть о присылке в 1832 году черемисина Михаила Петрова за обожание керемети (ложного бога). В 1836 году, кроме наказуемых за разные проступки, было еще не мало лиц за впадение в идолопоклонство, а именно черемисы из села Ковалей – Павлов, Григорьев и Кириллов, а также один вотяк из прихода Уряс-учи. В 1840 году с секретным рапортом был прислан в Кизический монастырь подполковник Дубовицкий, замешанный в важном противогосударственном преступлении. Однако вскоре ему позволено было отправиться для лечения на Кавказ; о. архимандрит аттестовал его, как человека отличного по поведению. Потом ему была дана отсрочка для лечения (от барона Бенкендорфа), а затем он переведен был в Перекопский монастырь и сдан был в июле 1841 года на руки жандармов. В том же году пребывал в Кизическом монастыре один священник за то, что дозволил себе поплясать и попеть светские песни на свадьбе сына. С пятидесятых годов до последнего времени присылалось наказуемых для исправления в монастырь гораздо меньше – от 2 до 5 человек в год.

С 1869 и 70 годов стал заметен поворот во взгляде на значение наказания чрез монастырское послушание, а вместе и общий жизненный поворот, особенно в среде духовенства. Ряд мер, предпринятых к улучшению его быта и содержания, значительно поднял его в его собственном мнении. И вот стало меньше и меньше случаев полного пренебрежения своей личности до унижения ее через пьянство. Вместе с этим изменилось и отношение к наказуемым, особенно со времени Архипастырства Высокопреосвященнейшего Антония. В первые свои годы он послал довольно многих в Кизический монастырь, но на краткие сроки. Некоторые из сих лиц уже прежде бывали в монастырском послушании, а иным не куда было и деваться кроме монастыря.

Трудно сказать вполне определительно, какое действие производило пребывание наказуемых в Кизическом монастыре. Но несомненно, что для многих были от сего, благие результаты. Многие, видя злоключения наказуемых, страхом стрегоми быша от многих худых поползновений. Многие наказуемые останавливались от своих слабостей, так как пребывание их в монастыре было подначалием, послушанием и на трудах. На иных же пребывание в монастыре действовало так благотворно, что они принимали даже и монашество, как это было напр. со священником Варламовской церкви Тихоном Прокофьевым, присланным в Кизический монастырь в 1809 году за незаконное повенчание брака.

И многие другие церковные заслуги имел Кизический монастырь в течении многих лет. Так напр. при учреждении семинарии Кизический монастырь доставлял ей дрова и всякого рода хлебные продукты; в 1818 году он пожертвовал несколько книг в духовную академию; в следующем году иеромонах Кизического монастыря был духовником семинаристов; в 1833 году в пользу бедных учеников монастырь дал 100 рублей, на бедных духовного звания тоже 100 руб., а равно и на консисторских чиновников 100 руб., на содержащихся в тюрьмах 20 руб. Тоже было дано и в 1834 году. В 1837 году послано было на бедных духовного звания 200 рублей, в 1840-м году тоже; в 1842 году опять дано на бедное духовенство 200 р. В 1853 году было представлено 8 руб. в пользу Александрийского патриархата, в 55 году на военные нужды было послано от монастыря 100 р. и от братии 50 руб.; в следующем году на Севастопольских героев 50 руб. И затем монастырь посылал на все, на что просили, хотя иногда и не по многу. Так напр. на памятник 1000-летия России было послано 5 р. 75 коп., на храм в Париже 5 р. 40 коп., на христиан в Турции 4 р. 40 коп., на храм в Моздоке 3 р., в пользу Сирийских Мельхитов 4 р. 85 коп. В 1874 году на голодающих Самарских послано было 13 руб. 15 коп.; в 1875 году на славян 15 руб.; в 1876 году и в 1877-м – 28 руб., обществу помощи при кораблекрушениях 6 руб., на нужды действующей армии 17 р. 30 коп.; в 1878 году на бедствующее духовенство 50 руб., на славян 10 р. 85 коп.; в 1883 году на лечение бедного духовенства 9 р. 74 коп.; в 1884 году 200 руб. на нужды духовно-учебных заведений, в следующих годах по 100 рублей; в 1887 году на содержание противораскольнического миссионера 100 руб.; в 1888 году на тот же предмет 50 руб.; в 1891 году на бедствующее духовенство 50 р. На распространение христианства на Кавказе, поддержание православия в Палестине и вообще по всем тем соборам, которые обычно производятся во всех храмах, монастырь также посылал свои лепты, и таким образом наравне со всеми служил общему благу и спасению ближних и дальних.

Служение Кизического монастыря интересам государства и общества

Это служение было очень великое и разнообразное. Оно начинается колонизацией пустынного места и оканчивается призрением всякого рода людей бездомовных, принятием инвалидов, сирот и безродных, колодников, а также и отыскиванием бродяг. Инвалиды посылались в монастырь сначала отдельными лицами, а потом массами. Указом 1731 г. определены были штаты их содержания в монастырях, но не вполне.

Инвалиды, находящие себе приют в монастырях, доставляли множество хлопот монастырю и сами по себе и по смешению их с беглыми солдатами, которые под видом немощных иногда обманно водворялись в монастыри, почему в 1738 году предписывалось объявить о всех беглых драгунах, пребывающих в монастырях; в следующем году предлагалось обер- и унтер-офицерам, жившим в монастырях, принимать монашество, но кажется они предпочитали жить на воле, пользуясь всем готовым от монастыря и требовали даже особых квартир вне монастыря, чем, конечно, весьма стесняли монастырь, так как их одновременно жило иногда по несколько человек.

Кроме содержания сих лиц, монастырь еще должен был писать об них разного рода отписки и составлять ежегодные и частные ведомости. Так в 1745 году требовалась ведомость о штаб и обер-офицерах, живущих по монастырям и их занятиях. При этом оказалось, что при Кизическом монастыре жили: 1) Капрал Василий Акинфиев 57 лет, получавший жалования 11 руб. 33 коп., и 2) Капрал Иван Григорьевич 63 лет. Он имел присмотр за вотчинными крестьянами.

В 1754 году в монастырских летописях упоминается солдат Семен Шурыгин, назначенный сюда вместо фурьера Михаила Селезнева, которым выдавалось от монастыря по 3 руб. 40 коп. В следующих годах упоминаются, как присланные на прокормление, отставной мушкатер Василий Янишков, капрал Стефан Копылов и прапорщик Сила Букапов, бывший комиссионер Новгородской конторы. Должно полагать, что все эти и подобные им лица были очень тягостны для монастырей, а потому не мало было уклонений от исполнения этой повинности. Вследствие сего в 1757 году вышел подтвердительный указ о призрении в монастырях инвалидов, а в 1759 году наказ о безотговорочном принятии их в монастыри.

Так в Кизический монастырь в 1760 году были приняты отставной солдат Ведерников и мушкатеры – Лука Леонтьев, Константин Коробьев и Феодор Бирюков, которым выдавалось на пропитание по штату 1731 года, т.е. по 3 руб. 40 коп. денег на одежду и пища – натурою. В 1762 году прислан был на прокормление драгун Григорий Хрусталев. В это время назначен был осмотр инвалидов, прокармливающихся при монастыре, губернатором, поэтому предварительно требовалась ведомость о них. Пользуясь, случаем, уже известный нам инвалид Шурыгин заявил о невыдаче ему штатных денег за два года; другие требовали себе отдельных квартир. И действительно, постановлено было женатым давать особые квартиры. Все это происходило до секуляризации монастырских имений. Когда же начали отбираться монастырские имения, то понемногу стали разбираться и инвалиды по их годности. Первый такой разбор был в августе 1763 года, следующий в 1764 году. В Казань для означенной цели присылался поручик Астафий Амитов. Пользуясь, случаем, капитан Никита Чернилицын ходатайствовал о выдаче ему жалования за 4 года. Все эти ходатайства показывают о массе практических недоумений по выдаче штатных ассигнований инвалидам от монастырей, а может быть и прямое нежелание платить тем, кого не считали полезными монастырю. Так представляется дело о содержании инвалидов в Вятском монастыре в 1763 году.

Отыскивание бродяг также составляло не малую заслугу монастыря. Оно основывалось главным образом на вотчинном монастырском праве и доставляло монастырю не мало забот, тем более, что Кизическому монастырю предоставлено было право принимать беглых патриарших людей, под именем коих могли являться и другие. Кроме того, сюда могли являться и беглые монахи, которых во времена Петра бывало не мало. Разыскивались люди всякого звания особенно в старину, когда всем неудачникам жилось так нелегко и всем преступникам казалось так легко избегнуть наказания чрез побег. Так напр. В 1737 году было распоряжение о поимке иподиакона Варсонофия, похитившего архиерейскую ризницу, а также иеродиакона Кирилло-Белозерского монастыря Павла Усова; в 1739 году князя Лихачева, сержанта Поливанова и нескольких солдат, бежавших с линии. В 1740 году разыскивался казначей Московского Чудова монастыря иеромонах Нектарий, монах из Киевской епархии Парфений Волошанин, Зилантовского монастыря монах Димитрий; в 1742 году – Сызранского монастыря иеромонах Мардарий, который отправился в Казань с отчетными ведомостями, иеродиакон Николай, содержавшийся в Спасском монастыре, куда он прислан был из Суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря; в 1743 году разыскивались иеромонах Антоний, назначенный в Камчатку и монах Иаков; в 1744 году разыскивался монах Таисий, убежавший из Свято-горского монастыря; в 1746 году разыскивались два раскольника, убежавшие из Прилуцкого Вологодского монастыря, хотевшие прежде обратиться в православие. В 1758 году разыскивался поп Елабужского заказа Феодор Патрикеев, сказавший ложно Государево «слово и дело» и присужденный на битье шелепами. Все пойманные должны были содержаться в монастыре на его кошт, его караульными. При этом иногда происходили случаи крайне неблагоприятные, как напр. В 1744 году скование одного колодника с женою другого, а жены этого колодника с чужим мужем. Кроме того, иногда колодники присылались прямо для содержания в монастыре, напр. В 1743 году – из тайной канцелярии. В 1754 году был указ по монастырям о ловле беглых крестьян; в 1764 году разыскивались 28 человек, при чем высланы были реестры их с описанием их примет; в 1766 году разыскивался запрещенный Серпуховский поп, убегший по обвинении его в оклеветании Святейшего Синода, а также иеромонах Иосиф, посланный по высочайшему повелению в Новочеркасский Змиевский монастырь; в 1770 году было предписано о розыске 21 человека духовного звания, в 1775 году – о поимке раскольников монахов – Герасима и Анастасия.

В начале XIX века было не более как по одному предписанию относительно поимки беглых, а в конце пятидесятых годов не было и того. Между прочим, в 1815 году было предписание о розыске иеромонаха Астраханского Спасского монастыря Филарета, в 1828 году двух семинаристов, а в 1856 году монаха Бугурусланского монастыря Аристарха и коллежского регистратора Хорлевича.

Не мало также хлопот доставляли рекруты и люди всякого рода, которых должны были доставлять монастыри для войска, и поимки всякого рода вольницы, коей особенно много было в пределах Казанской губернии в старые годы. Наборы рекрут были различны, особенно по числу лиц. Так в 1734 году был набор со 160 – одного, а в 1736 году – со 125; потом таковые же были наборы в 1737 и 1743 году, при чем Кизический монастырь обличен был в представлении неправильной рекрутской ведомости.

В 1731 году был сбор людей для искоренения воров башкирцев, при чем, подняты были на ноги и старые капралы, успокаивавшиеся на лаврах при монастырях. Тоже было в 1737 году, когда кроме того требовались люди и материалы для починки Азовской крепости; в 1740 году было предписание о наряде доброхотных монастырских людей для поимки разных воров.

Лошадиная повинность также не мало беспокойств и убытков причиняла экономии монастырской. Первый лошадиный набор записан в летописях Кизического монастыря под 6 сентября 1736 года, а в октябре дело коснулось и архиерейских лошадей, при чем брались лошади 1 из 5. И так как дело это шло туго, то в декабре был повторительный указ. В 1737 году был новый сбор лошадей для драгун, при чем в случае недостатка велено было покупать и поставлять. А в 1739 году был даже Высочайший манифест (Императрицы Анны Ивановны) об учреждении при монастырях лошадиных заводов, для чего предписывалось собрать по одной кобыле со 100 вотчинных душ и притом кобыл мерою не менее 2 аршин и летами от 3 до 7, а ценностью в 20 рублей. В следующем году таковые же лошади требовались от монастырей в государственные заводы. В повторительном указе о том же коллегия экономии делала наикрепчайшее подтверждение, чтобы немедленно были отобраны от архиерейских домов и монастырей все годные кобылы для государственных заводов. В 1745 г. был лошадиный набор с 785 душ по лошади.

Заключение

В заключении истории Кизического монастыря должно сказать, что он в течении 200-летнего своего существования совершенно устроился во внешнем отношении и даже обогатился, с отведением ему всякого рода угодий: лесов, земли пахотной, озер и лесу, что дает ему возможность и еще более ублагоустроиться.

С внутренней же стороны он продолжает быть тем же духовным светочем и убежищем для жаждущих христианской жизни, каким он был сто и даже двести лет тому назад, когда впервые совершенно было здесь то величайшее христианское богослужение, с принесением бескровной жертвы, которое совершается здесь ежедневно доныне, всегда привлекая не мало горячо молящихся о себе и о здесь почивающих до всеобщего воскресенья.

Кроме этого главного своего служения, Кизический монастырь в течении 200 лет еще многоразлично служил страждущему человечеству, давая у себя приют разного рода люду, труждающемуся, обремененному, лишенному всего, скорбящему и озлобленному, различно удовлетворяя его насущные нужды. Званных было много и не мало избранных. Имена их мы отчасти указали, а деяния их Ты, Господи, веси, ибо никто же весть, яже в человеке, точию дух, живущий в нем. Конечно, отчасти можно судить о людях и по делам, но суд этот нельзя считать полным и совершенным, ибо не от дел одних оправдывается человек, но и от веры и любви. А кто же больше любит Бога, как не тот, кто жертвует почти всем, отдаваясь на всецелое служение Богу и возможное по силам служение людям.

В разные периоды Кизический монастырь служил церкви, государству и обществу кроме обычного служения, еще и теми службами, которые указывало ему время. По всему этому и по благоустроенности его вообще, можно думать, что он и впредь послужит и настолько служба его будет больше и совершеннее, насколько он теперь стал благоустроеннее.

Сказание о страданиях святых девяти Кизических мучеников180

«Всякое благодеяние в полезное человеком Преблагий Всетоврец Наш Бог везде управляет, спасает и к небесному всерадостному покою направляет», говорится в слове о девяти Кизических мучениках, помещенном в древней рукописной книге, называемой «Спирида».

«Бог имеет непрестанное благоволительное попечение о всех людях, но особенно Он открывает дивные Своя хотения во святых Своих, которым даровал Свои чудотворения и коих укрепил в терпении страдальчества, так что никто не может не только описать, но и пересказать подвигов терпения их и чудес! Ибо, поставивши твердо ноги свои на истинном спасении, святые говорили правду, и будучи ведомы к царям и владыкам противного Богу идолослужения, они не страшились говорить правду, исповедуя Вседержителя Творца Господа Бога, в трех лицах и едином Божестве.

Так и святые девять мучеников, которые скончали свой жизненный путь в городе Кизике, который находился на востоке в Греческом царстве (подпавшем теперь под власть Турок)».

По свидетельству св. Дмитрия Ростовского г. Кизик был древний и славный город, находящийся при Геллеспонте, недалеко от Троады, где проповедовал св. Апостол Павел. Сначала здесь было мало христиан по причине гонений от языческих Римских Императоров, бывших до равноапостольного Константина. Тогда многие верующие убегали в горы и пустыни, иные же тайно содержали веру христианскую. Но большинство христиан, горячо любя Господа Иисуса Христа и ревнуя по Нем, открыто исповедовали Бога и добровольно отдавались в руки мучителей и полагали жизнь свою за Христа. Таковы были и девять Кизических мучеников: Феогний, Руф, Антипатр, Феостих, Артема, Магн, Фавмасий, Феодот и Филимон, ревностью по Боге, как Илия, горевшие и твердые в вере, как гора Сион (см. Четьи, Минеи Апр. 29). Собравшись в Кизике с разных мест и стран, они единодушно и согласно прославляли Господа Творца, восхваляя Его псаломопениями, воздавая Ему честь поклонением, как Богу предвечному, всевидящему и Творцу всего того, что видят очи. Они говорили: «Той есть Бог наш, который сотворил все дивное и чудное на небе и на земле, в морях и во всех безднах. Сей есть Бог наш, Который просвещает и вразумляет младенцы, укрепляет разум всякого желающего, согрешивших же, кающихся и отвращающихся демонского злобожия вводить в отраду евангельского блаженного наследия. И никто ни на небе, ни на земле не может разорить того, что уготовано всем терпящим здесь ради Святого Его имени. Этого не может сделать ни сам диавол, ни служащие ему орудием, как говорит Апостол: ничто же разлучить ны от любви Божия, – ни скорбь, ни теснота, ни ина тварь».

В то время, как святые говорили сие и прославляли Бога, к ним подкрались язычники воины и, обступивши всех, связали их, несмотря на то, что они были люди образованные и, как воины Христовы, не думали противодействовать. Потом они бесчеловечно и жестоко повлекли их на судилище, как злодеев, но они не теряли мужества и не помрачали светлых взоров своих. Представили их к злому идолопоклоннику правителю. Омраченный тьмою мирской суеты и злоречием, князь, видя мучеников спокойными и в вере твердыми, стал увещевать их мирными речами, говоря им так: «почтенные мужи, вы в полноте разума и лета имеете достаточные; откуда вы, и в чем вы провинились? Скажите об этом богам нашим, и я ради вашей степенности и почитания наших идолов, освобожу вас». Они же отвечали: «от разных мест и стран мы, но благодать Господа Христа соединила нас в одной вере, в одном уповании, в которой мы пребываем и радуемся о наследии будущего блаженства, ибо в Боге мы живем, Им движемся, и существует, и Он, сотворивый нас, есть Судия живых и мертвых; иного же бога мы не признаем. Идолы же – дела рук человеческих, и всех поклоняющихся им проклинаем и попираем, ибо идолы не боги, но бездушные вещества, в которых прелесть демонская».

Тогда немилостивый судия возъярился гневом; однако прикрывая волчий нрав свой, сказал к агнцам Христовым – исповедникам: «если вы приведены по такой великой вине и обольщены в ней, то умоляю вас оставить это дело, ибо достойны чести и велики боги наши, которых мы почитаем от прародителей. Они умертвят вас и не попустят вам жить, так как вы бесчестие их. И так оставьте ваше безумие и принесите жертву богам, и они простят вас и будут вам покровителями; с нами равной удостоитесь чести и будете богаты в этом мире». Святые же сказали: «не обманывайся, княже, не можешь ты отлучить нас от любви Божией никакими твоими ласкательствами. Все тобою любимое в мире этом, все сказанное и все прелести его, нам христианам неполезно, но враждебно-бесовско, ибо все это суетно и пагубно. И безумие вашего идолослужения очевидно, ибо един есть Бог, Которого мы знаем и Которому духом и истиною кланяемся, и спасение всех людей только у одних христиан. Вы же погибаете в таком безумном обаянии, что, имея очи, не видите христианского благочестии, и имея уши, оглушенные идолочтилищами, не слышите того, что Божие, поэтому вас ожидает огненное озеро, в котором вы восприимете нескончаемое мучение». Тогда правитель тот рассвирепев, зверски завопил: «так-то ли вы, злые мужи, воздаете мне за ласковые речи мои и поносите досточтимых наших богов золотых и каменных?! Разве кто-нибудь освободит вас от мучений? Вот предстоят пред вами мои слуги с мучительными орудиями! Быть может вы, будучи заговорены волшебством, не боитесь их?! Ибо, замучивши вас всех, предам смерти». Христовы же воины, не будучи вооружены внешними оружиями, но имея в благоприятно-настроенных душах внутреннее оружие, ободряясь согласными речами, восклицали: «о, безумный судия идолопоклонник, мы не боимся твоих этих устрашений и угроз, и богам вашим не служим и не кланяемся, но плюем на них, и вашему демонскому очарованию посмеиваемся; исповедуем же Иисуса Христа Бога истиннаго, от Бога истиннаго, пострадавшаго за нас и воскресшаго и спасшаго род человеческий. И кто Ему служить Ему и последует; почему, будучи в христианской вере, мы никогда не умрем, ибо силою Божиею будем живы».

Тогда, по повелению немилостивого и неправедного судии, слуги зверовидно простерли на земле святого добро-мудренного Феогния и, обнаживши его, били его суровыми жилами так, что от истечения крови его под ним покраснело все место то, и железными зубцами терзали тело его так, что из него излились внутренности. Потом святого Руфа обнаженного жестоко били дубовым жезлом, узловатыми бичами, и, связавши ему руки и ноги, подняли его на высоту и опаляли огнем, подложенным под него.

Далее святого Антипатра, привязавши к столбу, терновыми прутьями жестоко изранили и живые раны полили солью с желчью смешанной.

Святого Феостиха немилосердно избивши жезлом и палицею, строгали ему ребра; и, повесивши его вниз головою, железными прутьями провертели его ноги и голени.

Благодушного же Артему привязали к колесу и пустили сверху горы вниз, так что у него раздробились все суставы.

Потом распростерли по земле святого Магна и, держа за руки и ноги, били обнаженного варовьими ремнями и, поворачивая, по хребту и чреву терли разженными клещами.

Затем доблественного Феодота поставили на раскаленную сковороду босыми ногами и потом ввергли его в котел с кипящей смолою.

Фавмасий же святой был прободен ножем и пронзили ему копием бедра.

Наконец святого Филимона зацепили железным багром и безжалостно повесили на древо, на котором он висел долгое время.

Вот какие были страдания святых мучеников, вот какое мучение и терпение за Христа проявили они, взимаемые один за другим, чтобы, видя все эти другие устрашались!

Кто стерпит, если не будет Бог с ним? И кто не удивится подвигам их?!

Святые мученики были зрелищем горнему и земному миру, Ангелам и человека, страдая, как-бы, не имея слабого тела.

Злой же мучитель, видя, что св. мученики, нисколько несклонны к исполнению его злой воли, и даже радовались тому, что сподобились за имя Господа Христа пострадать, еще более возмутился и возъярился против них, спокойных душами, твердых телом, мужественных и сохранявших полный смысл, не смотря на всю лютость мучений.

И повелел неправедный судия посадить израненных мучеников в темницу. Там забили их ногами в колодки и бесчеловечно томили голодом и жаждою, думая, что они отвергнутся Христа Бога и принесут жертву кумирам. Но нет возможности отвлечь от сладчайшего Иисуса уязвившихся любовью к Нему и заставить идти вслед сатаны, невозможно отвлечь от доброго намерения получить жизнь вечную!

В темнице же у святых угодников происходило торжество, ибо они непрестанно воспевали Бога в трех Ипостасях и Его всемогущество; творили молитвы, благодарили за все Господа и подкрепляли друг друга. И будучи тверды, как крепко защищенный город, они говорили: «братие, мы не свои, но Божии и к Нему пойдем и о имени Его возрадуемся здесь и там. Итак, не будем сообразоваться с желаниями этого мира, ибо руки пригвоздившегася за нас освободят нас от всех мук. Господь нам помощник, не убоимся того, что может сделать нам злой мучитель. Лучше нам надеяться на Господа, нежели повиноваться безумному повелению злочестиваго князя, который приказывает почитать древо и камень, от истиннаго же Бога отвращает руганием и мукою.

Господь Бог Вседержитель не оставит нас: если и умертвят нас злые звери и ненасытныя утробы – идолопоклонники, то силою Божиею оживем на веки и восприимем неувядаемой славы венцы». Эта приятная мудрость девяточисленных мучеников, эта беседа их сделала темницу как бы раем наслаждения. Воистину, по пословице, мужи эти и темное место просветили, страдая за Христа, и говоря о Христе и проповедуя Христа. Души их были в руцех Божиих и раны, бывшие на телесах их от мучений, исцелились, и были святые здоровы. Мучитель же, услышав, что троичная третица мучеников радостно вкупе ликуют в темнице, как в благоукрашенном чертоге, и десницею Господнею исцелены от ран, опять возъярился гневом, думая, что они сделали это каким-нибудь волшебством. Изведши их из темницы, он опять поставил их на своем беззаконном судилище. Увидев их здоровыми, он опять ласкательными речами увещевал их отвратиться от веры Христовой и послужить демонским идолам. Святые же нисколько не послушались этих увещаний. И будучи исполнены благодати, они во время самых истязаний пред всеми видимо совершали великие чудеса, исцеляя всякие недуги, болезни и раны в мужчинах и женах, бывших здесь. Тогда же один знатный человек, который втайне был христианином, но, избегая мучения, скрывался, был исцелен одним прикосновением их от лютой трясавичной болезни (лихорадки). Но мучители не освободили мучеников и при виде чудес от них и не верили им, ибо так ослепила их злоба. Вследствие сего, не воссияло им солнце правды и свет познания не просветил их, и они не уразумели тайн Божиих.

После сего доблестные святые еще раз были понуждаемы отказаться от Христа. Их поставили пред идолами, чтобы они принесли им жертвы и воздали честь. Они же на идолов плюнули и правителя, приверженца идольского, посрамили и с полною силою обличили гнусность идолопоклонства. Не перенесши таких досаждений от мудрых мучеников, правитель и все его злочестивые соучастники опять подвергли мучеников разным страданиям и потом отсекли святые главы их. И так они скончались в исповедании Иисуса Христа, принеся самих себя в живую жертву Господу, от Которого и по смерти обогатились чудесными дарами. Ибо, получивши от Господа дар врачевания в различных напастях людей Божиих, просящих их помощи, они молятся о нас Богу и непрестанно подают помощь благодатью Христовою. По сказанию св. Дмитрия Ростовского, честныя тела Кизических мучеников погребены были в Кизике. Спустя несколько лет после сего воцарился император Константин Великий, который, принявши сам христианскую веру, везде прекратил гонения и стал содействовать распространению света христианского благочестия. Тогда Кизические христиане взяли из-под спуда земного тела святых девяти мучеников и, найдя их нетленными, вложили их в новый ковчег; создали во имя их святой храм и положили в оном это драгоценное сокровище. И были тогда многие чудеса и исцеления от святых мощей мучеников: изгонялись бесы, скорченные исправлялись, одержимые трясавичными болезнями совершенно выздоравливали. Некоторый знаменитый муж, прикоснувшись к раке святых мощей, избавился от водобоязни, и всякие другие больные, как только прикасались к ковчегу святых страстотерпцев, тотчас получали исцеление, почему многие неверные, видя таковые исцеления от святых мощей мучеников, обращались ко Христу и в короткое время почти весь город принял святую веру Христову; сокрушили идолов и языческие капища, а вместо их воздвигли христианские храмы; и процвело в Кизике святое благочестие посредством чудес и молитв святых девяточисленных мучеников, там почивающих.

Когда потом, после равноапостольного царя Константина и сына его Констанция, воцарился нечестивый Юлиан отступник, то некоторые из оставшихся Греков язычников явились к царю и наклеветали на христиан, что они разорили все языческие капища и ниспровергли жертвенники и идолов; тогда царь повелел обновить все храмы и поставить идолов; но народу не сделал никакого насилия и озлобления, ибо боялся мятежа, так как христиан в Кизике было очень много. Однако, он повелел посадить епископа Елевсия в темницу. Потом Юлиан отправился походом в Персию, где и погиб он, окаянный, а страдалец епископ был освобожден из темницы. И город Кизик снова просиял светом святой веры, ограждаемый как бы нерушимою стеною теплым за него ходатайством святых девяти мучеников, их же молитвами да получим, и мы исцеление телесных и душевных болезней наших и удостоимся благодати и милости Господа Нашего Иисуса Христа».

Память святых девяти Кизических мучеников ублажается Православною Церковью 29 апреля.

Поет им:

Тропарь гласъ.

Ст7jи девzточи1сленнии мученицы, t разли1чных град0в во един лик манием б9жественным мужественно зa Хrтa спострадати совокупи1вшесz, невидимаго врагa побэдисте, злвэрныz кнzзи и3 мучи1тели посрами1сте вaшимъ терпёнием. Nгнем же любве б9иz разжизами, вещественно вас nгнь мучaщий в8 хлaд преложисте, тэмже дадeсz вaм t Хrтa бг7а бл7годaть, трzсaвичную исцэлzти болэзнь, t неzже и3 многви1дных страсте8й ми8лостивно, спасайте и3 нас8 предстaтельствомъ вашим мо8лимсz.

Кондaк, глaс в7.

Твeрдый и3 всесвэтлый лjк мч7ник деиzти1: трисл7нечнаго бжcтвa и3сповэ1дницы, на суди1щи тому1 начaлно взывaху: кр0вь и3 дш\ы нaша с8 тэлесы1, я5ко непо1рочную же1ртву прино1сим тебэ1 влкdо: в8 ли1цэх небeсных твои1х сопричти1, я4ко бо\ъ ми1лт\нвый.

Тропарь глас восьмой (стр. 293)

Святии девяточисленнии мученицы/, от различных градов во един лик совокупившеся манием Божественным,/ мужественно за Христа пострадасте, невидимаго врага победисте/, зловерныя князи и мучители посрамисте вашим терпением/, огнем же любве Божия разжизаеми,/ вещественно вас огнь мучащий в хлад преложисте/, темже дадеся вам от Христа Бога благодать трясавичную исцеляти болезнь/, от неяже и многовидных страстей// милостивно спасайте и нас предстательством вашим, молимся.

Кондак девяти мученикам Кизическим

(глас 2)

Твердый и всесветлый лик мученик девяти/, Трисолнечнаго Божества исповедницы/, на судищи Тому начально взываху/: кровь и души наша с телесы/, яко непорочную жертву, приносим Тебе, Владыко/, в лицех Небесных Твоих сопричти,// яко Бог Милостивый.

Полная служба святых Кизических мучеников находится в вышеупомянутой книге «Спирида».

В ней же говорится: «понеже святии Кизические мученики сподобилися дарованиям от Господа и чудодействуют в людях, трясавичныя болезни ходатайством своим молящеся свобождают, сего ради создася в честь их святый храм на месте, отстоящем от царственнаго града Казани мало вяще единаго поприща, на северную страну от врат града воскресенских (дворцовых), лета мироздания Ѵ54;зрча 7619» (1687).

Храм сей был освящен в июне месяце 1688 года, а в 1691 году здесь был устроен мужской монастырь, «благословением, тщанием и иждивением великаго Господина Святейшаго и всеблаженнейшаго Кир Адриана, архиепископа Московскаго, и всея России и всех северных стран патриарха, иже бысть в царственном граде Казани митрополитом Казанским и Свияжским».

Таким образом существованию Кизического Казанского монастыря исполнилось 200-летие в 1891 году.

Попечением того же патриарха Адриана в 1693 году принесены были в Кизический монастырь мощи святых девяти Кизических мучеников181, которые были вложены в святую икону сих мучеников. Эта чудотворная икона, по распоряжению патриарха Адриана, сделанному чрез особую грамоту (от 1694 года февраля месяца) ежегодно обносится по всем домам православных жителей г. Казани вместе с чудотворною Седмиозерскою иконою, и неоскудно источает многоразличные исцеления. «Сего ради, говорит составитель Спириды, можно каждой христианской душе иметь в святых девятонравных мучениках примеры веры, надежды, любви, терпения и воздаяния, и обязательно следует поучаться от них вере, так чудесно прославленной ими. Кто же совершил все сие, как не Бог? Поистинне, Господь вся елика восхоте сотвори, ибо Он дивен во святых своих, и Он дивно показал свою волю в них. Он возжелал, чтобы они были на земле, и они жили; Он восхотел, чтобы святая вера была проповедана для обращения ослепленного идолопоклонством Кизического народа и, вот собравши святых сих от разных стран, Он представил их вкупе на зрелище всему миру. Восхотел Он прославить чрез них святое Имя Свое, и дал им целебныя дары, чтобы исцеляющиеся удивлялись и говорили: в сих святых мучениках видели мы и в чувствах наших ощущали преславное, так как, они, будучи по телу нам единоприродны, чудодействуют сверхъестественно.

Посему то и созданы храмы, и монастыри в честь сих святых во многих странах, чтобы больные люди, особенно же одержимые трясавичным недугом (лихорадкой) приходили в храмы и обители эти, люди всякого пола и возраста, и получали, по соизволению Божию, духовную пользу и выздоровление от своих немощей, и славили бы за это Господа и святых Его. И таким образом все стали бы наследниками евангельского блаженства, благодатию Иисуса Христа, предстательством Пресвятой Девы Богородицы Марии и молитвами всех святых, ныне и присно и во веки! Аминь».

Историческое описание кладбища Кизического монастыря182.

Древнейшие надписи надгробные могли бы служить наилучшими указателями того, насколько Кизический монастырь пользовался уважением граждан с первых-же лет его существования (в конце XVII в.). Но к сожалению, таких памятников всеразрушающее время не пощадило. Оно губительно подействовало и на памятники XVIII века, оно жестоко отнеслось ко многим памятникам XIX века, не пощадило многие и новейшие памятники. Письменные документы тоже не сохранили никаких известий о начале кладбища.

Некогда в библиотеке Кизического монастыря сохранялся древний диптих, о котором упоминает в одном своем рапорте архимандрит Гурий (в 1833 году). Но он куда-то исчез. Имеющийся теперь старый диптих, переплетенный в кожу, относится к 1791 году. На первой странице его значится, что он принадлежал коллежской советнице Аграфене Михайловне дочери Овцыной, которая передала его в монастырь в 1793 году. В нем значатся записанными полууставным письмом с киноварными заглавиями роды: Стефана архидиакона Сахарова, полковницы Бутлеровой, Полянскова, А. Ф. Фондани, Чекмаревых, Третьякова, Дряблова, Осокина, Каменева, Колокольникова, иерея И. Васильева, советника Волка, майора Третьякова, секретаря Попова, Анны Романовской, купца Кумина, землемера Белоусова, Μ. М. Удочкиной, коллежского ассессора С. Ионова, Казанской губернии начальника князя Баратаева, Татищевых, казначея иеромонаха Антония, капитана Баранова, землемера Павловского, капитана Шагарова, игумена Серапиона, стряпчего Кизического монастыря Степана Петрова, землемера Пущина-Рюмина, Ждановых, Петрова, Брюма, Желтухина, Н. В. Панаевой, Романовой, купца Павлова.

На последней обертке написано: „Помянник сей и синодик Кизического монастыря для тех, кои положены в сем монастыре”. Эта надпись сделана полууставом и повторена скорописью, и, однако ей веры иметь вполне нельзя, так как несомненно, что в роды погребенных при Кизическом монастыре, внесено множество лиц, похороненных и во множестве других мест.

Все почти записи из сего синодика были перенесены потом в позднейший синодик 1833 года, украшенный разными картинами и сказаниями, относящимися до загробной жизни и значения поминовения.

Из сего же синодика все имена перенесены в синодик 1853 года и в новейший литографированный (в 3-х экземплярах) синодик, в котором все множество имен разделено на шесть частей, по числу дней поминания этих имен, начиная с понедельника. При сем как во втором, так и в последнем синодике означено, кто сколько пожертвовал за поминовение, а именно, по синодику 1853 года между прочим значится: от купца Алексия Александрова 150 руб., от солдатки Феодоры Филипповой 30 руб., от г. Андрузского 285 р. 71 к., от игуменьи Анфии 143 р., от купчихи Пелагии Башмаковой 600 р., от поручика Васильева 59 р., от г. Одинцова 50 р., от полковника Иоанна К. Горталова 286 р., от цехового Дикарева 285 р., от Димитрия Ильина 142 р., от чиновника Егора Иванова 75 руб., от майора Лукина 143 р., от мещанина Ионы Матвеева 300 руб., от майора Мосцепинова 50 руб., от Казанской мещанки Анны Николаевой 6о руб., от графини Анны А. Орловой-Чесменской 5000 руб., от купца Полякова 600 р., от чиновницы Дарьи Тим. Поповой 150 руб., от Пенкиных 100 руб., от купцов Репиных 714 руб., от мещанки Смирновой 142 р., от Анны Ив. г. Стрелковой 143 руб., от г. Сахарова 75 руб., от Ларисы Ал. г. Стрелковой 300 руб., от купца Дионисия П. Степанова 300 руб., от помещика Ильи П. Филипповича 285 руб., от г. Хвостовой 142 р., от полковника Чичагова 1891 руб. 73 к., от г. Шеляпиной 285 руб., от протоиерея Платона И. Заринского 200 р., от г.г. Шульгиных 143 руб., от Степана Н. г. Силантьева 410 руб., от купца Ивана Н. Котелова 100 р., от купца Мухина 50 руб., от г. Евтропова 200 р., от купца Петра Ив. Котелова колокол в 350 пуд., от г. Александрова 25 руб., от иеродиакона Сергия 142 руб., от монахини Иларии 15 руб., от помещика Николая И. Онучина 100 руб., от купчихи Паруновой 375 руб., от Владимира Колпакова 100 руб., от иеромонаха Варсонофия 200 руб.; за ежегодное поминовение раба Божия Иоанна Лихачева Февраля 12 и 14 июня-500 рублей, от священника Александра Предтеченского 200 р., от г.г. Коховских и Желтухиных 200 руб., от иеромонаха Иннокентия 100 руб., от Еропкиной 500 руб., от Свешниковых 100 р., от мещанки Анастасии Ер. Игнатьевой 200 руб., от Зобунова 50 руб., от Губановых 100 руб., от мещанки Иулиании Александровой 25 руб., от бывшего монастырского служителя Венедикта и жены его Марины 300 рублей, от Надежды Унжениной 100 руб., от г. Окулова 100 руб., от Евдокии Я. Полубояриновой 30 руб., от мещанина Герасима Андреева 500 руб., от Буртасовских 50 руб. и серебряные сосуды, от иеромонаха Иосифа 50 руб., от Павловых и Прибытковых 1000 руб., от монаха Дорофея 50 руб.. от Иустины Я. Поповой 150 руб., от Варсонофия епископа Старорусского 100 руб., от купца Феодора Е. Постникова 1000 руб., от крестьянина Павла Павлова 300 руб., от Елизаветы Феодоровой 50 руб., от капитана Николая Демина 40 руб., от протоиерея Николая Котлецова 100 руб., от г. Засурской 100., от Крупенниковых и Каменевых 500 руб., от иеромонаха Питирима 50 руб., от Анастасии Г. Михайловой 50 руб., от купца Вениамина Башарина 50 руб., от мещанина Елпидифора Аполлонова новый серебряный ковчег для иконы Св. Кизических мучеников, от купца Алексия Курманаева 100 р., от инокини Афанасии 100 р., от мещанки Анны Белоусовой 50 руб., от Елены Павликовой 50 руб., от священника Цветкова 200 руб., от игуменьи Дорофеи 100 руб. в 1886 году, от архимандрита Александра 100 руб., от Дмитрия Войлошникова 200 р., от князей Баратаевых 500 руб. 1 августа 1890 года, от священника Александра Ташевского 200 р., от супруги профессора Николая Ковалевского Софьи М. 200 руб.

В бумагах же монастырских упоминается о пожертвовании в монастырь первому игумену монастыря и братии-крестьян Никитою Алферьевым сыном Кудрявцевым. Эти крестьяне убегли из монастыря; их принял некто Борис Остолопов, который в 1691 году дал за них своих 15 семейств с деревнею Осиновой и Закамскою и за это обязал поминать монаха Афанасия, иерея Давида, монаха Паисия и других. Потом сей Борис Остолопов сам нашел здесь себе место упокоения, за что сын его Петр Остолопов предоставил некоторые угодья и 100 руб. денег.

В 1774 году по указу Консистории при Кизическом монастыре была погребена законная супруга премьер-майора Александра Трофимова-Анна Иванова. В том же году было вынуто из гроба тело некоей Ульяны Васильевой-перевезенное в другой монастырь. В 1783 году было запрещено погребать жителям Козьей слободы своих умерших близь монастыря. В 1792 году значится пожертвование по Александре Михайловой Мельгуновой (50 р.), в 1794 году-по Иване Смирнове (25 р.), в 1795 году по князе Платоне Стефановиче от князя Мещерского (10 р.). В 1815 году по указу Консистории здесь был погребен гвардии подпоручик Сергей Михайлов, привезенный из деревни Юнусовой, Лаишевского уезда; в 1836 году погребен был убиенный хлебопашец Родион Тельков, житель села Ловец, Рязанской губернии. В 1830 году были требования о числе похороненных от холеры.

Далее имеются довольно многие сведения относительно взносов денег за поминовение по большей части похороненных здесь, напр. в 1818 году по завещанию коллежского советника Ивана Ильина 500 руб., в 1828 году пожертвовано имение после умерших братьев Винокуровых; в 1837 году-по завещанию статского советника Михаила Яковлева-1000 руб.; в 1838 году Репиными- Евдокиею и тестем её 2500 руб., мещанином Зиминым 200 руб., коллежской регистраторшей Анной Григорьевой Шеляпиной 1000 руб., в 1840 году-по завещанию мещанина Феодора Уткина 100 р., по завещанию жены прапорщика Марии Д. Морель 400 руб., подполковника Николая Никитича Чичагова 3000 руб.; в 1842 году от г. Горталова за поминовение Пелагеи Петровой Дедевой 1000 руб., от купца Степанова 900 руб., от девицы Лукиной два билета по 143 руб., от Филипповича 100 руб.; в 1843 году от игуменьи Свияжского монастыря Амфии 143 руб.; в 1848 году от девицы Анны Ивановой за поминовение её души 6о руб.; в 1850 году от игумена Гедеона 500 р.; от графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской 5000 рублей; в 1851 году от Чистопольского купца Андреева 600 руб., от купца Полякова 3000 руб., от девицы Игнатьевой 1000 руб.; в 1853 году от Андрузского 1000 руб.; в 1854 году от Нижегородской мещанки Елены Ивановой Дикаревой 1000 р. ассигнациями; в 1855 году от статской советницы Евдокии Волковой 200 руб., от мещанина Курицына 90 руб.; в 1856 году от Дарьи Т. Поповой за поминовение мужа её секретаря Уфимской городской управы Феодора Ивановича 150 рублей; в 1859 году от Натальи Богдановой 100 рублей; в 1859 году от помещицы Ларисы Стрелковой 300 рублей.

Но очевидно, сюда вошли не все пожертвования, так как напр. в 1857 году имеется квитанция помещицы Анны Петровны Еропкиной на могилу близ могилы Алексея Блаженного. Но вклада от Еропкиной в рассмотренных делах не обретается.

По указу 1819 года все могильные суммы должны были поступать в церковную сумму, а по распоряжению 1826 г. деньги эти должны были записываться в неокладную сумму. Это должно полагать и соблюдалось, так как почти все вышеозначенные суммы имеются, но только с уменьшением в з1/2 раза, так как прежде считали на ассигнации в з1/2 раза более.

Большая часть имен сих на памятниках не сохранилась. И вообще о многих умерших свидетельствуют лишь небольшие насыпи; о других-каменные и кирпичные памятники, в большинстве предавшиеся разрушению. Есть памятники пирамидальные, есть конусообразные, в виде плит и других разнообразных форм. Особенно мало сохранились памятники, удаленные от церкви, а также деревянные кресты и маленькие оградки в южной половине рощи, где стали хоронить очевидно уже тогда, когда вокруг церкви почти все места были заняты. Кажется, древнейшим местом кладбища должно признать ту оградку, которая находится по правую сторону церкви-с южной стороны. Поэтому в подробном описании кладбища мы называем это место первым отделением Кизического кладбища, -по правую сторону церкви-вторым отделением, по левую-третьим, а в роще находящиеся по левую сторону дорожки называем-четвертым отделением, а по правую-пятым.

В 1-ом отделении насчитывается заметных памятников до 43, во 2-ом 108, в 3-ем 270, в 4-ом 130, в 5-ом почти столько же, а всего около 700.

Кроме сих общих подразделений, есть еще некоторые частные подразделения, в которых помещаются семейные склепы и могилы родственников, в числе коих находится кладбище женского Богородицкого монастыря. Кизический же монастырь своего уголка не имеет, а почившие настоятели его, а равно и братия разбросаны по кладбищу в разных пунктах. И где похоронены первотрудники монастырские-Бог весть.

Древнейшие памятники с надписями относятся к XVIII веку; их всего около десяти. Под ними погребены:

1) Родионова Наталья Ивановна † 1772 года. Муж её капитан артиллерии Александр И. Родионов был убит Пугачёвым; дочери её: Анна Александровна была за мужем за князем С. М. Баратаевым, а Мария Александровна-за И. Ф. Мергасовым, которые оба похоронены здесь же в 1807 и 1844 г.г., как и сын их Николай Иванович († 1870 года), женатый на Александре Павловой, рожденной Альбединской.

2) Князь Семен Михайлович Баратаев. На его могильной плите написано: „В лето сотворения мира 7306, от Рождества Христова 1798, декабря 30 дня скончался раб Божий, Князь Семен Михайлович Баратаев на 54 году возраста своего. Память дня его февраля 3 числа. Тайный советник, кавалер св. Георгия 3 ст., св. Владимира 3 ст. и губернатор в Казани был 8 годов”. Он происходил от Грузинских князей. Отец его приехал в Россию в 1724 году. Князь С. М., будучи губернатором в Казани, вошел в самые близкие родственные связи с знатнейшими фамилиями. Дочь его Елизавета С. была за Борисом Александровичем Мансуровым, который был потом Казанским губернатором и позже нашел себе упокоение здесь († 16 октября 1814 года), вместе с дочерью Аграфеною Борисовною Костливцевою († 1844 года). Третья дочь князя С. М.-Варвара была в замужестве за Казанским помещиком Еремеевым. Она похоронена здесь же († 1818 года). Другая дочь князя С. М. Баратаева-была в замужестве за попечителем Μ. Н. Мусиным – Пушкиным, Отец которого Николай Михайлович похоронен был также здесь († 1830 года), рядом с супругою Евдокиею Сергеевной, урожденной княжной Болховской († 1843 г.), тетка которой, в мире княжна Софья Борисовна Болховская, была игуменью Казанского монастыря († 1807 года). Здесь же покоится княгиня Анна Александровна Баратаева † 1830 года на 70 году, а также и многие другие члены их весьма немалой семьи, как напр. Баронесса Анна Николаевна Пирх, рожденная Мусина – Пушкина † 1831 года. Дочери её были-одна-Аделаида Альбертовна за графом А. Е. Комаровским, а другая-Софья Альбертовна за Владимиром Николаевичем Бекетовым-Казанским дворянином, известным С.-Петербургским цензором 6о-х годов.

Можно сказать, что Родионовы и Баратаевы с их родственниками и свойственниками были первыми видными насельниками Кизического кладбища, а потому им принадлежит и более видное место здесь.

3) Анна Петровна Апехтина, умершая 1724 года-23 лет, урожденная Каменева, дочь президента магистрата, встречавшего Императрицу Екатерину II во время посещения Казани в 1767 году. Муж её был городничий Андрей Иванович Апехтин. Дочь их была известная в Казани писательница Фукс-жена профессора Университета. Из рода Апехтиных на Кизическом кладбище были похоронены Мариамна Ивановна и её Муж Николай Андреевич, подполковник † 1857 года.

4) Иван Феодорович Дряблов, Голштинской службы советник и супруга его Феодосия Гавриловна (рожденная Осокина) умершие в один год, а именно в 1774 году.

Иван Феодорович-это был знаменитый Казанский купец, наследник богача фабриканта Михляева, от которого Дряблов наследовал суконную фабрику и дом, известный и теперь под именем Дрябловского, близ церкви Петра и Павла, где некогда останавливался Император Петр Великий, а ныне помещается нероскошная гостиница. Брат Феодосьи Гавриловны Балахнинский купец Петр Гаврилович Осокин был родным дедом Гавриила Ивановича Осокина, сын которого, бывший Казанский предводитель дворянства, Петр Гаврилович и теперь владеет зданиями упраздненной суконной фабрики.

5) Петр Григорьевич Каменев-Казанский купец.

На чугунной плите его сказано, что он был губернского округа президент † 1776 года. Погребал его митрополит Вениамин. Здесь погребен сын его поэт Гавриил Петрович Каменев † 1803 года. На могильной плите его находится следующая эпитафия;

„В ком некогда пылал небесный чистый пламень,

„Кто добродетель чтил, кто был несчастным друг,

„Кто бедного любил, того оставший прах

„Здесь кроет хладный камень”.

Рядом с могилой Г. П. Каменева покоится прах родной сестры его Анны Апехтиной.

6) Гавриил Петрович Поспелов-Казанский помещик † 1787 года на 48 году. Рядом с ним покоится прах его сына Ивана Гавриловича † 1838 года и супруги его Прасковьи Степановны † 1858 года и их дочери Елены Ивановны † 1887 года-на 82 году.

7) Акилина Антоновна Хвостова, бывшая супругой премьер-майора Данилы Лукича Хвостова, Казанского помещика, умерщвленного в Казани Пугачёвым в июле 1774 года. Она скончалась в чине схимонахини, 76 лет, 13 июня 1799 года. Могила её находится около алтаря главного храма с северной стороны, где на стене находится медная доска с надписью о звании умершей и о времени её кончины.

8) Трубецкой князь Александр Николаевич † 1789 года.

9) Уткин Фёдор Васильевич-Казанский купец † 1791 года.

10) Пряхин Анисим Михайлович † 1798 года.

За сими, хорошо известными в Казани, первыми насельниками Кизического кладбища следует еще много других лиц из лучших дворянских и купеческих фамилий Казанских и важнейших деятелей её в свое время. Таковы напр. Осокины, Желтухины, Чертовы, Останковы, Горталовы, Чемесовы и т. п.

Из фамилии Осокиных на Кизическом кладбище погребен боярин, Брат Гавриила Ивановича, Иван Иванович Осокин † 1805 года. Брат его Петр Иванович надворный советник почил здесь же в 1840 году, равно как и коллежская советница Елизавета Ивановна † 1817 года, а также племянница-Надежда Гавриловна († 1832 года), сестра Петра и Алексея Гавриловичей Осокиных.

Желтухин Феодор Феодорович и супруга Анна Николаевна, оба умершие в 1817 году. В царствование Императрицы Екатерины II Феодор Желтухин был правителем Казанского и Вятского наместничества. Здесь же покоится сын его Петр Феодорович Желтухин, над могилою которого высится чудный мавзолей из белого мрамора. На нем находится следующая надпись: „Здесь положено тело полномочного председателя диванов княжеств Молдавии и Валахии, Киевского военного губернатора, свиты Е. И. В. генерал-лейтенанта и кавалера Петра Феодоровича Желтухина, родившегося 1778 года октября 3, скончавшегося в Бухаресте 1829 года октября 11, в 4 часа утра и погребённого внутри церкви тамошней митрополии того-ж октября 13 дня. Брат и искренний друг покойного, командир всей резервной пехоты армии генерал-лейтенант и кавалер Сергей Феодорович Желтухин, всеподданнейше испросив Высочайшую волю, перевёз в Казань тело, которое и погребено марта 17 дня 1830 года в Кизическом монастыре с должною почестью и уважением, сделав все сие своим иждивением в знак дружбы, которую никто и ничто поколебать между ними не могло». Поставивший сей памятник генерал- лейтенант Сергей Федорович Желтухин также здесь нашел свое место упокоения † 1832 года, а равно и сестра его Анастасия, жена полковника Колтовского † 1842 года.

Чертов Аркадий Аполлонович, умерший 105 лет в 1867 году. Он участвовал во всех Италийских походах с Суворовым. У него было восемь человек детей, из коих дочь Любовь была инокиней в Казанском монастыре, а сын Феодор Аркадьевич полковником.

Здесь похоронены сестра Аркадия Аполлоновича-Евгения, умершая в 1862 году в женском монастыре и оставившая ему значительный капитал, а также Брат Александр Аркадьевич генерал-майор † 1871 года, немогший пережить потери сына Петра.

Останковы-девицы Евгения и Александра Акимовны († 1823 и 25 г.г.), родственницы бывшего председателя губернской земской управы П. М. Останкова.

Горталов Гавриил Иванович, действительный статский советник, известный филантроп и друг Казанских преосвященных, в особенности архиепископа Антония, умерший в 1885 году во время съезда 10-ти архипастырей, из коих три участвовали на его погребении, как друзья его, а именно: Симбирский Варсонофий, Саратовский Павел и Казанский викарий Кирилл † 1890 года.

Мертваго Варвара Марковна, жена сенатора Димитрия Борисовича † 1845 года. Её Брат Павел Маркович Полтарацкий был дядей Казанскому Губернатору П. А. Полтарацкому.

Мандрыка Николай Яковлевич, генерал-лейтенант, начальник IV округа корпуса внутренней стражи † 1853 года. Дочь его Варвара Николаевна († 1891 года) была за мужем за помещиком Ерастом Петровичем Перцевым, Екатерина-за Василием Николаевичем Чемесовым, Брат которого Николай был похоронен здесь в 1855 году.

Демидов Александр Алексеевич, за которым была Маргарита Порфирьевна Молоствова † 1826 года.

Тебеньков Яков Петрович, генерал-лейтенант, грозный и строгий командир Казанского порохового завода † 1841 года. Над ним высится весьма оригинальный памятник, украшенный военною арматурою.

Здесь же похоронен и другой начальник порохового завода, а именно Иван Петрович Верх † 1849 года, рядом с которым покоится его дочь девица Евгения † 1849 года.

Из числа других видных Казанских деятелей и родных их, нашедших здесь свое успокоение, должны быть упомянуты:

1) Граф Илья Андреевич Толстой, который был Казанским Губернатором † 1820 года. Он родной дед Льву Николаевичу Толстому, известному писателю. Дочь его Пелагея Ильинишна была за мужем за Казанским помещиком В. И. Юшковым и скончалась в женском Киевском монастыре.

Памятник над могилою графа Ильи Толстого очень попорчен и потому требует большой ремонтировки.

2) Жмакина Вера Яковлевна, супруга Казанского Губернатора † 1820 года. Здесь же похоронена её сестра Надежда Яковлевна Дембровская, дочь одного из ополченцев против Пугачева-Якова Нефедьевича Кудрявцева, отец которого был умерщвлен пугачевцами на паперти Казанского женского монастыря. Мать Дембровской была дочь Шуранского разбойника-помещика Андрея Нормацкого; муж её Григорий П. Лаишевский-помещик † 1827 года.

3) Давыдова, княгиня Анна Богдановна † 1827 года, супруга известного в Казани масона почт-директора Михаила Ивановича.

4) Андрузский Михаил Яковлевич. Это был популярный и очень влиятельный председатель уголовной палаты † 1836 года.

5) Петонди Елизавета Филипповна † 1836 года. Мать строителя Кизической колокольни, архитектора Фомы Ивановича Петонди.

6) Чичаговы-полковник Николай Никитич и супруга его Екатерина Гавриловна † 1816 года, рожденная Дедева. Мать её, сестра поэта Каменева, здесь же нашла свое успокоение. Чичаговы и Дедевы оставили значительный капитал на свое поминовение, а именно 3000 и 1000 рублей ассигнациями.

Немало похоронено на Кизическом кладбище и людей из ученого мира, 1) Здесь покоится 1-й правитель Казанского Университета и знаменитый директор 1 гимназии Илья Феодорович Яковкин, умерший в 1836 году, на 72 году жизни. На его могильном камне вырезана следующая эпитафия:

„О, вы, которые в молитвах и слезах теснились- вкруг моей страдальческой постели,

„Которые меня в борьбе с недугом зрели...

„О, дети! О, друзья! На мой спокойный прах

„Придите усладить разлуку утешеньем».

Рядом с могилою отца покоится его сын Александр, умерший 13 лет в 1805 году, а также и 2-я супруга его Екатерина Ивановна († 1832 г.), от которой имелось 5 дочерей. Старшая из них Прасковья была замужем за профессором Казанского Университета бароном Е. В. Врангелем; другая-Анна за князем Петром Ивановичем Максутовым (из татар).

2) Ераст Андреевич Грубер, попечитель Казанского учебного округа, тайный советник, он был товарищем Державина, Аксакова, † 1859 года. Рядом покоится Отец Грубера Андрей Егорович-Казанский дворянин, выходец из Австрии † 1807, а неподалеку-дочь его девица Александра Андреевна † 1806 г.; старшая дочь его была замужем за профессором Петром Сергеевичем Гондыревым, похороненным здесь же, † 1823 года. Дочь его была за директором Астраханской гимназии А. Б. Петерман, а другая Поликсена-начальницею Астраханского женского духовного училища.

3) Иван Михайлович Симонов известный математик и астроном, ректор Казанского университета † 1855 года. Супруга его Марфа Павловна, рожденная Максимович † 1840 года. Дочь их была за известным профессором, синологом В. П. Васильевым, отцом профессора Казанского Университета А. В. Васильева.

4) Другой математик-профессор Александр Феодорович Попов-член Императорской академии наук † 1879 года, 63 лет. На гранитной скале его памятника вырезана следующая эпитафия: „Ты все расположил мерою, числом и весом; весь мир перед Тобою, как колебание чашки весов, или как капля утренней росы, сходящей на землю”. Дочь А. Ф. Попова была замужем за профессором Η. И. Студентским † 1891 года.

5) Иван Алексеевич Сахаров директор 1 гимназии и окружный инспектор Казанского учебного округа † 1885 года. Дочь его, бывшая за С. В. Степановым, сгорела, другая была замужем за Головиным, третья-за Свешниковым.

6) Недалеко отсюда находится еще свежая могила Николая Г. Ковалевского, очень уважаемого в Казани профессора физиологии † 1891 года.

7) Следует упомянуть о некоем поручике Ляпине Афанасие Павловиче † 1824 года. На каменном памятнике его (в форме обелиска) вырезан на одной стороне рельефный портрет покойного поручика в ботфортах, кивере и мундире времен Александра 1-го. Под барельефом эпитафия:

„Покорствуя судьбе, как прочи человеки,

„Питомец Марса здесь покоится на веки!

„Трофеи, лавры, честь как будто онемели...

„Надежды матери с ним вместе улетели.

„Богатства где-ж? Их нет! Он чтил лишь

добродетель;

„Он честен был и добр-тому сам Бог

свидетель».

На другой стороне обелиска такое же изображение неутешно – плачущей матери Ляпина. Фигура её напоминает тип римских классических женщин. Облокотившись левою рукою на гробницу дорогого для неё существа, она правую руку с платком опустила долу. Она видимо очень удручена горем, которое художник удачно изобразил в чертах её еще молодого лица.

Далее следует эпитафия:

„О, Боже! Что со мной, несчастной сталось:

„С любезным мне сыном на век мой разсталась!..

„Всевышний Творец, утешь плачущую мать, –

„Прими младшего Афанасия в Свою благодать.

Из числа Казанского купечества особенно много похоронено здесь Хворовых и Котеловых.

Фёдор Иванович Хворов, Казанский именитый купец († 1830 г.) и супруга Елена Васильевна († 1820 г.). Фёдор Иванович был городским головою в достопамятный 1812 год. Он был друг многих архиереев. Похоронен с зятем Герасимом Степановичем Мельниковым († 1840 года), который тоже был городским головою и владельцем громадного дома, ныне принадлежащего Павлу Васильевичу Щетинкину. Узенький переулок, ведущий с Георгиевской улицы на Ново-Горшечную называется Хворовским, потому что здесь был пивоваренный завод Хворова.

Татьяна Гавриловна Хворова-жена Казанского купца Родиона Петровича Хворова, дом которого теперь принадлежит Грахе. Дочь этих Хворовых Александра Родионовна была за почетным гражданином Константином Леонтьевичем Крупениковым, дом которого вместе с домашним храмом завещан городу-на богадельню.

Котелов Иван Николаевич, Казанский купец † i860 года и супруга его Александра Федоровна † 1835 года. У них был кожевенный завод в Ягодинской слободе. Дочь их Ольга Ивановна была за известным Казанским чайным торговцем Василием Николаевичем Унжениным († 1891 года), отцом многих сыновей и дочерей, из коих старший Николай Васильевич состоит директором купеческого банка.

Котелов Николай Петрович † 1885 года.

Котелова Надежда Осиповна † 1836 года.

На памятнике её изображено: „Сей памятник воздвигнут покоящемуся праху усопшей рабы Божией Надежды Осиповны, урожденной дочери Петровой, в знак незабвенной признательности супруга почётного гражданина Казанского 1-й гильдии купца Петра Ивановича Котелова к благим душевным достоинствам и вечное воспоминание семерым детям».

Котеловы все вообще были благодетелями Кизического монастыря, но особенно много жертвовал в его пользу Иван Николаевич † i860 года.

Вениаминов-Башарин Николай Матвеевич † 1883 года-76 лет. Он был торговец сукнами. Каменный дом его недалеко от женского монастыря принадлежит теперь его зятю-чиновнику Бутягину. Сын его многое сделал для Успенской церкви Кизического монастыря.

Жулин Иван Дмитриевич † 1866 года, владелец кожевенного завода. Здесь же похоронены его дети: Александр † 1871 года, Фёдор 1872 года и дочь Юлия 1892 года.

Духовенство также имеет здесь не малое число своих представителей. Вот некоторые из них:

Священник Алексей А. Алексеев, служивший при Владимирском Соборе † 1804 года.

Протоиерей Платон Егорович Заринский, служивший долго при Кремлевской во имя Спасителя церкви и известный Казанский писатель-археолог. Его сочинение „Очерки древней Казани» (1877 года) удостоено Императорскою Академией наук Уваровской премии, † 1881 года.

Здесь же похоронена его супруга Ольга Ивановна † 1883 года, а также мать его Екатерина Михайловна † 1878 года и дочь Екатерина, скончавшаяся в 1868 году 17 лет. Сыновья о. протоиерея состоят на светской службе, кажется-врачами. Ограда вокруг памятников Заринских совершенно развалилась.

Аквилянов Петр Тимофеевич, священник Смоленско-Дмитриевской церкви, что в Ягодной слободе † 1864 года. Сыновья его-Александр Петрович служит в канцелярии попечителя округа, Николай Петрович-в контрольной палате, а дочь за инспектором народных училищ Виктором Федоровичем Люстрицким.

Из инокинь мы уже упомянули некоторых. Здесь же покоятся:

Монахиня Рахиль-из рода Королевых † 1846 года.

Христофора-убиенная грабителем на 78 году. Она жила в монастыре 52 года, † 1864 года.

Келария-казначея Казанского женского монастыря, прожившая там 75 лет, как значится в надгробии, † 1884 года.

Евгения инокиня, из купеческого рода Кобычевых (в г. Енисейске). Она жила в Казанском монастыре 30 лет, скончалась 75 лет в 1888 году.

В настоящее время Казанский женский Богородицкий монастырь имеет здесь свой особый угол, который в последнее время обнесён частоколом со стороны дороги, ведущей к роще, близ которой у стены и расположено означенное место. Но вышеуказанные инокини Казанского монастыря похоронены вне пределов этаго места. Прочие Казанские монастыри не имеют здесь своего определённого места, так что напр. Отец иеросхимонах Сергий, скончавшийся в Иоанно-Предтеченском монастыре (f 1883 гота), погребен на север от алтаря, а игумен Алексий, умерший в Феодоровском монастыре († 1892 г.), погребен в роще на левой стороне.

Сам Кизический монастырь тоже не имеет для своих почивших определённого уголка. Говорят, что крест и железная ограда, находящиеся близ главных врат, указывают могилу одного из настоятелей монастыря, знаменитого архимандрита Гурия († 1842 г.), а другой-вблизи находящийся крест-могилу игумена Филарета, бывшего долго уважаемым священником Тихвинской церкви († 1873 года), но точных свидетельств о сем не сохранилось. Недавно умерший казначей Кизического монастыря Тихон († 1883 года) погребен недалеко от церкви. Иеромонах Филарет († в августе 1891 года) погребен за алтарём главной церкви, близ иеромонаха Софрония († 1890 г.), служившего в Крестовой церкви архиерейского дома; а где посеян прах других иноков Кизического монастыря-неизвестно, и никаких памятников о их жизни и деятельности нигде не видно, кроме архивных бумаг, на основании коих в своем месте и будет сообщено о них то, что окажется возможным.

Мы отметили несколько фамильных памятников и могил более или менее известных Казанских обывателей и лиц, над прахом коих имеются надписи, или вообще замечательные надгробия.

Но так как кладбище-это поле смерти, то смерть и царствует здесь, властно господствуя не только над слабыми деревянными и кирпичными памятниками, но и над чугунными и гранитными изделиями. Всё разрушающее время более и более дает знать, что там, в загробном мире, богатый и убогий в равном достоинстве. Это загробное равенство уже наложило полную свою печать на прах умерших в XVII столетии; от XVIII столетия оно оставило еще могил десяток. Но придет время когда мало останется памятников и от тысяч могил XIX века, а посему возможно – полное перечисление всех могил с указанием имен почивающих в них может быть многоценным, так как чрез это дольше может возглашаться им поименно вечная память, а вместе с тем и дольше питаться то чувство святой любви, которое так многих привлекает на могилы родных, побуждает украшать их всякими памятниками и всеми теми средствами, которые могут сделать эту любовь навеки неразрывною и всесовершеннейшею, как совершенен Отец наш небесный, в лоно Которого переходят почившие о Господе, в вере и надежде упокоения во Христе Иисусе Спасителе нашем.

В заключении описания Кизического кладбища следует еще сказать, что новое управление Кизического монастыря всячески озабочено упорядочением кладбища и сохранением памятников его. Чрез особое объявление оно призывало родных и знакомых почивающих на этом кладбище, чтобы они позаботились приведением в порядок дорогих им могил. Но пока на это отозвались немногие. Теперь предположено рассылать таковые же приглашения поименно-известным родственникам. Но чтобы последние имели некоторую гарантию к дальнейшей лучшей охране памятников, управление монастыря озаботилось устройством ограды по всему протяжению 3 отделения кладбища, чем прекращен свободный доступ и во 2 отделение, между тем как прежде всё это пространство было вполне доступно не только для нежеланных посетителей и легкомысленных детей, но и для животных, имевших прежде свободный доступ на кладбище и уронивших не мало дорогих памятников. Это пренебрежение к святости места и драгоценности надгробных украшений и было вероятно причиною отчужденности многих от родных могильных уголков, несмотря на то, что в последнее время за могильное место взималось рублей по 5-ти, тогда как за усыпальницу в Спасо-Преображенском монастыре многие охотно вносили и вносят по несколько сот рублей.

Кроме сказанной загородки сделана еще небольшая загородь в отделении 4, находящемся в роще, со стороны которой предполагается сделать тоже загородь и таким образом и сии отделения сделать менее доступными, нежели как они были доселе.

С умножением же специальных средств предполагается установить более постоянную охрану памятников и даже возможное восстановление их, начиная с памятников тех, кои завещали монастырю некоторые капиталы на вечное поминовение их.

Список могил Кизического кладбища по памятникам, уцелевшим к 1892 г.

Отделение первое, находящееся в особой ограде с каменными столбами и частоколом, по левую сторону церкви.

1) Белый мраморный памятник, с железным позолоченным крестом, окруженный железною решеткой и с надписью на задней стороне: „Здесь покоится прах Варвары Семеновны Еремеевой, урожденной княжны Баратаевой»; на северной-„Родилась 1793 года июля 19 дня, скончалась 1818года февраля 18 дня”; на восточной-„Милосердия двери отверзи рабе Твоей, Преблагословенная Богородице”; на южной-„Христе Боже, Спаситель мира, помози рабе Своей!» Памятник стоит под железным, сильно покачнувшимся балдахином, утвержденном на железных же столбах.

2) Опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными на верхней стороне крестом, копьем, мечем и словами: „Ис. Хс. Ника». На боковых сторонах слов нельзя разобрать, так как памятник почти весь находится в земле.

3) Чугунная плита с крестом вверху и надписью: „на сем месте покоится прах штабс-капитанши Татьяны Ивановны Дароновой, урожденной Родионовой, скончавшейся 1825 сентября 20-го дня в день её тезоименитства; жития её было 55 лет и 30 дней».

4) Чугунная плита с высеченными крестом и надписью: „здесь покоится тело усопшей рабы Божией девицы Дарии, скончавшейся апреля 16 дня 1849 года на 27 году от рождения; жизнь её была истинно самая христианская: она любила помогать бедным и за добрый нрав её была всеми уважаема. Мир праху твоему».

5) Чугунная плита с высеченным крестом, копьем, мечем и надписью: „Под камнем сим покоится прах княжны, тайной советницы Анны Александровны Баратаевой, урожденной Родионовой, скончавшейся на 70 году от рождения в лето 1830, сентября в 27 день».

6) Каменный памятник под чугунной плитой, на которой высечены лучезарный глаз и надпись: „1805 года июня в 13 день господина тайного советника, разных орденов кавалера, князя Семена Михайловича Баратаева скончалась дочь, девица, княжна Наталия Семеновна на восемнадцатом году возраста своего».

7) Опоковый, в виде гроба, памятник, с высеченными сверху крестом и словами: „Царь славы, Ис. Хс. Ника. Здесь погребена девица, княжна Пераскева Семеновна, дочь тайного советника, князя Баратаева, скончалась 29 июня 1814 года, а родилась 1782 года 11 числа июня-же».

10) Чугунная плита с крестом и словами: „Господи, приими дух мой с миром и сотвори святую милость Твою! -Здесь погребено тело младенца Семена Николаевича, сына артиллерии подполковника, князя Н. С. Баратаева, скончался 1819 года января 14 дня; жития его было 2 года, 10 месяцев и 9 дней».

11) Такая-же плита с высеченными сверху крестом, венком и надписью: „таковых бо есть царствие Божие-Здесь погребено тело младенца, княжны Наталии Николаевны, урожденной Баратаевой, родилась 15 октября 1830 года, скончалась 15 августа 1833 года, жития её было 2 года и 10 месяцев».

12) Чугунная гладкая плита с высеченным сверху крестом без надписи.

13) Чугунная резная часовня с таким-же крестом и окруженная чугунной решеткой. Внутри часовни находится чугунная, кругло-продолговатая доска, утвержденная на чугунной подставке, на которой высечены крест и надпись: „благий рабе и верный! вниде в радость Господа Твоего. Здесь погребено тело гвардии капитана Николая Ивановича Мергасова, скончавшегося 14 февраля 1870 г. на 65 году».

14) Большой кубический, опоковый камень со вделанными в него с восточной и западной сторон беломраморными досками, из которых на первой высечена разогнутая книга с какою-то птицей и поверх её корона с конем, а на второй-высечена надпись: „Под камнем сим лежат тела полковника Ивана Феодоровича Мергасова, умершего 1844 года июня 2-го и супруги его Марии Александровны, урожденной Родионовой, умершей 1807 года декабря 23-го».

15) Чугунная плита с высеченными сверху крестом, копьем, мечем и надписью: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный помилуй нас. -Под камнем сим лежит тело полковницы Марии Александровны, дочери жены Мергасовой, урожденной Родионовой, усопшей 23 декабря 1807 года, которая родилась января 26 дня 1771 года. Признательность супруга-виновнице счастливых дней, на прах супруге, матери и друга, воздвигла камень сей».

16) Пирамидальный мраморный памятник с металлическим вызолоченным крестом и надписью с восточной стороны: „Александра Николаевна, княжна Баратаева, скончалась 1884 г. марта 15-го».

17) Чугунная плита с высеченным лучезарным глазом вверху и вычеканенными часовнею и головой, украшенными венком, внизу-с надписью: „в лето от сотворения мира 7306, а от Рождества Христова 1798 года декабря 30 дня скончался раб Божий, князь Семен Михайлович Баратаев на 54 году возраста своего, память дня его февраля 3 числа. Тайный советник, кавалер Св. Георгия 3 степени и Св. Владимира 2 степени и губернатором был в городе восемь годов».

18) Небольшой, в виде гроба, опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, и мечем и надписью, которую нельзя разобрать.

19) Такой-же памятник с тем-же изображением и надписью сверху: „Царь славы. Ис. Хс. Ника. -Под сим камнем погребены дети подполковника Василий Николаевича Овцина». На южной, боковой стороне: „здесь лежит младенец Николай, 1801 года родился ноября 15-го, а скончался декабря 12 числа». На северной: „здесь лежит младенец Платон, родился 1801 года января 6-го, а скончался марта 8 числа».

20) Мраморный в виде колонны и опоковый, пирамидальный с металлическим крестом, памятники, окруженные чугунною решеткой. Надпись на 1-м памятнике: „здесь положено тело коллежского советника Петра Ивановича Блюма, родившегося в 1766 году января 11-го, а скончавшегося 1817 года сентября 3 дня»; на втором: „здесь покоится прах подполковницы Александры Андреевны Хронжевской, урожденной Топорниной, скончавшейся 1850 года декабря 25 дня».

21) Мраморная плита с наложенным, большим, литым, чугунным крестом, окруженная железною решеткой, утвержденною на опоковом камне. На плите высечена надпись: „тайная советница Варвара Марковна Мертваго родилась 17 марта 1777 года, скончалась 22 июля 1845 года».

22) Серый, в виде колонны, опоковый памятник с железным вызолоченным крестом и надписью на восточной стороне: „воспитанница княгини Баратаевой», а на западной: „Маргарита Сергеевна Волкова, скончалась сентября 16 дня 1886 года. Мир твоему праху”.

23) Мраморный пирамидальный памятник с металлическим крестом, на котором приделан металлический образ Седмиозерской Бож. Матери. Надпись на западной стороне памятника: „княжна Анна Николаевна Баратаева скончалась 16 ноября 1889 года”.

24) Опоковый, в виде гроба, памятник, с высеченными крестом, копьем и мечем и словами: „Царь славы, Ис. Хс. Ника”.

Далее: „покоится Божия раба артиллерии капитанша Наталия Ивановна Родионова”. Остальных слов нельзя разобрать.

25) и 26) Два небольших опоковых памятника с высеченными на них крестом, копьем и мечем и со стертыми от ветхости надписями.

27) Большой, в виде гроба, опоковый памятник с высеченными сверху крестом, копьем, мечем и словами: „Царь славы. Ис. Хс. Ника”, а внизу высечен стол со свечою и бюст сидящей и плачущей женщины с надписью: „плачу и рыдаю, когда смертный час помышляю». Далее, на задней стороне: „Господи, приими дух мой с миром!” Вокруг памятника: „Под сим камнем погребено тело госпожи коллежской советницы Елизаветы Ивановны Осокиной, родившейся октября 9 числа, а скончавшейся 1813 года мая 5 числа; жития её было шестьдесят пять лет, шесть месяцев и двадцать семь дней”.

28) Большой опоковый памятник, с высеченными крестом, копьем, мечем и словами: „Царь славы. Ис. Хс. Ника”. Надпись-вокруг памятника: „здесь сокрыто тело покойного господина надворного советника Петра Ивановича сына Осокина, родившегося 1775 года декабря третьягонадесять дня, скончавшего жизнь свою 1810 года марта 29; жития его было 34 года, 3 месяца и 17 дней”, на западной стороне: „скончав течение и к Тебе прибегох Господи! Приими дух мой с миром и сотвори милость Твою со мною по святой воле Твоей”.

29) Такой-же памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Под сим камнем погребено тело боярина Иоанна Иоанновича Осокина 1805 года июня 16 дня. Жития его было 27 лет и 13 дней».

30) Большой железный крест с прибитым сверху медным образом распятия Иисуса Христа на западной стороне, а на восточной-иконы преподобной мученицы Евгении, утвержденный на кубичном опоковом камне и окруженный железною решеткой. На западной стороне камня-надпись: „Под сим памятником погребено тело из дворян девицы Евгении Аполлоновны Чертовой 77 лет; родилась 1784 года декабря 15 дня, а скончалась 1862 года августа 28 дня в 3 часа пополуночи, проживала в Казанском Богородицком девичьем монастыре 15 лет, 3 месяца и 27 дней».

31) Серого мрамора памятник с продолговатым шаром на верху, окруженный железною решеткой, и надписью на восточной стороне: „Под сим камнем погребено тело боярыни Елизаветы Филипповны Петонди»; на западной: „скончавшейся 1836 года 6 июня; жития её было 6о лет. Мир праху твоему».

32) Пирамидальный опоковый памятник с железным крестом и надписью на западной стороне: „Под сим камнем погребено тело надворного советника Петра Ивановича Кириллова, скончавшегося на 40 году своей жизни декабря 31 дня 1830 года»; на восточной: „упокой его, Господи!»

33) Опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „младенец Давид Зыбин родился 4 мая 1851 года, а скончался 24 января 1856 года. Да будет воля Твоя». Памятник окружен чугунною решеткой.

34) Такой же памятник с надписью на северной стороне: „сын титулярного советника Алексея Гаврииловича Осокина»; на южной: „младенец Гавриил родился 24 ноября 1848 года, а скончался 14 декабря 1849 года».

35) Такой-же памятник с надписью: „Господи, упокой младенца». На северной стороне: „сын коллежского секретаря Алексея Гаврииловича Осокина”; на южной: „младенец Алексей родился 27 сентября 1847 года, скончался 5 января 1848 года».

36) Опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь славы. Ис. Хс. Ника. Человек взирает и смертный час помышляет. Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный помилуй нас». Надпись на сторонах памятника: „Под сим камнем погребены Казанской суконной фабрики содержатель Иван Феодорович и супруга его Феодосия Гаврииловна Дрябловы; он родился 1728 года сентября 15 и представился 1774 года ноября 24, а она родилась 1729 года мая 22 и представилась 1774 года декабря 15 дня».

37) Белый мраморный, пирамидальный памятник с мраморным крестом, на котором высечен образ воскресения Иисуса Христа. На западной стороне памятника- надпись: „здесь положено тело девицы Надежды Гавриловны Осокиной, родившейся 1813 года июня 16 дня и скончавшейся 1832 года апреля 13 дня в 7 часов утра в среду на Пасхе». На восточной: „как утром на цветок весенняя роса, она на сей земле едва блеснула, с улыбкою на здешний мир взглянула и вознеслась к себе на небеса».

38) Небольшой опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными на верху крестом, копьем и мечем. Надписи не имеется.

39) Черный мраморный, в виде вазы, памятник с надписью на западной стороне: „Под сим камнем погребено тело действительной статской советницы, княгини Анны Богдановны Давидовой с детьми её, князьями: Николаем и Алексеем и княжнами: Надеждой, Верой, Надеждой и Александрой; родилась 1779 года июля 9 дня, а скончалась 1827 года августа 4 дня. В супружестве была 28 лет». На северной стороне: „приклони, Господи, ухо Твое и услыши мя. Сохрани душу мою, яко преподобен еси: спаси раба Твоего, Боже мой, уповающаго на Тя. Возвесели душу раба Твоего, яко к Тебе взях душу мою». На восточной: „им-же образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Богу крепкому и живому. Когда прииду и явлюся лицу Божию» На южной стороне: „Господи, не оставиши душу мою во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления».

40) Небольшой опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью вокруг: „Под сим камнем погребены тела детей Казанской Духовной Консистории губернского секретаря Ивана Афанасьева сына Виноградова-Петра и Александра, скончавшихся в 1800 году июля 15 дня».

41) Такой-же памятник с тем-же изображением и надписью: „здесь сокрыто тело Онисима Михайловича Пряхина, скончавшегося 1798 года января 16 дня: жития его было 47 лет».

42) Большой, зеленый, деревянный крест без надписи.

43) Железный крест, утвержденный на опоковой тумбе и окруженный железною решеткой; надписи на кресте не имеется.

Отделение второе, находящееся на северо-восточной стороне от алтаря главного храма.

45, 46, 47, 48, 49 и 51) Большие, деревянные, ветхие кресты без надписей.

50) Небольшой опоковый памятник с высеченным крестом, копьем и мечем, без надписи.

52) Деревянный, ветхий крест с надписью: „проснись и посмотри на плачущих детей; прерви свой мертвый сон; птенцы твои рыдают, слезами горькими могилу обливают. -Здесь покоится прах диакона Александра Алексеева Маринина; скончался 8 июля 1864 года; жития его было 69 лет».

53) Белый деревянный крест, окруженный деревянною-же оградой, с надписью: „здесь погребен из числа братии сего Кизического монастыря иеромонах Питирим, из рода природных Казанских мещан Самарцевых, имевший от роду не более 40 лет; скончался 23 февраля 1881 г. в 4 часа утра. Господи, приими дух его с миром!”

54) Деревянный розовый, с металлическим венком крест, без надписи.

55) Деревянный крест с надписью: „Под сим крестом погребено тело инока Иоанна, родившегося в 1824 году и умершего марта 13 дня 1889 года”.

56) Деревянный белый крест с надписью: „здесь покоится прах иеромонаха Иннокентия, бывшего в сем монастыре настоятелем с 1865 года по 1871 год, скончавшегося 1886 года в ночь на 11 июля. Жития его от роду было 72 года. Уроженец Орловской губернии, где и был священником именем Иоанн по фамилии Оранжев; оттуда был перемещен в г. Иркутск, где долгое время был членом духовной Консистории и казначеем в монастыре святителя Иннокентия, Иркутского чудотворца; оттуда с преосвященным Афанасием Казанским прибыл в Казанскую епархию и определен в настоятеля сего монастыря”.

57, 59 и 65) Деревянные ветхие кресты без надписей.

58) Пирамидальный, опоковый, ветхий памятник; надписи нельзя разобрать.

60) Опоковый, в виде гроба, памятник, с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Под сим камнем погребено тело рабы Божией Марфы Евсеевны Зориной, скончалась 1839 года ноября 22 дня; жития её было 8о лет”.

61) Чугунный литой крест, утвержденный на опоковой тумбе, которая от тяжести упала; на одной стороне её имеется надпись: „Под сим камнем погребено тело Московского мещанина Дмитрия Михайловича Окорокова, родившегося в 1789 году октября 25 дня, а скончавшегося в 1824 году декабря 29 в 7 часов пополудни. Жизни его было 36 лет, 2 месяца и 4 дня, а супругом он был 18 лет, 8 месяцев и 21 день”.

62) Большой опоковый памятник с высеченными крестом, копьем и мечем; один бок памятника отколот, от чего нельзя разобрать надписи.

63) Большой, в виде колонны, опоковый памятник, с высеченными внизу на всех 4-х сторонах херувимами, а в средине на северной стороне-бюст офицера в полной форме, на южной-же-бюст, облокотившейся на тумбу, плачущей женщины; на тумбе высечена надпись: „О, Боже! что со мною несчастной сталось-с любезным мне сыном на век мой я рассталась. Всевышний Творец! утешь плачущую мать, прими младого Афанасия в свою благодать». На восточной стороне: „покорствуя судьбе, как прочие человеки, питомец Марса здесь покоится на веки. Трофеи, лавры, честь, как будто онемели, надежды матери с ним вместе улетели. Богатства, где-ж, их нет? он чтил лишь добродетель, он честен был и добр, тому Сам Бог свидетель. Казанского полка поручик Афанасий Павлович Ляпин скончался 1824 года февраля 2 числа пополуночи во 2-м часу; жития его было 25 лет и 22 дня».

64) Чугунная большая плита с высеченными сверху лучезарным глазом, крестом, копьем и мечем-и надписью: „здесь погребено тело раба Божия, боярина Степана Ивановича Одинцова, скончавшегося 9 февраля 1865 года. Мир праху твоему, любезный Брат!»

66) Большой пирамидальный, опоковый памятник, окруженный железною решеткой под железным балдахином. На западной стороне памятника находится надпись: „здесь покоятся бренные останки храброго полковника Петра Алексеевича Петрыгина, скончавшего жизнь свою в 1830 году сентября 28 дня от холеры на 68 году от рождения своего»; на южной: „вступившего на поприще бранных полей в молодости лет и продолжавшего по день смерти 53 года»; на восточной: „к добродетелям и заслугам покойного от друзей. 1834 года сентября 1 дня».

67) Опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом и надписью на южной стороне: „на сем месте погребен младенец Михаил, сын генерал-майора Мандрыки, родился 14, скончался 26 июля 1833 года».

68) Такой-же памятник с надписью на северной стороне: „на сем месте погребен младенец Николай Перцов; родился 21 октября, скончался 14 ноября 1835 года”.

69) Развалившийся от древности опоковый памятник, без надписи.

70 и 71) Два дубовых больших креста, без надписи.

72) Серого мрамора, в виде круглой колонны, памятник без креста, окруженный железною, полуразрушившейся решеткой, на западной стороне которого прибита на медной доске надпись: „услыши, Человеколюбце, Иисусе мой, рабы Твоея, вопиющей во умилении: со святыми упокой душу рабы Твоея Марии. Другу и сестре, скончавшейся в 1833 году марта 17 дня; воздвигнут сей памятник сестре Марии 1834 года ноября 3 дня Надеждой Нечаевой”.

73) Четырехугольный, в виде колонны, серого мрамора памятник, заканчивающийся вазою и окруженный железною решеткой. На западной стороне прибит медный образ Воскресения Iис. Христа, а на восточной-две металлических пластинки, из которых на 1-й написано: „Христос Воскресе!» а на 2-й: „здесь погребено тело Александра Алексеевича Демидова, родившегося в 1790 году июня 21 дня и скончавшегося в 1826 году апреля 18 дня- в день Светлого Христ. Воскресения. Христос Воскрес! ему я с чувством повторяла, когда в нем друга обнимала, в день светлый радости небес его уж нет. Я к праху сердце приклонив, всей исповедуя душой, твержу я с верой и мольбою: Христос Воскрес!»

74) Развалившийся, в виде тумбы, мраморный памятник с надписью на одной стороне: „здесь покоится прах провиантского штата, комиссионера седьмого класса Арсения Петровича Козлеинова; родился 1779 года октября 21 числа, а скончался 1809 года августа 31 числа»; на другой: „здесь дружество лежит-родство, что поминает, бессмертие ж царит, где вечность обитает”.

75) Большой каменный склеп, покрытый белой жестью, заканчивающийся металлическим, вызолоченным крестом. Над входом с западной стороны-надпись: „склеп рода Репиных и Алексеевых”. Внутри склепа на потолке нарисован Господь Саваоф; на восточной стороне находится икона Спасителя с Апостолами и пред ней лампада на мраморной тумбе; на северной-же стороне прибита доска, на которой написано:

„Гавриил Андреевич Репин † 2o октября 1836 года;

Евдокия Андреевна Репина † 20 декабря 1848 года;

Алексей Феодорович Демяхин † 5 декабря 1849 года;

Мария Андреевна Демяхина † 4 февраля 1863 года;

младенец Александр Алексеев † 20 сентября 1853 г.;

младенец Владимир Алексеев † 15 июля 1876 года;

младенец Иоанн Алексеев † 14 апреля 1878 года;

Александр Петрович Алексеев † 9 мая 1889 года».

76) Чугунная литая решетка без памятника.

77) Большой опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью вверху: „Царь Славы. Ис. Хс. Ника»; а внизу: „Под сим камнем лежит тело действительного тайного советника Ивана Максимовича Волкова, скончавшегося 1809 года декабря 9 дня на 85 г. от роду».

78) Такой-же памятник с надписью: „на сем месте погребено тело действительной статской советницы Елены Никитишны, супруги Ивана Васильевича Волкова, скончавшейся на 73 году от рождения».

79) Такой-же памятник со стертою от времени надписью.

80) Такой-же памятник с надписью: „Под камнем сим лежит тело господина тайного советника Александра Яковлевича Львова, который скончался 1813 года февраля 8 дня»; остальных слов нельзя разобрать.

81) Такой-же памятник с надписью вокруг: „здесь погребено тело рабы Божией Надежды, супруги Казанского под-директора, статского советника и кавалера Михаила Александровича Карпеки, дочери действительного тайного советника, сенатора и разных орденов кавалера Ивана Осиповича Селифонтова, которая родилась 1773 года сентября 14, скончалась 1807 года в день своего рождения; жития её было тридцать четыре года». На южной стороне: „вернейшим другом быв почтенного супруга, нежнейшею матерью была своих детей; несчастный покровителя в ней зрел и друга, отец и мать её отраду поздних дней”. На северной: „и общество, в кругу которого жила за верный ум её, за дарование чтило, почтенным членом в нем всегда она была, за душу-ж ангельскую оно ее любило».

82) Мраморная, белая, большая плита, на которой высечены крест и надпись: „здесь погребен тайный советник, попечитель Казан. учебного округа Еварест Андреевич Грубер, скончавшийся 22 апреля 1858 года на 67 году от рождения».

83) Чугунная большая плита с высеченными крестом и надписью: „здесь погребено тело дочери надворного советника Андрея Егорова сына Грубера, девицы Александры, обрученной невесты майора Витовтова, умершей на семнадцатом году от роду и именно: родилась 1790 года февраля 12 числа, а скончалась 1806 года сентября 1 дня».

84) Такая-же плита с вычеканенными словами: „здесь лежит тело Казанского дворянина, надворного советника Андрея Егоровича Грубера; родился в Австрии от Рождества Христова в 1744 ноября 14 дня, сочетался браком на Сысерском заводе с Фёклею Степановой, дочерью Сушина в 1776 лето июля 3 дня, умер в г. Казани 1807 лето июня 24 дня; жил 62 года 7 месяцев и 10 дней и был отец семейства».

85) Такая-же плита с вычеканенною надписью: „на сем месте погребено тело профессора Каз. университета, надворного советника и кавалера Петра Сергеевича Кондырева, родившегося в 1786 году 11 октября, а скончавшегося 1823 года 24 марта в 12 часу пополудни; имевшего от роду 36 лет. Супруга доброго и нежного отца.”

86) Большой, опоковый, гранитный столб с отколотым верхом, на восточной стороне которого находится надпись: „здесь погребено тело гвардии поручицы Евдокии Андреевны Неяловой, скончавшейся 1848 года июля 31 дня в 8 часов пополуночи на 50 году своей жизни»; а на западной: „Господи, приими дух мой с миром».

87) Чугунная большая плита с вычеканенными крестом и надписью: „здесь погребено тело супруги подполковника Николая Андреевича Апехтина Марниониллы Ивановны Апехтиной, скончавшейся 1832 года февраля 22 дня на 20 году жизни».

88) Такая-же плита с надписью: „здесь погребено тело сына подполковника Николая Андреевича Апехтина, студента Казан. Императ. университета Павла Николаевича Апехтина, скончавшегося 14 февраля 1852 года на 21 году жизни».

89) Такая-же плита с надписью: „здесь погребено тело подполковника и кавалера Николая Андреевича Апехтина, скончавшегося 4 ноября 1857 года на 64 году от рождения».

90) Опоковый, в виде колонны, без креста памятник с надписью на западной стороне: „здесь похоронена девица Евгения Акимовна Останкова; родилась 1791 года декабря 17 дня, скончалась 1825 года июня 2 дня».

91) Опоковый, в виде гроба, памятник, с неразборчивою от ветхости памятника надписью.

92) Два пирамидальных серого мрамора памятника с вызолоченными металлическими крестами, поставленных на опоковой площадке и окруженных железною решеткой. На западной и восточной сторонах имеются надписи: на 1-м: „здесь похоронено тело действительного камергера Николая Михайловича Мусина-Пушкина, родившегося 1762 года, скончавшегося 68 лет 16 февраля 1830 года и на восточной: „тут-же погребены генерал-майорша Анна Николаевна баронесса Пирх, урожденная Мусина-Пушкина, родилась 6 декабря 1802 года, скончалась 14 марта 1831 года и дети её младенцы: Николай, Михаил, Константин и Наталия». На 2-м памятнике: „здесь погребено тело Евдокии Сергеевны Мусиной-Пушкиной, урожденной княжны Болховской»; на восточной стороне: „родилась в 1771 году, скончалась на 72 году 3 января 1843 года».

93) Большой каменный склеп, покрытый белой жестью.

94) Большой, в виде гроба, опоковый, на половину врытый в землю, памятник с высеченными крестом копьем и мечом; без надписи.

95) Каменный склеп, покрытый железом, с медным крестом на верху.

96) Опоковый, в виде 4-х угольной колонны без креста, памятник с надписью на западной стороне: „Под сим камнем погребено тело титулярного советника Федора Максимовича Заруцкого, скончавшегося в 1825 г. января 13 д. на 67 г. от роду».

97) Большой черный мраморный пирамидальный памятник с изображен. главы Спасителя в терновом венце. На западной стороне имеется надпись-вокруг главы: „да будет воля Твоя“; Под главою: „здесь погребен прах командира Казан. порохового завода артиллерии генерал-майора и кавалера Ивана Петровича Берха, скончавшегося 1849 года 12 на 13 января на 6о году своей жизни». На южной: „и дочери его Евгении Ивановны Берх, родившейся в 1834 году 12 февраля и скончавшейся 1849 года 23 февр. жития её было 15 лет и 11 дней. Ах, мало знала ты отрады жизни ясной, едва лишь расцвела и из родной страны в край дальний на труды и на конец ужасный занесена, и вот где матери мечты погребены». На восточной: „Господи приими дух их с миром! Благодетелю супругу и юной дочери от горестной жены и матери”. На северной: „любя детей всего на свете боле, он не щадил для них ни жизни, ни трудов, служа царю, не тронут смертью в поле, но вестью тяжкою о дочери сражен”.

98) Чугунный большой литой крест, утвержденный на опоковом камне, на западной стороне которого находится надпись: „здесь погребено тело статской советницы Марии Александровны Олферьевой, скончавшейся 30 сентября 1841 года в 8 часу пополудни на 63 года от рождения”.

99) Большой опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и словами: „Царь Славы Ис. Хс. Ника; св. Боже, св. Крепкий св. Бессмертный помилуй нас“. Далее, вокруг памятника: „Под сим камнем погребено тело каз. 2-й гильдии купца Григория Яковлевича Кочетова, скончался 1812 года ноября 30 числа; жития его было 42 года. Помяни мя Господи егда приидеши во царствие Своем».

100) Опоковый, сложенный в виде часовни между 2-х столбов ограды без креста памятник, в глубине которого за железною решеткой находится деревянная урна. На южной стороне памятника-надпись: „печальный монумент, слезами орошенный, храни предмет любви и горести моей, а ты жена, мною незабвенна жди в вечности мужа своего». На северной: „сей монумент сооружен октября 26 числа 1806 года».

101) Пирамидальный мраморный без креста памятник и такой-же опоковый, утвержденные на опоковой площадке и окруженные железной решеткой. Надпись на восточной стороне первого: „ректор Казан. университета, действительный статский советник Иван Михайлович Симонов скончался 10 января 1855 года». На той-же стороне второго: „на сем месте положено тело статской советницы Марфы Павловны Симоновой, дочери бывшего Астраханского губернского предводителя дворянства полковника Максимовича, родилась 1809 года апреля 29 дня, скончалась 1840 года февраля 2 дня».

102) Большой, в виде гроба, опоковый памятник с высеченными 2-мя архангелами, поддерживающими корону, крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь Славы Ис. Хс., Ника. Изыдох от Отца и приидох в мир, и паки оставлю мир и иду ко Отцу». На боковой стороне за ветхостью памятника слов нельзя разобрать.

103) Два железных больших креста, утвержденных на кубических, опоковых камнях, окруженных железною решеткой. Надпись на 1-м кресте: „Савва Андреевич Москательников скончался 5 августа 1852 года»; на 2-м: „Агрипина Федоровна и Анисья Андреевна Москательниковы».

104) Такой-же крест с образом Пресвятой Богородицы, утвержденный на такой-же тумбе и окружен, железной оградкой. На восточной стороне тумбы-надпись: „Под сим крестом погребены тела семейства Казанских граждан Тушновых. Памятник сей поставлен 1880 года июля 1 дня». На южной: „в знак вечной памяти от их детей и племянников». На северной: „Господи, приими дух их с миром».

105) Такой-же и на такой-же тумбе, на западной стороне которой находится надпись: „Под сим камнем покоится прах раба Божия коллежского советника Матвея Петровича Мануйлова, скончавшегося в 1863 году октября 22 числа; жития его было 56 лет». На южной: „Под сим камнем покоится тело раба Божия прапорщика гвардии Владимира Ивановича Рубинова, скончавшегося в 1845 году 15 мая; жития его было 25 лет». На восточной: „Под сим камнем покоится тело рабы Божией супруги коллежского советника Клавдии Ивановны Мануйловой, родившейся в 1818 году 3 апреля, скончавшейся в 1886 году 4 мая». На северной: „Под сим камнем покоится тело рабы Божией майорши Екатерины Гаврииловны Рубиновой, скончавшейся в 1828 году; жития её было 33 года».

106) Чугунная большая плита с высеченными лучезарным глазом, крестом, копьем, мечем и надписью: „здесь погребен губернского округа президент, 1-й гильдии купец Петр Григорьевич Каменев; скончался в 1776 году 12 октября; жития его было 36 лет и 14 дней. Погребен митрополитом Вениамином Казанским и Свияжским».

107) Большой белого мрамора крест, утвержденный на серо-мраморной тумбе, на западной стороне которой имеется надпись: „Татьяна Гавриловна Каменева скончалась 4 августа 1860 года на 70 году от рождения».

108) Маленький опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь славы Ис. Хс. Ника». На западной стороне: „Под сим камнем погребено тело госпожи майорши Анны Петровны; скончалась 1794 года ноября 27 дня от рождения своего на 24 году».

109) Чугунная плита с вычекан. лучезарным глазом, крестом, копьем и мечем, утвержденная на опоковом камне, с надписью: „Господи приими дух мой с миром. Здесь погребено тело коммерции советника Гавриила Петровича Каменева, скончавшегося в 1772 году февраля 3 дня, жизни его было 32 года. В ком некогда пылал небесный чистый пламень, кто добродетель чтил, кто был несчастных друг, кто бедного любил, -того оставший прах здесь кроет хладный камень”.

110) Большой опоковый, в виде гроба, памятник, окруженный железною оградкой и под железным балдахином. На южной стороне памятника-надпись: „здесь погребено тело супруги подполковника и разных орденов кавалера Николая Никитича Чичагова Екатерины Гаврииловны, урожденной Дедевой, ко всеобщему прискорбию супруга и родных скончавшейся 1816 года июля 24 дня в 12 часу по полудни купно с дражайшим бременем, которое она носила под сердцем; жития её было 23 года, 1 месяц и 6 дней, супружества же-один год, 1 месяц и 20 дней”. На северной: „супруга счастие и радости семейные сей ангел кротости собою составлял. В ком редки качества и красоты душевны, в ком благочестие, страх Божий обитал, сей ангел наш земной на небо возвратилась и тленная её одежда здесь лежит, хотя от наших глаз на век она сокрылась, но друга в чувствиях её дражайший вид”.

111) Большой железный крест, утвержденный на опоковой тумбе.

112) Опоковый, в виде гроба, памятник, на северной стороне которого находится надпись: „покойся, милый прах, до радостного утра”.

113) Большой, в виде гроба, разрушившийся памятник с надписью на одной стороне: „увидимся и мы там, мой друг, любезная сестрица, где вечно нет разлуки, где радости нас ждут за все житейские муки; хищная тебя от нас взяла во цвете твоих лет и тем лить токи слез заставила навек”. На другой: „подруга юности моей, участница всех бедствий, помощница во всем, любезнейшая подруга дней, красавица умом, душей и сердцем, истинный мой друг, ликуй меж правыми душами, мы свято чтим твой прах горькими слезами”. На третьей: „Господи помилуй рабу твою Александру по велицей Твоей милости. Печальный монумент, под коим милый прах тут почивает с покойной совестью своей». На четвертой: „здесь погребено тело покойной рабы Божией девицы Александры Акимовны Останковой, скончавшейся 1823 года апреля 15 дня в Вербное Воскресение в 3 часа по полудни; жития её было 26 лет, 4 месяца и 10 дней”.

114) Такой-же памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Под сим камнем погребено тело Каз. 2-ой гильдии купца Родиона Петровича Костромитина; жития его было 78 лет, скончался 1821 года марта 10 дня по полуночи в три часа”.

115) Такой-же памятник с надписью: „Под камнем сим погребено тело младенца Николая, сына подполковника и разных орденов кавалера Ивана Козмина Горталова, родившегося 1823 года февраля 8 дня, а скончавшегося 1824 года марта 30 дня”.

116) Такой-же памятник с надписью: „Царь славы Ис. Хс. Ника. Супруга, сын и дочь в залог любви своей воздвигли отцу, супругу мавзолей”. Вокруг памятника: „Под камнем сим погребен коллежский асессор Симеон Григорьевич Бутлер, который родился 1764 года апреля 20 числа, скончался 1822 года мая 18 дня; жития его было 58 лет и 27 дней. Боже, приими дух мой с миром!»

117) Большой, деревянный крест с металлическим венком и надписью на западной стороне: „Гавриил Иванович Горталов»; а на восточной: „родился 29 июня 1819 года, скончался 20 июля 1885 г.».

118) Большой пирамидальный памятник с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „здесь погребено тело Каз. купца Василия Семенова Матвеева, который родился 1780 года, а скончался 1847 года; жития его было 67 лет».

119) Большой ветхий, в виде гроба, опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, и мечем и надписью: „Царь Славы. Ис. Хс. Ника. Под камнем сим погребено тело отрока Василия Сосипатровича Михайлова». Остальных слов нельзя разобрать.

120) Белый мраморный, граненый памятник без креста с надписью на восточной стороне: „Под сим камнем лежит тело действительного статского советника Александра Андреевича Апличева, скончавшегося 1802 года августа 10 числа». На западной: „бьет час и смертною косой вся добродетель в гроб сокрыта, но память будет вечно омыта супруги верною слезой».

121) Опоковый ветхий, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью на южной стороне: „здесь покоится прах воспитанницы Любви чиновника комиссии Казанского комиссариатского депо 9-го класса Герасимова, которая родилась 1824 года августа 12 дня, померла 1831 года июля 31 дня; жития её было 6 лет, и месяцев и 12 дней». На северной: „нет у меня Любоньки, увы, ее не стало! неужели Ангелов у Бога не достало? покойся, милая, пока-ль во гроб твой темный прольется луч ясный, неизменный; увидимся мы там, где вечно нет разлуки, где радости нас ждут за все житейские муки».

122) Чугунная плита с вычеканенными крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь славы Ис. Хс. Ника. На сем месте погребено тело усопшего господина статского советника и кавалера Андрея Степановича Мосолова 23 марта 1806 года; жития его было 67 лет».

123) Пирамидальный белого мрамора с крестом памятник, утвержденный на опоковой площадке и окруженный железною решеткой. На западной стороне памятника -надпись: „младенец Роман Колли родился 22 июня 1878 года, скончался 10 октября 1880 года».

124) Четыре больших, белых, деревянных креста, окруженных деревянною, зеленой оградой. На западной стороне всех крестов находятся металлические пластинки, на которых имеются надписи: на 1-м-„здесь погребено тело Агрипины Ивановны Никитиной, скончавшейся 67 лет»; на 2-м: „упокой, Господи, душу раба Твоего. Здесь погребено тело Василия Никитича Никитина, скончавшегося 1857 года 9 марта 64 лет»; на 3-м: „упокой, Господи, душу раба Твоего. Здесь погребено тело Александра Васильевича Никитина, скончавшегося 1855 года 25 октября 54 лет» и на 4-м: „дочь коллежского советника Анна Васильевна Никитина, скончавшаяся 7 апреля 1890 года на 67 году».

125) Опоковый пирамидальный без креста памятник с надписью на западной стороне: „Под сим памятником покоится прах титулярного советника Ивана Акиндиновича Молотникова, скончавшегося в 1831 году сентября 1 числа на 46 году его жизни»; на южной: „прохожий! обща всем живущим часть моя: что ты и я то был, ты будешь то, что я».

126) Опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь славы Ис. Хс. Ника». На южной стороне: „Под сим камнем погребено тело губернского секретаря Ивана Васильевича г-на Лушникова, жития его было 35 лет, скончался в 1828 году сентября 12 числа». На северной: „среди превратности мира оставил ты свет; среди самых цветущих лет оставил ты мать сиротою; рано-ль или поздно увидишься со мною. Со святыми тебя, Иоанне, Господи, упокой и Все приидем на суд с тобой».

127) Большой деревянный крест без надписи и такой-же железный, утвержденный на опоковом камне, на западной стороне которого имеется надпись: „здесь погребено тело девицы Татьяны Сергеевны Сергеевой, послушницы Каз. дев. монастыря, в котором провела 39 лет своей жизни, скончалась 1886 года 10 февраля в понедельник в 1 часу дня; на 99 году от рождения. Упокой, Господи, душу её во царствии Твоем». На южной: „блаженны миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся». На восточной: „возьмите иго мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим». На северной: „блаженни милостивии, яко тии помилованы будутъ». Кресты окружены железной решеткой.

128, 129 и 130) Большие ветхие, деревянные кресты без надписей.

131) Большой деревянный крест с надписью: „здесь – погребен прах Петра Алексеевича Буторова. Упокой его, Господи, душу во Царствии Твоем».

132) Мраморный, в виде вазы, развалившийся памятник с надписью на одной стороне: „Граф Илья Андреевич Толстой родился 1757 года июля 20 дня, скончался 1820 года марта 21 дня».

133) Большой, в виде гроба, опоковый памятник, утвержденный на опоковых-же камнях, с высеченными херувимами, поддерживающими корону, -крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь славы Ис. Хс. Ника». Надпись на верху памятника стерлась и разобрать нельзя, на южной-же и северной сторонах сохранилась, хотя и неясна; на первой: „почему так рано, милый друг, в крайние ерирмы отлетел? Милый, дражайший мой супруг! закон, судьбы так повелел». На второй: „внемли, внемли, детям твоим, взгляни на слезы их сердечны! но нет; он спит сном тихим, вечным и к нам не выйдет никогда». На 3-й: „яко грядет час в онь-же вси сущии во гробех услышат глас сына Божия. Ты еже сееши не оживет, аще не умрет».

134) Чугунный литой крест с изображением распятия Иисуса Христа, утверждённый на чугунной, пирамидальной тумбе и окруженный чугунною-же решеткой. На западной стороне тумбы образ св. преп. Анны и надпись: „со Святыми упокой». Далее: „жена статского советника Анна Петровна Денисова»; на восточной: „скончавшаяся 16 октября 1858 года на 52 году от рождения»; надпись на кресте: „да будет воля Твоя» и вокруг памятника: „воскреснут мёртвые и восстанут сущие во гробах».

135) Такой-же крест на такой-же тумбе, окруженный чугунною решеткой. На западной стороне тумбы имеется надпись: „здесь покоится прах коллежского секретаря Павла Александровича Денисова, скончавшегося в 1861 году сентября 27 дня на 27 году от рождения после тяжкой болезни». На южной: „помяни, Господи, раба Твоего во царствии своем». На восточной: „мир праху твоему, добрый, Брат и друг!» На северной: „да будет воля твоя».

136) Большая граненая, мраморная тумба с мраморным крестом и надписью на западной стороне: „здесь покоится прах статской советницы Параскевы Степановны Поспеловой, скончавшейся в 1856 году марта 31 дня на 83 году жизни. Памятник воздвигнут от любящей её дочери Елены». Еще пирамидальный опоковый памятник с мраморным крестом и надписью на северной стороне: „здесь покоится прах статского советника Ивана Гаврииловича Поспелова»; на южной: „скончавшегося 1736 года августа 2 числа в 11 часов пополудни на 76 году своей жизни». Большой, в виде гроба, опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Под сим камнем покоится прах титулярного советника Гавриила Петровича Поспелова, скончавшегося 1787 года 5 декабря на 48 году своей жизни». Большой мраморный, белый крест утвержденный на такой-же тумбе, на западной стороне которой имеется надпись: „Елена Ивановна Поспелова, скончалась 7 марта 1887 года 82 лет от роду». Все 4 памятника окружены железною оградой с надписью: „Поспеловых».

137) Круглый, в виде колонны, серого мрамора памятник без креста с неясною надписью.

138) Деревянный небольшой крест, без надписи.

139) Опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью на запад. стороне: „Господи, приими дух мой с миром».

140) Пирамидальный опоковый памятник с железным крестом и надписью на западной стороне: „Под сим камнем покоится прах о. диакона Каз. Владимирского собора Павла Евфимова Брусьянова, скончавшегося в 1838 году декабря 24 дня. Господи, упокой души их со святыми твоими во царствии твоем»; на восточной: „здесь-же покоится прах и детей его: жены священника Любви Павловой Тринитатовой, умершей в 1844 году октября 22 дня, жития её было 17 лет-и младенцы: Николай, Иоанн, Александра, Александра, Ольга и Николай».

141) Ветхий пирамидальный опоковый памятник без креста с надписью на западной стороне: „Анна Ивановна Королева скончалась 1811 года августа 18 дня на 23 году от рождения»; на восточной: „здесь погребено тело жены майора Рубинова Екатерины Гаврииловой из рода Каменевых, скончавшейся 1828 года января 9 дня в 6 часов утра, жития её было 33 года и 2 месяца». Далее внизу: „блаженствуй дух, почий твой прах, любезная супруга, жди твоего к себе осиротевшего друга, да соединимся мы не здесь, а в небесах».

142) Пирамидальный опоковый памятник без креста и надписи.

143) Серого мрамора тумба с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „здесь положено тело действительного статского советника Бориса Александровича Мансурова, родился в 1754 году февраля 20 дня, умер в 1814 году октября 16 дня»; на восточной: „помяни его, Господи, во царствии Твоем».

144) Опоковая развалившаяся тумба без надписи.

145) Большой ветхий, опоковый памятник с надписью: „Под сим памятником погребено тело усопшего надворного советника Ивана Васильевича Попова, родился 1749 года 8 января, скончался 1804 года 10 января. Воздвигла памятник сей оплакивающая супруга Агрипина Петрова по отце Арбузова».

146, 147 и 148) Железные решетки без памятников.

149) Большой опоковый памятник с надписью: „Под сим камнем положено тело вдовы госпожи титулярной советницы Анны Николаевны дочери, по мужу Забелиной, скончавшейся 25 января в 10 часов пополуночи от рождения 67 лет».

150) Деревянный большой крест без надписи.

151) Небольшой опоковый памятник с надписью: „здесь покоятся дети генерал-майора и кавалера Феодора Ивановича Ремина: первый Иван одного года пяти месяцев, скончался января 5 дня 1811 года; а второй Михаил родился 1 июня и скончался 6 июля 1810 года».

152) Профессор физиологии Казанского Университета Д. с. с. Николай Осип. Ковалевский, † 1891 года.

Отделение третье, находящееся по левую сторону главного храма.

1) Большой каменный склеп, покрытый железом с металлическим крестом.

2) Деревянный крест без надписи.

3) Чугунный литой большой крест, утвержденный на опоковом камне, с надписью: „здесь погребено тело усопшего раба Божия коллежск. асессора Александра Александровича Александрова, родился в 1824 году 1 октября, скончался 1868 года 16 декабря в 5 часов пополудни. Господи, приими дух его с миром и со святыми упокой”.

4) Небольшой опоковый памятник с надписью: „Под сим камнем погребен младенец, князь Александр Николаевич Трубецкой, родившийся в 1782 году февраля 2 дня, а скончался в том-же году июля 31 дня в городе Казани».

5) Железный крест, утвержденный на опоковом камне с надписью на восточной стороне: „здесь погребено тело девицы Акилины Ивановны Сергеевой”, на западной: „скончалась 1870 года июня 3 дня; жития её было 70 лет. Господи, приими дух её с миром».

6) Большой пирамидальный, опоковый памятник без креста и надписи.

7) Большой каменный, конусообразный памятник, а под ним склеп с металлическим крестом без надписи.

8) Два деревянных креста, окруженные деревянной оградкой; на одном из них надпись на западной стороне: „Под сим крестом погребено тело Каз. купца Ильи Андреяновича Макарова, скончавшегося 1874 года августа 31 дня в 7 часов утра; жития его было около 85 лет”.

9) Две чугунных плиты с высеченными лучезарным глазом, крестом, копьем и мечем, окружённые чугунною же решеткой. Надпись на 1-й плите: „здесь погребено тело Каз. купеческой жены Анастасии Васильевны Макаровой, скончавшейся 1848 года августа 4 дня; жития её было 54 года 7 месяцев и 11 дней. Господи, приими дух её с миром и со святыми упокой!“ На 2-й: „здесь погребено тело супруги Арского купца Андрея Ильина Макарова – Евлампии Ивановны Макаровой, скончавшейся 1863 года мая 30 дня на 28 году от рождения. Господи, приими дух её с миром и со святыми упокой!»

10) Два деревянных креста, окруженные деревянною же оградкой, с надписью на одном из них: „помяни, Господи, раба Твоего Иоанна, егда приидеши во царствии Твоем. Под сим крестом покоится тело Арского купца Ивана Андреевича Кукарникова, скончавшегося 19 мая 1872 года; жития его было 62 года». На западной стороне: „в руце Твои, Господи, Иисусе Христе, Боже мой, предаю дух мой».

11) Большой в виде колонны, мраморный памятник с беломраморным крестом и надписью на западной стороне: „Казанский 1-й гильдии купец Иоанн Николаевич Котелов скончался 7 января 1860 года на 72 году от рождения и супруга его Александра Феодоровна Котелова скончалась 27 февраля 1835 года на 39 году от рождения В знак вечной памяти от их детей». Деревянный ветхий крест с надписью на той же стороне: „здесь покоится прах почетной гражданки, глухонемой Надежды Ивановны Котеловой; родилась 1816 года августа 22 дня, скончалась 1872 года февраля 27 дня; жития её было 55 лет, 6 месяцев и 5 дней». Памятник и крест окружены деревянной оградкой.

12) Пирамидальный мраморный памятник с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „Евдокия Феодоровна Парашина скончалась 1854 года 24 января на 61 году от рождения». Другой опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными Архангелами, поддерживающими корону, -крестом, копьем, мечем и словами: „Царь славы. Ис. Хс. Ника». На южной стороне памятника имеется надпись: „Под сим камнем погребено тело Каз. мещанина Василия Семеновича Парашина, скончался 1823 г. октября 12 дня; жития его было 35 лет». На северной: „скончав течение, к Тебе прибегох, Господи! приими дух мой с миром и соблюди по велицей Твоей милости. На Тя, Господи, уповах во днех живота моего и Ты убо правдою Твоею избави мя, изми мя из сени смертныя и не вниди в суд с рабом Твоим, но сотвори ему по милости Твоей!” Оба памятника окружены деревянной оградой.

13) Деревянный крест с надписью на западной стороне: „Под сим крестом лежит тело чиновника Петра Михайловича и супруги его Елены Иоакимовны Сычуговых, скончались в 1841 году апр. 27 и мая 20 дня”.

14) Деревянный крест с надписью: „Под сим крестом положено тело купеческого сына Петра Ильича Астраханцева, скончавшегося 1839 года февраля 4 дня; жития его было 19 лет и 7 месяцев; и тело бабушки его Елены Иоакимовны Сычуговой, скончавшейся в 1850 году апреля 27 дня; жития её было 83 года”.

15) Ветхий деревянный крест без надписи.

16) Деревянный крест с надписью: „Под сим крестом покоится тело усопшего раба Божия Блаженного Андрея, скончавшегося 28 января 1863 года. Тщетно горькими слезами я здесь плачу; жребий твой был отмечен здесь трудами, там готов тебе покой; с верой в милость провиденья над тобою, прах родной, я склонюсь в слезах моленья: Боже вечный и Святой! и дух Андрея в своих селеньях со святыми упокой”.

17) Деревянный крест, окруженный полуразрушившеюся чугунною решеткой, с надписью: „Под сим крестом погребено тело Блаженного, юродивого Алексея Андреевича; жития его было 63 года, умер 1847 г. июля 15 дня”.

18) Деревянный крест с надписью: „Господи, приими дух мой с миром! Под сим крестом погребено тело рабы Божией Елизаветы Герасимовой Кукарниковой, скончавшейся 65 лет 18 ноября 1867 года. День ангела её 5 сентября»; и еще 4 ветхих креста без надписей. Все кресты окружены полуразвалившеюся деревянной оградой.

19 и 22) Два опоковых разрушившихся памятника.

20) Опоковый разрушившийся памятник с надписью: „здесь покоится младенец Иван Степанов Бородин, родился 1844 года, а скончался 1845 года июня 21 дня”.

21) Опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Под сим камнем погребено тело Зарайского уезда, села Белоомута г-на Агарева крестьянин Василий Трофимов Аноров, жития его было 55 лет, помер ноября 17 дня 1837 года. Над прахом доброго сей камень положен, но памятник ему достойный сооружен в душах чувствительных, к добру и чести страстных в сердцах друзей его знакомых и подвластных».

23) Такой же памятник с надписью: „Под сим камнем покоится прах рабы Божией Матрены Рязанской губернии, Зарайского уезда, села Белоомута государственная крестьянка; скончалась 1847 года апреля 12 дня, жития её было 71 год. В знак любви сей памятник соорудил сын её родной Терентий Антонов Банников».

24) Пирамидальный опоковый памятник с металлическим крестом и надписью на северной стороне: „здесь погребено тело рабы Божией Пераскевы Терентьевны, урожденной Рязанской губернии, села Белоомута государственная крестьянка, скончалась 1850 года июня 21 дня на 55 году». На южной: „здесь погребено тело рабы Божией Елены Васильевны супруги Каз. временного купца Павла Петрова Дикарева, скончавшейся 1852 года июля 7 дня, на 29 году». На восточной: „Господи приими дух их с миром!»

25) Опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и словами: „Господи, приими дух его с миром». Остальных слов нельзя разобрать.

26) Такой-же памятник с надписью: „Рязанской губернии, Зарайского уезда, села Белоомута свободный земледелец Порфирий Евтихиевич Гускин; жития его 52 года, скончался 9 сентября 1842 года».

27) Опоковый в виде 4-х угольной тумбы памятник без надписи.

28) Большой деревянный крест без надписи.

29) Железный крест, утвержденный на опоковом камне, на западной стороне которого имеется надпись: „здесь погребено тело Каз. Иоанно-Предтеченского монастыря Иеромонаха Сергия; скончался 30 января 1883 года, жития его было 86 лет». На южной: „упокой, Боже, раба Твоего и учини его в рай, идеже лица святых, Господи, и праведницы сияют, яко светила, усопшего раба Твоего, упокой, презирая его вся согрешения». На восточной: „блажен путь в онь-же исшел еси, яко уготовася Тебе место упокоения». На северной: „земнии убо от земли создахомся и в землю туюжде пойдет, якоже повелел еси создавый мя и рекий ми: яко земля еси и в землю отыдет».

30) Серого мрамора скала, утвержденная на опоковой площадке и окруженная железною решеткой; без надписи.

31) Железный крест на опоковом камне, окруженный железною решеткой, с надписью на западной стороне: „воспитанница духовного девичьего училища Екатерина Агровская, дочь священника Макарьевской церкви 14 лет от рождения, скончалась 1862 года октября 21 дня». На восточной: „Отче, аще возможно есть да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не яко-же Аз хощу, но яко-же Ты. (Mф. XXVI, 39 ст.)».

32) Опоковая тумба без креста, окруженная железн. решеткой, на западной стороне которой имеется надпись: „зачем я не с тобою, любезный мой супруг? Без тебя и с душею, как нет ее, мой друг! Под сим камнем погребено тело штабс-капитана и кавалера Александра Петровича Шульгина, скончавшегося в 1843 году 19 октября на 71 году жизни; вступил на службу в 1791 году, 1818 году за болезнию уволен».

33) Мраморный крест на такой-же тумбе с тремя металлическими венками, окруженный чугунною решеткой. На западной стороне тумбы-надпись: „Николай Васильевич Чемесов скончался 18 октября 1885 года 44 лет от роду». На восточной: „мир праху твоему».

34) Чугунная плита, утвержденная на опоковой площадке, с высеченными лучезарным глазом, крестом, копьем, мечем и надписью: „приими, Господи, мой дух с миром! Под сим камнем погребено тело в Бозе почившего подполковника и кавалера Алексея Петровича Горского, скончавшегося 1868 года 9 июня; родился 1811 года 25 августа, день Ангела 5 октября”.

35) Большой деревянный крест без надписи.

36) Чугунная плита с вызолоченным крестом, окруженная железною решеткой, и надписью: „генерал-лейтенант Николай Яковлевич Мандрыка родился 7 января 1777 года, в городе Прилуках, умер 6 июля 1853 года в Верхотурском уезде”.

37) Мраморная тумба без креста, утвержденная на опоковой площадке, с надписью на западной стороне: „Под сим памятником покоится прах рабы Божией Аполлинарии Петровны Каховской, скончавшейся 1853 года марта 8 дня”.

38) Опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь Славы Ис. Хс. Ника. На сем месте положено тело Марфы Ипатовны Романовой, урожденной Полянской, скончавшейся 2 февраля 1822 года на 65 году от рождения”.

39) Опоковая тумба с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „Под сим камнем покоится прах надворной советницы Софии Александровны Мельгуновой, скончавшейся в 1830 году 3 октября”.

40) Пирамидальный беломраморный памятник с металлическим крестом на восточной стороне, утвержденный на опоковой площадке; на северной стороне памятника имеется надпись: „здесь погребен генерал-лейтенант и кавалер Сергей Феодорович Желтухин, скончавшейся 1832 года июня 2 дня”. Под крестом на восточной стороне: „упокой его, Господи”.

41) Белого мрамора большой камень, на котором находятся металлическая каска и такой же щит со шпагою и венком, окруженный железною решеткой. На южной стороне памятника имеется надпись: „здесь положено тело полномочного председателя Диванов княжеств: Молдавии и Валахии, Киевского военного губернатора, свиты Его Императорского Величества генерал-лейтенанта и кавалера Петра Феодоровича Желтухина, родившегося 1778 года октября з дня, скончавшегося в Бухаресте 1829 года октября 11-го дня в 4 часа утра и погребённого внутри церкви тамошней митрополии того же октября 13 дня». На восточной: „мир праху твоему, России верный сын, вождь мудрый воинов, усердный гражданин и вне отечества в трудах неутомимый до дня восстания почий в земле родимой!» На северной: „Брат и искренний друг покойного, командир всей резервной пехоты армии генерал лейтенант и кавалер Сергей Феодорович Желтухин, всеподданнейше испросив Высочайшую волю, перевез тело в Казань, которое и погребено марта 17 дня 1830 года в Кизическом монастыре с должною почестью и уважением. Сделав все сие своим иждивением, в знак дружбы, которую никто и ничто поколебать между ими не могло».

42) Мраморная четырехугольная тумба без креста, окруженная железною решеткой, на западной стороне которой имеется надпись: „памятник сей воздвигнут усердием детей покойных Феодора Феодоровича и Анны Николаевны Желтухиных, скончавшихся в 1817 году. Феодор Феодорович на 78 году, а Анна Николаевна на 62 году от рождения».

43) Мраморная пирамида без креста с надписью на западной стороне: „здесь покоится полковница Анастасия Феодоровна Колтовская, урожденная Желтухина, скончавшаяся на 50 году от рождения 18 марта 1842 года»; на восточной: „Господи, упокой душу усопшей рабы Твоей».

44) Каменный склеп, покрытый железною крышей, на которой стоит опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью на северной стороне: „сей памятник воздвигнут покоящемуся праху усопшей рабы Божией Надежды Осиповны, урожденной дочери Петровой, скончавшейся 20 декабря 1836 года на 35 году от рождения в знак незабвенной признательности супруга, почётного гражданина Казанского 1-й гильдии купца Петра Ивановича Котелова к благим душевным достоинствам её вечное воспоминание семерым детям». На южной: „попечительный супруг своему другу посвящая сей памятник на плач её, воспоминая, под камнем сим сокрыт токмо прах и чистая душа её живет на небесах; семь чад оставлены тобой на попечении с упованием в помощь на Бога всем Его благоволениям. Он всем благой Отец и прибежище и врач чувствительных сердец. Итак, ко Господу с верой прибегая молись, не скорби на Бога уповая страх Божий насади младых детей в сердца и сам сподобися нетленного венца; а вы юные птенцы, мать вспоминая и камень сей слезой сердечной омывая, подчитесь в жизни невинную доброту душевную снискать, тогда и вас утешит святая благодать».

45) Такой-же памятник с надписью на южной стороне: „на сем месте погребено тело Казанского губернского правления коллежского советника и кавалера Феодора Осиповича Кондратьева, скончавшегося в 1815 году апреля 3 дня от роду имел 47 лет». На северной: „живущие на земли, душе моя, покойся, теперь во гробе не поет, прегрешений не избавляет, возопий Христу Богу, сердцеведу: согреших прежде даже не осудиши мя, помилуй мя, аминь».

46) Мраморный крест с лучезарным глазом на восточной стороне и главою Спасителя на западной, утвержденный на мраморной плите и окруженный мраморною киотию. На восточной стороне киоти имеется надпись: „упокой, Господи, душу раба Твоего», а на западной: „помяни мя, Господи, егда приидеши во цар. Твоем».

47) Каменный склеп, покрытый железною крышей.

48) Опоковый памятник, в виде гроба, с надписью: „Под сим камнем погребено тело г-на поручика Якова Яковлевича Кудрявцева».

49) Опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем и мечем, без надписи.

50) Чугунный гроб, покрытый чугунным покровом с чугунным крестом и каскою, утвержденный на чугунном пьедестале и окруженный железною решеткой. На западной стороне пьедестала имеется надпись: „генерал-лейтенант Яков Петрович Тебеньков родился 29 января 1781 года, скончался 13 марта 1847 года». На восточной: „добродетельнейшему из людей, редкому супругу и нежнейшему отцу горячо любящая жена и глубоко признательные дети”.

51) Опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь Славы Ис. Хс. Ника”. На северной стороне: „Под сим камнем покоится тело рабы Божией Серафимы Матвеевны Христофоровой купчихи Чистопольской, урожденной дочери купца Матвея Вениаминова”; на южной: „1853 года июля 11 дня скончалась, а родилась 1800 года октяб. 15 дня, жизни её было 52 года 9 месяцев, в супружестве жила 34 г., 9 месяцев и 10 дней”.

52) Такой-же памятник с надписью вокруг: „Под сим камнем погребено тело Каз. купца Матвея Вениаминовича, скончавшегося на 57 году от своего рождения 1808 года сентября 1 числа”.

53) Такой-же памятник с надписью: „Под сим камнем погребено тело Каз. купеческой жены Варвары Васильевны Вениаминовой, скончавшейся в 1841 году 4 декабря в 4 часа пополудни; жития её было 54 года”.

54) Чугунный крест на железной тумбе, на западной стороне которой-надпись: „здесь покоится прах каз. купца Николая Матвеевича Вениаминова-Башарина, скончавшегося 1 мая 1883 года, жития его было 76 лет. День его Ангела 6-го декабря”. На южной: „никто-же да убоится смерти, свободи бо нас Спасова смерть. Христос бо воста от мертвых, начаток умерших бысть”. На северной: „упокой, Господи, душу раба твоего Николая”.

55) Опоковый памятник с надписью: „здесь положено тело усопшей рабы Божией Акулины Михайловны, супруги Казан. мещанина Ивана Егорова Рослова, скончавшейся 1820 года сентября 26 дня”.

56) Такой-же памятник с надписью: „Под сим камнем погребено тело Казанской дворянки, титулярной советницы Евдокии Семеновны Ростовтовой, скончалась 1831 года, окт. 14 дня в 7 ч. утра; жития её было 75 лет”.

57) Такой-же памятник с надписью: „Под сим камнем погребено тело Казанского купца Алексея Игнатьевича Феодорова, скончавшегося в 1825 году окт. 13 дня; жития его было 45 лет”.

58) Такой-же памятник с надписью на южной стороне: „здесь погребено тело Вятской губернии города Орлова купеческого сына жены Екатерины Петровны Жаворонковой, урожденной Каз. купца Петра Парфенова Софронова». Остальных слов нельзя разобрать.

59) Такой-же памятник с надписью: „Под сим камнем лежит тело покойного городового секретаря Максима Якимовича Изергина, скончавшегося 1817 года апреля 25 дня 58 лет от рождения своего».

60) Такой-же памятник с надписью на южной стороне, которую нельзя разобрать.

61) Белый мраморный памятник без креста с надписью на западной стороне: „Ольга Ивановна Заринская скончалась 1883 года сент. 29 дня»; на восточной: „грядет час в онь-же вси сущий во гробах услышат глас Сына Божия (Иоан. V, 28)».

62) Чугунный крест на железной тумбе, на западной стороне которой-надпись: „Под сим крестом погребено тело протоиерея Казанской Кремлевской во имя Спасителя военной церкви Платона Георгиевича Заринского, родившегося 16 февраля 1830 года и скончавшегося 12 декабря 1881 года, жития-же его было 50 лет, 2 месяца». На южной: „и всяк живый и веруяй в Мя не умрет во веки (Иоан. 25)». На восточной: „и возвратится персть в землю, яко-же бе и дух возвратится к Богу, иже даде его (Екл. XII, 7.)“. На северной: „Аз есмь воскрешение и живот, веруяй, аще и умрет, оживет (Иоан. XI, 25)“.

63) Деревянный крест без надписи.

64) Опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Под сим камнем погребено тело усопшей рабы Божией Марии Степановой по муже Софроновой, родившейся в слободе Ягодном 1787 года июля 22 дня, дочь Казанского купца Степана Феодорова Рукавишникова, была в замужестве 31 год 2 месяца 11 дней».

65) Пирамидальный мраморный памятник без креста с надписью на западной стороне: „Под сим камнем покоится прах жены Каз. купеческого сына Анастасии Филиповны Софроновой, урожденной Питерской, скончавшейся 1866 года января 7 дня в 11 часов ночи; жития её было 24 года и 4 месяца, в супружестве бывшей 7 лет, 11 месяцев и 13 дней и детей её младенцев: Иоанна, Агриппины, Павла и Елизаветы”. На восточной: „Господи, приими дух наш с миром».

66) Опоковый памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „дражайший наш родитель, незабвенный на-век! Расстались мы с тобой и памятник сей плачевный, сокрывший прах твой незабвенный под собой; его слезами орошаем и тем себя лишь утешаем: что-же делать? смерть нас разлучила и смерть нас соединит». На южной стороне: „здесь погребено тело Казан. 3-й гильдии купца Петра Парфеновича Софронова, родившегося 1777 года августа 12 дня, скончавшегося 1857 года сентября 8 дня; жития его было 73 года». На северной: „постой прохожий здесь, постой и воздохни! Размысли сам с собой, как меркнут наши дни. Воспоминанием меня, любезная супруга, дети и друзья, почтите и теплой слезой могилу мою оросите. Мы все подвержены сей роковой судьбе: вчера ему, днесь мне, а завтра и тебе».

67) Пирамидальный мраморный памятник без креста с надписью на западной стороне: „Под сим камнем погребено тело Казан. купеческой жены Евдокии Игнатьевны Софроновой, скончавшейся 1 августа 1875 года, жития её было 28 лет и 5 месяцев; и-младенцев: Анны Стефана и Михаила”.

68) Опоковый памятник с надписью: „Под сим камнем погребено тело протоиерейши Капитолины Алексеевны Суровцевой 57 лет; умре 1862 года февраля 5 дня».

69) Пирамидальный памятник с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „здесь погребено тело дочери священ. Кремлевской церкви девицы Екатерины Платоновны Заринской, умре 9 декабря 1868года 17 лет». На южной: „и возсташа девы тыя, украсиша светильники своя и изыдоша в сретение жениху (Mф. XXV, 7)“. На восточной: „угодна бе Господеви душа её, сего ради потухася от среды лукавствия (4 гл. 14 ст.)”. На северной: „восхищена бысть, да не злоба изменит разум её, или лесть прельстит душу её“.

70) Такой-же памятник с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „Под сим камнем погребено тело вдовы умершего протоиерея Нижегородского военного Успенского собора Екатерины Михайловны Заринской, скончавшейся 1878 года апр. 22 дня в субботу Св. Пасхи на 71 году от рождения». На восточной: „как красна старым премудрость, разумение и совет, венец старцам многоразличное искусство и похваление их страх Господень (Сир. XXV, 8). Дух боящихся Господа поживет, надежда бо их на Спасающаго я (34, 13)».

71) Мраморная тумба без креста с надписью на западной стороне: „Под сим камнем погребено тело коллежского асессора Николая Феоктистовича Воронова, скончавшегося 3 декабря 1875 года на 67 году от роду».

72) Серого мрамора скала с беломраморным крестом и таким-же венком и надписью на западной стороне: „Александр Феодорович Попов, член академии наук, умер 1879 года 1 января 63 лет». На беломраморной доске: „ты все расположил мерою, числом и весом, весь мир пред тобою, как колебание чашки весов, или как капля утренней росы, сходящей на землю».

73) Железный крест, окруженный такою-же решеткой, на восточной стороне креста надпись: „Под сим крестом погребено тело коллежского советника Александра Марковича Барсукова, скончавшегося 5-го декабря 1868 года, 54 лет».

74) Пирамидальный опоковый памятник с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „младенец Сергий родился 1864 года 6 октября, скончался 1866 года 3 февраля». Памятник окружен железною оградой.

75, 76 и 77) Деревянные, окруженные оградкой, кресты без надписей.

78) Опоковый памятник с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „Под сим камнем погребено тело млад. Юлии, дочери чиновника Гавриила Александрова Копылова, скончавшейся 30 августа 1886 года, жития её было 21/2 месяца".

79) Металлический вызолоченный крест с металлическим венком, утверждений на железной тумбе и окруженный железною решеткой. На западной стороне тумбы имеется надпись: „Под сим крестом покоится тело Казанского купеческого сына Алексея Петровича Круговова; родился он в Казани 15 марта 1858 года, скончался в г. Екатеринбурге 16 июня 1888 года, перевезен и похоронен здесь 23 июня того-же года». На южной: „на чужбине ты скончался, погиб во цвете лет; с ребенком, с матерью расстался, покинув рано свет. Прости, прими привет прощальный, последний наш привет! в безмолвной горести печальной оставил нас на век! Приими, Господи, дух мой с миром».

80) Мраморный без креста памятник, окруженный деревянною решеткой, с надписью: „незабвенной дочери от нежно-любящих родителей. Здесь погребено тело дочери коллежского асессора И. Н. Астрономова Антонины, рожденной 21 декабря 1866 г. и умершей 8 января 1874 года».

81) Мраморный пирамидальный без креста памятник с надписью на западной стороне: „Татьяна Петровна Колокольникова, Каз. 2-й гильдии купеческая жена, скончалась на 24 году 30 марта 1842 года”. На восточной: „Господи, к Тебе воздвигох душу мою».

82 и 83) Два развалившихся опоковых памятника без надписей.

84) Опоковый пирамидальный без креста памятник с надписью на западной стороне: „здесь покоится Вятской губернии, Яранского уезда, слободы Кукарки удельный крестьянин Филипп Иванов Шевнин, родился 1825 года, скончался 1842 года января 27 дня; жития его было 17 лет». На южной: „в чужой лежишь земле, друг милый наш несчастный, далёк наш путь к тебе оплакать рок ужасный, какой постиг тебя». На восточной: „драгоценному братцу Филиппу Ивановичу благодарность».

85) Опоковая тумба без креста, окруженная железною решеткой с железной крышей. На западной стороне тумбы-надпись: „здесь погребено тело бывшего председателя Казанской уголовной палаты, статского советника, орденов св. Анны 2-й ст. с алмазными знаками и св. Владимира 4-й ст. кавалера Михаила Яковлевича Андрузского, родился 1776 года ноября 5 дня Полтавской губернии, Кобелякского повета в местечке Осташе; в службу гражданскую вступил из дворян 1791 года мая 6 дня, оную продолжал до 19 июня 1831 года, скончался 1836 года августа 17 дня; жития его было 59 лет, 4 месяца и 13 дней». На восточной: „благочестие и преданность святой церкви, любовь к отечеству и верность к престолу, бескорыстное трудолюбие и правота на суде, честность в делах житейских, в дружбе постоянство, а к страждущему человечеству уважение, -вот лучший сему доблестному мужу памятник, очерк коего для стихов не вместим, а в скрижалях вечности не изгладим: его здесь только бранный прах, а дух бессмертный в небесах. Прохожий, прах его почти слезою своею и к Богу вознесись с молитвою Твоею».

86) Такая же тумба без креста с надписью на западной стороне: „Мария Васильевна Яновская, урожденная Андрузская, родилась 1823 года декабря 27 дня, скончалась 1841 года февраля 10 дня». На восточной: „друг мой! тяжел крест могильный, подавил надежду он, но услышь сквозь вечный сон просьбы друга, глас умильный: жизни крест моей земной тяжелей креста могилы; -умоли же Бога Силы, чтобы нас скорей с тобой сблизил вновь бы в жизни вечной, чтобы мне чисту как и ты, сбросив мира суеты, зажить жизнию бесконечной.

Твой друг и Муж».

87) Опоковый, в виде гроба, памятник с надписью на южной стороне: „здесь покоится прах статской советницы Надежды Яковлевны Домбровской из роду Кудрявцевых, родившейся в 1781 году июня 25 дня, скончавшейся 1827 года января 28 дня”.

88) Пирамидальный опоковый памятник с металлическим крестом и надписью: „Мария Григорьевна Овсянникова 2 сент. 1868 года”.

89) Опоковый, в виде гроба, памятник с надписью: „Под сим камнем погребено тело статской советницы Веры Яковлевны Жмакиной, скончавшейся на 28 году от рождения октября 1 д. 1820 года”.

90) Ветхий деревянный крест без надписи.

91) Опоковый, в виде гроба, памятник с надписью на южной стороне: „Под сим камнем покоится прах заслуженного профессора Ильи Феодоровича Яковкина, родившегося в 1764 году июля 12 дня, скончавшегося в 1836 году марта 26 дня; жития его было 73 года и 7 месяцев”. На северной: „о, вы! которые в молитвах и слезах, теснились в круг моей страдальческой постели, которые меня в борьбе с недугом зрели, о дети, о друзья! на мой спокойный прах придите усладить разлуку утешением”.

92) Разрушившаяся опоковая тумба с надписью на западной стороне: „1847 года сентября 30 дня в 11 часу пополудни скончался Владимир Иванович Чемоданов в Казани в Хижицах от роду ему 23 года”. На южной: „сей памятник собою прах юности покрыл, кой сирого главою семейства в жизни был; родные все рыдают, покой забыла мать”. На восточной: „очей не осушают малютки-сестры, брат; те с другом распрощались, с надеждой мать своей, те-ж сиры вновь остались в год-ли жизни сей”. На северной: „где друга такового друзья его найдут и скороли другого главу в семье дождут, из радости умчались и след давно исчез, в замену лишь остались потоки горьких слез”.

93) Маленький опоковый, в виде гроба, памятник с неразборчивою надписью.

94) Опоковый, в виде гроба, памятник с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „Царь славы. Ис. Хс. Ника. Под сим камнем покоится тело рабы Божией коллежской советницы Екатерины Ивановой Яковкиной, родившейся 1774 года ноября 24 дня, скончавшейся 1832 года».

95) Такой-же памятник без надписи.

96) Такой-же памятник с неразборчивою от ветхости надписью.

97) Такой-же памятник с надписью: „Под сим камнем погребен бывший града Казани Владимирского собора протоиерей Алексей Алексеев скончался 1804 года декабря 1 дня».

98) Маленький опоковый памятник с неразборчивою надписью.

99) Полуразрушенный опоковый памятник с неразборчивою надписью.

100) Опоковый, в виде гроба, памятник с надписью на южной стороне: „сей памятник воздвигнут в вечное воспоминание по усердию двоюродного брата его и племянника-же к дяде своему Казанской 1 гильдии купцу Петру Ивановичу Котелову и сыну его родному почетному гражданину Николаю Петровичу Котелову, скончавшемуся июля 11 дня 1845 года; жития его было 33 года».

101) Чугунная плита с высеченными крестом, копьем, мечем и молитвою: „Св. Боже, Св. Крепкий, Св. Бессмертный помилуй нас. -Царь славы. Ис. Хс. Ника. Здесь покоится тело Яранского купца Якова Федоровича сына Галенищева, представившегося в Казани 1799 году февраля 14 дня от рождения на 41 году и при нем по правую сторону малолетние дети его: Иоакинф и Иоанн».

102) Опоковый, врытый в землю памятник, от чего надписи нельзя разобрать.

103) Железный крест, утвержденный на опоковом камне, на западной стороне которого имеется надпись: „Под сим камнем погребено тело доктора Николая Степановича Силантьева, скончался на 32 году своей жизни 15 апреля 1867 года». На южной: „Господи, приими дух мой с миром!» На северной: „вот памятник тебе, мой замогильный житель, мой добрый Муж и жизнь минувших светлых дней! прими его как дар в небесную обитель от вечно любящей земной жены твоей, пред ним души моей утраченною силой я воли лишена сносить печаль мою и вот я над твоей безвременной могилой, в унынии земном слабея, слезы лью, а ты покойся прах своею чередою и я покончу дни, чтобы вечно жить с тобою”. Другой опоковый с металлическим крестом памятник без надписи. Третий-развалившийся железный крест, утвержденный на опоковом камне, на запад. стороне которого- надпись: „здесь погребено тело костоправного врача коллежского секретаря Степана Николаевича Силантьева скончавшегося 1864 года 7января на 75 году своей жизни”. На южной: „здесь погребена его супруга Дарья Степановна Силантьева, скончалась 1872 года июня 10 дня в преклонных уже летах”. На восточной: „со святыми упокой, Христе, души раб твоих”. На северной: „Господи, приими дух наш с миром!” Все три памятника окружены железной решеткой.

104) Круглая мраморная тумба без креста с надписью на западной стороне: „Герасим Семенович Мельников Казанский 1 гильдии купец и почетный гражданин скончался на 55 году 31 декабря 1840 года”. На восточной: „буди милость Твоя, Господи, на нас, якоже уповахом на Тя“. Другой мраморный памятник без креста с надписью на западной стороне: „в память почиющих здесь Казанского купца Феодора Ивановича Хворова, скончавшегося 1830 года января 22 дня и супруги его Елены Васильевны, скончавшейся 1820 года марта 23 дня”. Оба памятника окружены железною с каменными столбами решеткой.

105) Синий дерев. крест с надписью: „здесь покоится прах почётного гражданина, глухонемого Петра Ивановича Котелова, родился 1833 года июня 28 дня, скончался 1871 года октября 5 дня; жития его было 38 лет, 3 месяца и 7 дней”. Другой такой-же крест без надписи. Еще имеется две могилы без крестов. Все 4 могилы окружены дерев. оградкой.

106) Дерев. крест без надписи. Железный крест со стертою надписью. Дерев. крест с надписью: „Под сим крестом погребено тело рабы Божией Евдокии Феодоровны Трениной, скончалась в 1866 году февраля 15 числа; жития её было 75 лет”. Железный крест с надписью: „здесь погребен прах купца Феодора Алексеевича Тренина, умершего 17 декабря 1861 года 75 лет от рождения»; деревянный крест с надписью: „Под сим крестом погребено тело Каз. мещанина Николая Федоровича Тренина, скончавшегося 25 января 1883 года; жития его было 57 лет и 10 месяцев”. Все кресты окружены деревянной оградкой.

107) Деревянный обитый белой жестью, крест с изображением на западной стороне под стеклом распятия Иисуса Христа и надписью на восточной стороне: „Господи, приими дух мой с миром! Под сим крестом погребено тело надворного советника Дмитрия Феодоровича Левитского; жития его было 55 лет, скончался 8 февраля 1888 года. Возстани, любезный друг! Возстани и утуши печаль моей души! Возстани и тогда, когда настанет день страшного суда». Другой дерев, крест с надписью: „здесь покоится прах усопшего раба Петра, скончавшегося 20 февраля 1868 года; жития его было на сем свете 30 лет». Третий дерев, крест с надписью: „Господи, сопричти душу её, идеже вси праведнии упокоеваются"· Все три креста окружены деревянной оградой.

108) Чугунная плита с высеченными крестом, копьем, мечем и надписью: „I. Н, Ц. I. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь. Под сим памятником погребены тела: коллежского асессора Ивана Захарова Михайлова, скончавшегося 1847 года июня 7 дня и священнической жены Марии Сергеевой Михайловой, скончавшейся 1846 года февраля 25 дня».

109) Деревян. крест с надписью: „Господи приими дух её с миром! Под сим крестом погребено тело рабы Божией Феодосии Ивановны Мопшеной из города Мамадыш, скончавшейся 3 сент. 1889 года от роду ей 88 лет, в обители прожила 17 дней».

110) Деревян. крест без надписи и опоковый памятник с металлическим крестом, окруженные деревян. оградкой, на южной стороне памятника имеется надпись: „Под сим камнем погребено тело отставного штабс-капитана Николая Александровича Мунина», на северной: „жития его было 69 лет, скончался 1859 года декабря 8 в 12 часу пополудни».

111) Деревянный крест с надписью: „Под сим крестом покоится тело рабы Божией Казанского монастыря инокини Серафимы, скончавшейся 1884 года месяца июля 1-го дня».

112) Такой-же крест с надписью: „Под сим крестом погребено тело инокини Клеопатры, скончалась 1885 года сентябре 19 дня».

113) Окруженный деревянной оградой деревянный крест без надписи.

114) Три деревянные креста без надписей и опоковый пирамидальный памятник с металлическим крестом и надписью на западной стороне: „здесь погребено тело каз. купца Григория Феодоровича Молоденкова, скончавшегося 13 февраля 1873 года». Памятник и кресты окружены деревянной оградой.

115, 116, 118, 119, и 12о) Деревянныя кресты без �