Архиепископ Варфоломей (Ремов). Незаконченная автобиография.

Оглядываясь назад, на столько прожитых лет жизни, я прежде всего испытываю, конечно, стыд за мои грехи, ужас о “множестве содеянных мною лютых”, затем теснит та скорбь и боль, которой немало пришлось потерпеть… И служение скорби и боли людской я понимаю как главный долг и задачу своей жизни… Но вместе с этим Бог дал столько радости, сподобил таких утешений! Душа, охваченная ими, чувствует себя счастливой и за скорби благодарит Бога. Вижу во всем промышление Бога любящего, ощущаю во всем – и скорбном и радостном – одну и ту же любовь Господа. С другой стороны, мое личное кажется мне очень малым и ничтожным. Это ведь в самом ходе событий они кажутся нашему ничтожеству насыщенными содержанием, значащими, большими, а на расстоянии, при честном размышлении, чувствуешь ничтожество твое и твоих дел и особенно перед вечностью и Отцем вечности. И все же ни одно событие личной жизни не проходит даром, без ответственности за него. Поэтому попытка изложить ход моей жизни вселяет в меня опасение, что я не сумею должным образом рассказать о ней, честно исполнить в этом долг ответственности за нее…

Подробнее...

Варлаам (Ряшенцев), архиепископ. Памятка иноку.

Предисловие

Прочитав название - "Памятка иноку", многие подумают, что в ней приводятся наставления только для монахов, да и написана она, судя по тому, что автор ее - ученый архиерей, сложным академическим языком. Но каково же будет наше удивление, когда мы начнем читать книжку!

"Памятка иноку" - это общее название наставлений о христианской жизни преосвященного старца архиепископа Варлаама своим духовным чадам. Большая часть их действительно предназначена для иноков, но, по сути, они касаются не только особого образа жизни - монашеского, сколько духовной жизни всех православных христиан, желающих следовать за Христом. Наставления изложены удивительно простым и доступным языком. Отсутствие витиеватости, простота и точность формулировок показывают, что речь идет о главном предмете жизни, о самой важной "науке из наук", по выражению святых отцов - о подвижнической жизни во Христе и стяжании благодати Святого Духа.

Эти наставления - святоотеческое учение, усвоенное старцем, преломленное через его собственный духовный опыт и изложенное доступным и современным языком в назидание своим духовным чадам и всем нам.

Подробнее...

Борис (Холчев), архимандрит. Поездка в Холмищи. Воспоминания об оптинском старце Нектарии.

В двадцатых годах в Москве жил молодой врач Сергей Алексеевич Никитин. Мы с ним были в приятельских отношениях, и это дало ему возможность обратиться ко мне за помощью в серьезном личном деле.

Дело было такое. Как человеку несомненно одаренному, ему предлагали заняться научно-исследовательской деятельностью. Но ему была по душе и практическая работа лечащего врача. Предстояло сделать выбор между двумя сторонами медицинской службы. Сделать это самостоятельно он не решался, а т. к. он был глубоко верующим, то явилась у него мысль обратиться за советом к последнему оптинскому старцу отцу Нектарию. О нем Сергей Алексеевич много слышал и прежде, очень интересовался им, а вот повидаться пока не приходилось. В ту пору добраться до отца Нектария в с. Холмищи было не так-то просто. Высланный из Оптиной в 1923 г., он был там как за семью печатями, из-за дальности расстояния, бездорожья, трудности с транспортом и всевозможных условий времени. Тем не менее связь я с ним поддерживал, благодаря своим знакомым по Оптиной, жившим тогда в Козельске. Обыкновенно нужно было доехать поездом до Сухиничей, оттуда километров 10 добираться как-нибудь до Козельска, а там уж отец Никон доставал мне лошадь до Холмищей.

Сергей Алексеевич об этом знал и пришел попросить наладить ему сообщение. Прошло известное время, пока на отправленное мною письмо с запросом пришел положительный ответ отца Никона, бравшегося доставить Сергея Алексеевича к отцу Нектарию. Поездка состоялась: кстати случилось подряд несколько выходных дней.

Подробнее...

Бриллиантов А. И. К характеристике ученой деятельности профессора В.В. Болотова как церковного историка.

В произнесенных при погребении Василия Васильевича Болотова речах и в полученных Академией с разных сторон заявлениях скорби по поводу тяжкой утраты, понесенной наукой с его смертью, нашла в свое время ясное выражение непосредственная оценка в общем сознании всех, знавших почившего ученого, его высокого значения. В некрологах, посвященных его памяти, были уже отчасти отмечены главные стороны и важнейшие факты его учено – литературной деятельности и указаны его заслуги для науки1.

Подробнее...

Балашова Е. Г. Архиепископ Варфоломей (Ремов) и его просветительская и педагогическая деятельность в 1920–1930-х годах.

Московский Православный институт св. апостола Иоанна Богослова, Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Анализ исторических источников свидетельствует о продолжении Церковью серьезной педагогической работы в условиях гонений от богоборческой власти. Рассматривается деятельность архиепископа Варфоломея (Ремова), настоятеля Высоко-Петровского монастыря в 1922–1935 гг., и в целом опыт воспитания молодежи в обители в духе верности традициям Православия. Строгий уставной строй богослужений, старческое окормление прихожан, научение молодежи основам веры, продолжение тайной деятельности Московской Духовной академии – все это содействовало воспитанию в Высоко-Петровском монастыре стойких христиан, в том числе прославленных в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской. Показания владыки на допросах во время последнего ареста и другие документы свидетельствуют, что, несмотря на запреты со стороны властей на религиозное образование и воспитание, архиепископ Варфоломей и духовники обители вели большую работу по воспитанию молодежи. Письма владыки со словами назиданий бережно сохранялись его духовными чадами.

Ключевые слова: Православие, архиепископ Варфоломей (Ремов), Московская Духовная академия, Высоко-Петровский монастырь, гонения на Церковь, новомученики и исповедники Церкви Русской, молодежь, воспитание.

В годы гонений на Церковь в начале ХХ века ее просветительная деятельность не прекращалась. Одним из ярких представителей этого направления был архиепископ Варфоломей (Ремов), жизнь которого с 20 лет, т.е. со времен студенчества, была неразрывно связана с Московской Духовной академией. О его трудах свидетельствуют документы эпохи: материалы следственных дел 1920–1921, 1933 и 1935 гг.), его письма к духовным чадам, а также воспоминания о владыке клириков и прихожан Высоко-Петровского монастыря. В 1920 году, после закрытия Московской Духовной академии в Сергиевом Посаде, епархиальной властью ему было поручено перенесение в Москву пастырско-богословских курсов. Ввысоко-Петровском монастыре, который владыка возглавлял с 1922 года до ареста в 1935 году, владыка ввел Устав закрытой властями Свято-Смоленской Зосимовой пустыни, всячески утверждал старческое делание, втайне от властей поддерживал деятельность Академии, а также трудился в деле воспитания молодежи. Сравнительный и критический анализ исторических источников приводит к выводу о серьезной педагогической работе, проводимой Церковью в те годы, а также о том жизненном подвиге в деле просвещения и воспитания верных Православию христиан, который осуществил архиепископ Варфоломей (Ремов).

Подробнее...

Балашова Е. Г. Архиепископ Сергиевский Варфоломей (Ремов) – ректор тайной Московской Духовной Академии в 1930–1935 гг.

Аннотация. Статья посвящена архиепископу Варфоломею (Ремову), настоятелю московского Высоко-Петровского монастыря, и его трудам по сохранению Московской Духовной академии после ее закрытия властями в 1919 г. Владыка Варфоломей продолжал свои опасные труды вплоть до 1935 г., когда он был арестован и расстрелян. Вопрос о самом существовании Академии в эти годы до сих пор остается открытым, однако документы подтверждают её деятельность. Уделено внимание личности архиепископа Варфоломея, поскольку документальные свидетельства о нем разноречивы и требуют дальнейших исследований.

Ключевые слова: Московская Духовная академия, архиепископ Варфоломей (Ремов), Церковь, гонения, Высоко-Петровский монастырь в Москве.

Abstract. The article is dedicated to Archbishop Bartholomew (Remov), a prior of the Vysoko-Petrovsky monastery in Moscow, and his significant contribution to the protection of the Moscow Theological Academy, after the regime banned such activities and the Academy itself was officially closed in 1919. Archbishop Bartholomew continued his perilous efforts till 1935, when he was put into prison and eventually executed. The question of the existence of the Academy in those years (1919–1935) is still open, no matter there are the documents confirming its activities. The article also touches upon Archbishop Bartholomew’s personality, because the whole picture is not clear enough and proper documents and evidences still require further research.

Key words: the Moscow Theological Academy, Archbishop Bartholomew (Remov), the Church, the persecution, Vysoko-Petrovsky monastery in Moscow.

Подробнее...

Афанасьев Н. Н. Памяти А. П. Доброклонского.

Совсем недавно смерть унесла одного из наиболее видных представителей русской богословской науки – Н. Н. Глубоковского. Почти вслед за ним ушел другой крупный русский ученый, Александр Павлович Доброклонский, скончавшийся в Белграде в январе. Ряды русских ученых богословов в эмиграции быстро и заметно редеют в то время, как в России русская богословская наука насильственно удушена. Всякая смерть тяжела, а в наше безвременье особенно тяжело и болезненно переживается. Провожая ушедших от нас с горечью утраты и чувством признательности за подвиг их жизни и работы, мы с тревогой думаем о судьбах русской науки. На нас, оставшихся в живых, ушедшие возлагают долг сохранить их наследство – передать те лучшие традиции русской богословской науки, которым они служили, новому поколению…

Здесь не место полностью подводить итоги научной деятельности Александра Павловича – это дело будущего историка русской богословской науки. Несомненно, что богословы не забудут его научных трудов, даже если они и откажутся от его научных методов. Ученый и человек не отделимы друг от друга. На всей ученой работе Александра Павловича запечатлелся его образ: он был рыцарем богословской науки, которой он посвятил всю свою жизнь. Как в жизни, так и в научной работе Александра Павловича поражает одна его черта – именно рыцарская честность и скрупулезность (тщательность). На его исследования можно полагаться с полной уверенностью: в них не будет сознательно допущено ни одной ошибки и материал будет использован с полным беспристрастием. В своих исследованиях он всецело определялся материалом и боялся выйти за его пределы. В этой скрупулезности, необычайно ценной для научного работника, лежал и основной его недостаток – отсутствие смелости и творческого вдохновения. Боязнь погрешить против исторической истины отвращала его от всяких смелых гипотез. Его горизонт был невольно сужен: широкие перспективы ускользали от его ученого взгляда. Отсюда его осторожность ко всему новому. Он был консерватором и в жизни, и в науке, но консерватором, на котором лежала особая чарующая прелесть. В своем консерватизме он стремился сохранить лучшее, что оставила нам прошлая жизнь. Охраняя лучшее в старом, он иногда не видел, что за лучшим тянется и то, что отжило, что корыстно и что безжизненно.

Подробнее...

Арсения Усть-Медведицкая (Себрякова), преподобная. Письма.

Содержание

Из писем матушки Игумении Арсении к Петру Александровичу Брянчанинову Письма 1–14 Письма 15–42 Письма 43–68 Письма 69–93 Письмо к схимонахине Пафнутии Письмо к Лидии П.В. Письмо к сестре матушки А.М.М. Из писем к В.И.И. Из писем к М.С. Из писем к А.С. Из писем к В.П.Г. 

Из писем матушки Игумении Арсении к Петру Александровичу Брянчанинову

Смирение – есть единственное состояние духа, чрез которое входят в человека все духовные дарования. Оно есть дверь, которая отворяет сердце и делает его способным к духовным ощущениям. Смирение доставляет сердцу невозмутимый покой, уму – мир, помыслам – немечтательность. Смирение есть сила, объемлющая сердце, отчуждающая его от всего земного, дающая ему понятие о том ощущении вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека. Смирение дает уму его первоначальную чистоту. Он ясно начинает видеть различие добра и зла во всем, а в себе всякому своему состоянию и движению душевному знает имя, как первозданный Адам нарекал имена животным по тем свойствам, которые усматривал у них. Смирением полагается печать безмолвия на все, что есть в человеке человеческого, и дух человека в этом безмолвии, предстоя Господу в молитве, внемлет Его вещаниям... До ощущения сердцем смирения не может быть чистой, духовной молитвы.

Подробнее...

Бобринский Борис, протопресвитер. Памяти Архиепископа Брюссельского и Бельгийского. Преосвященный Василий, архиепископ Брюссельский и Бельгийский.

Содержание

Памяти Архиепископа Брюссельского и Бельгийского Преосвященный Василий, архиепископ Брюссельский и Бельгийский

Памяти Архиепископа Брюссельского и Бельгийского

Архиепископ Василий Брюссельский и Бельгийский (в миру Всеволод Кривошеин) был призван ко Господу 22 сентября с.г. (1985) в родном городе Петербурге, где он родился 19 июня 1900 года и где провел всю свою юность вплоть до Первой мировой войны. Его отец А. В. Кривошеин был министром земледелия и землеустройства в царствование императора Николая II.

Февральская революция застала его студентом филологического факультета Петроградского университета. Переехав вскоре в Москву, Всеволод решил перебраться на юг и вступить в ряды Добровольческой Армии. Вследствие военных действий Всеволод был вывезен из Новороссийска в Каир в конце 1919 года. В 1920 году он оказался в Париже со всеми оставшимися в живых членами своей семьи. Он поступил в Сорбонну и одновременно принимал участие в съездах православной молодежи.

В 1924 году он записался студентом в только что основанный митрополитом Евлогием Св. Сергиевский Богословский институт в Париже, но почти сразу, приняв участие в экскурсии на Афон, решил остаться там навсегда.

Подробнее...

Бобринский Борис, протопресвитер. Об архимандрите Киприане.

Мне привелось познакомиться с о. Киприаном в 1942 году, будучи еще школьником. В то время о. Киприан уже покинул улицу Лурмель в Париже, где он священствовал при «Православном Деле», созданном матерью Марией (Скобцовой), и стал настоятелем домовой церкви семьи Трубецких, имени свв. Константина и Елены в Кламаре (в предместьях Парижа). Помимо этого о. Киприан был приглашен в Свято-Сергиевский православный богословский институт, читать курс литургики. Впоследствии, когда о. Георгий Флоровский оказался в Греции на все время войны, о. Киприан занял кафедру патрологии, а затем и пастырского богословия.

О. Киприан стал моим духовным отцом и руководителем в трудные годы немецкой оккупации. Уже с юных лет я стремился к священству, и духовное водительство о. Киприана оказалось для меня неоценимой поддержкой и помощью.

О. Киприан занимал небольшую комнату на втором этаже профессорского дома. Стены были уставлены полками с книгами. Многие книги были редкостью, и о. Киприан ими дорожил. В углу были иконы с аналоем. Перед ними мне приходилось стоять на исповеди. Обычно после разрешительной молитвы о. Киприан усаживал меня и угощал «греческим» кофе в маленьких фарфоровых чашках. Он любил вспоминать о событиях и встречах прошлого на Востоке. Вообще, от самого облика о. Киприана веяло Востоком, он внушал нам любовь к восточному Православию.

Последний год военного времени был особенно трудным. Часто и подолгу метро и автобусы не ходили и о. Киприану приходилось отправляться пешком через весь Париж, ночевать на полпути у гостеприимных друзей (чаще всего в семье Бориса Константиновича Зайцева, с которым он был очень близок) и затем уже доходить до Кламара, где он неизменно и без пропусков совершал воскресные и праздничные богослужения. Обратный путь на Сергиевское подворье совершался таким же образом.

Подробнее...