Постмодернистская религиозно-философская библиотека

Андроник (Трубачев), игумен. Антроподицея священника Павла Флоренского.

"Мой "Столп" до такой степени опротивел мне, что я часто думаю про себя: да не есть ли выпускание его в свет акт нахальства, ибо что же, на самом-то деле, понимаю я в духовной жизни?"

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ЦИКЛА "У ВОДОРАЗДЕЛОВ МЫСЛИ"

"Мой "Столп" до такой степени опротивел мне, что я часто думаю про себя: да не есть ли выпускание его в свет акт нахальства, ибо что же, на самом-то деле, понимаю я в духовной жизни? И, быть может, с духовной точки зрения он весь окажется гнилым" (из письма священника Павла Флоренского В.А. Кожевникову от 2 марта 1919 года) [11]. Трудно поверить, что эти строки написаны отцом Павлом еще за два года до выхода его книги "Столп и утверждение Истины" (М., 1914). Столь резкий отзыв, при всей самокритичности отца Павла, объясняется тем, что к этому времени ему внутренне стал чужд дух теодицеи: "Столп…" был пройденным этапом жизни. Не случайно П.А. Флоренский первоначально в 1908 г. взял в качестве магистерской диссертации перевод и комментирование неоплатоника Ямвлиха. Таинства брака (1910) и священства (1911) явились теми семенами, из которых творчество отца Павла смогло расти в новом направлении – направлении антроподицеи.

Подробнее...

Карташев А. В. Церковь и национальность.

Сопоставляя эти два понятия, мы сознательно нарушаем добрый схоластический обычай и не даем их определений, беря их в самом общепринятом и ортодоксальном смысле. Гораздо важнее условиться о той плоскости, в которой будут сопоставляться эти идеи. Для данного вопроса таких плоскостей две. Одна догматико-мистическая, и другая практическая, тактическая.

§ I. С догматико-мистической точки зрения поставленный вопрос есть только частный момент общего великого вопроса об отношении церкви к человеческой истории и культурному творчеству. Как это ни странно, после двухтысячелетней истории христианства, вопрос этот, несмотря на его великость и жизненную важность с нашей точки зрения, до сих пор не нашел своего соборного разрешения в Церкви. Не нашел, потому что и не был церковно поставлен. Не был поставлен, потому что не был осознан. И до сих пор с трудом поддается уяснению, как именно вопрос церковно не разъясненный. Большинству он кажется просто несуществующим по своей будто бы догматической элементарности. Он обычно считается будто бы ясно предрешенным всей христианской догматикой и является простым выводом из общеизвестного церковного учения. Так подходит к вопросу большинство богословских писателей во всех вероисповеданиях. 

Подробнее...

Карташев А. В. Свобода научно-богословских исследований и церковный авторитет.

§ I

Всякое подлинно-научное исследование свободно. Это значит, что оно ничем не стеснено ни внешне ни внутренно в том, чтобы добросовестно следовать законам логики при установке фактов и данных и при правильных выводах из них. Этот вид добросовестности называется интеллектуальной совестливостью. Свобода интеллектуальной совести есть одна из граней свободы совести вообще, а последняя есть часть общей проблемы личной свободы. Несвобода внешняя и несвобода внутренняя (т. е. страсти и пристрастия) порождают псевдонаучность, которая лукавит и злоупотребляет законами разума, чтобы маскировать показной техникой учености сокрытие или искажение открывающейся из установленных данных истины. Голая истина для многих людей непереносима по мотивам практическим, главным образом по мотивам пасения многоголового человеческого стада, управления и дисциплинирования масс. На этом пути естественно возникают вечные «ошибки страха» всяких правительств, которые паче меры урезают личную свободу, стесняют свободу совести, давят и на интеллектуальную совесть.

Подробнее...

Аникеева Е. Н. Историко-философский контекст «Бесед на Шестоднев» архиепископа Василия Великого.

«Беседы на Шестоднев» архиепископа Василия Великого (IV в.) посвящены толкованию первых стихов библейского текста книги Бытия и имеют целью помимо пастырских и гомилетических задач с философской точки зрения обосновать догмат творения (1). Поэтому данные «Беседы» можно рассматривать как своего рода манифест философского креационизма, который ведет полемику с греческими (языческими) мудрецами. Усвоение античного философского наследия и его переработка в ракурсе христианства были одними из главных тенденций в духовной культуре Римской империи того времени, недавно принявшей новую религию. Эта же черта проходит и сквозь биографию Василия.

Подробнее...

Хмара И. В. Процесс обоснования власти в трудах Василия Великого.

В статье при обращении к корпусу аскетических сочинений Василия Великого («Нравственные правила», Большой Аскетикон и Малый Аскетикон) анализируется его позиция относительно темы власти и ее оснований. Обращается внимание на то, каким образом Василий Великий аргументирует свою позицию.

Ключевые слова: Василий Великий, власть, мораль, аскетика.

При пристальном изучении целого ряда феноменов русской культуры обнаруживается тот факт, что, несмотря на эпоху появления, как правило, своими корнями они уходят в период формирования культуры Руси, в т. ч. книжной, что, в свою очередь, связано с идейной преемственностью космосу Византийской мысли, в сущности своей являющемуся, безусловно, христианским.

Это наблюдение формулировалось самым различным образом на протяжении веков существования русской мысли. Примером здесь могут служить и хрестоматийные в этом отношении «Философические письма» П. Чаадаева, где, в частности, можно встретить подобные высказывания, оценивающие факт восприятия Русью византийской традиции:

Подробнее...

Аверинцев С. С. К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской.

Опубликовано в: Древнерусское искусство и художественная культура домонгольской Руси. М., "Наука", 1972, с. 25–49.

Тема этой работы одновременно и узка, и широка почти до неисчерпаемости.

Она узка постольку, поскольку дело идет о простом вопросе: что могло означать в первой половине XI столетия имя Софии, "Премудрости Божией", которому был посвящен в 1037 году киевский храм — как ровно за пять веков до того, в 537 году константинопольская Айя-София, а через несколько десятилетий после того соборы Новгорода и Полоцка?

Или еще уже: каков смысл греческой надписи, идущей по краям полукупольного свода главного алтаря храма, вокруг изображения Богоматери Оранты? Надпись эта содержит, какизвестно, 6 стих 45 псалма: О Θεός εν μέσω αυτής, και ου σαλευθήσεται, βοηθήσει αύτη ο θεός το προς πρωί πρωί. Но как следует переводить первые слова стиха: "Бог посреди нее" (буквальный грамматический смысл), или "Бог посреди него" (ибо в псалме речь идет о пребывания Бога внутри города, — слово "город", πόλις, по-гречески женского рода)? Посреди чего или, может быть, кого? Какова связь понятий: София, Богоматерь, город и, наконец, стена (ибо именовалось же это изображение Оранты "Нерушимая Стена")? Итак, исследуются символические сцепления, стоящие всего-навсего за одной краткой надписью.

Подробнее...

Аникиев А. Психология мистического восприятия (По преп. Симеону Новому Богослову).

Мистическое восприятие характеризуется сложностью своего психического состава: в него входят элементы - познавательный, волевой и эмоциональный, которые сливаются в органическое целое, хотя первый, т.е. познавательный, и является среди них главенствующим ("владычественным"). Человек всей душой единяется со Христом Богом, и Христос, нисходя в душу, производит во всех трех ее частях, или силах, существенные изменения, "одухотворяя" их... Творение заповедей (воля) есть путь к "зрению света" (ум), которое, вводя мистика в созерцание Божественных тайн, наполняет душу его весьма разнообразными чувствами (сердце) и, в свою очередь, побуждает еще ревностнее идти по пути добродетели. Но мы свой обзор начнем с центрального момента - момента познавательного.

Подробнее...

Бронзов А. А. Против социализма перечень «некоторой» русской литературы.

Многие просят указать книги, существующие на русском языке и помогающие разобраться в социалистической доктрине надлежащим образом. С удовольствием исполняю просьбу и назову те из русских книг и брошюр, а отчасти и статей журнальных, которые, по моему мнению, могли бы быть в различной степени полезны вопрошающим, – могли бы наводить хотя бы на размышления небеpплодные и поучительные...

В ответ на аналогичные просьбы уже было мною кое-что сделано, во-первых, на страницах «Колокола» (1906 г., № 237, № 263...) и, во-вторых, в особенности в журнале «Церковные Ведомости» (1907 г., № 6).

Так как вопрошающие меня – большей частью сельские батюшки, имеющие в своем распоряжении синодский печатный орган, где могут найти мой перечень требующейся литературы до 1907-го года, то дальше я и не буду уделять ей особого внимания, а ограничусь тем лишь, что назову из нее в тексте своей статьи только несколько более или менее выдающихся в каком-либо отношении явлений и отмечу некоторые другие в подстрочном примечании. Главным же образом стану говорить о литературе дальнейшего времени.

Подробнее...

Аверинцев С. С. Cмысл вероучения и формы культуры.

Классификация культур знает достаточно ясные, фиксированные, тождественные себе понятия: "исламская культура", "буддийская культура" и т. п. В этот ряд как будто само собой встает понятие: "христианская культура". Во множестве контекстов это достаточно оправдано. Следуют, разумеется, этно-конфессиальные подразделения — "православная культура" Византии, Балкан и России, "католическая культура" средневекового Запада, из которой затем выделяется "протестантская культура", и т. п.; но такие же дробления имеют место применительно к исламу и буддизму.

Будем, однако, осторожны.

Платон утверждал, что преимущественное состояние ума философа есть удивление. Попытаемся заново удивиться тому, к чему мы чересчур привыкли — основным фактам истории нашей веры. Попытаемся увидеть их как бы заново — через сопоставление, через контраст.

Подробнее...

Аверинцев С. С. О Симоне Вейль.

Достоевского уже в XIX веке прочли не только в России, да и Киркегором под конец того же века заинтересовался, например, Брандес. И все же есть, очевидно, какой-то смысл в утверждении, согласно которому XX столетие принадлежит Киркегору и Достоевскому по преимуществу; XX столетие больше их столетие, нежели то, в котором они жили.

Если XXI век — будет, то есть если человечество не загубит своего физического, или нравственного, или интеллектуального бытия, не разучится вконец почтению к уму и к благородству, я решился бы предположить, что век этот будет в некоем существенном смысле также и веком Симоны Вейль. Ее сочинения, никогда не предназначавшиеся к печати ею самой, уже теперь изданы, прочитаны, переведены на иностранные языки. Но трудно отделаться от мысли, что ее время еще по-настоящему не наступило. Что она ждет нас впереди, за поворотом.

Подробнее...