Постмодернистская религиозно-философская библиотека

Спасский А. А. Филоксен Иерапольский, по поводу издания некоторых его сочинений.

The discourses of Philoxenus bischop of Mabboch (485–519). Edited from syriac manuscripts of the sixth and seventh centuries in the Britisch Museum with an english translation by Wallis Budge. T. 1–2 ; voll. 2. London, 1894.

Известно, что из догматических движений, часто волновавших собой восточную половину древне-вселенской церкви, ни одно не имело столь продолжительной истории и не сопровождалось такими потрясениями для церкви и государства, как борьба с монофизитством. Зарождение монофизитской ереси и формулировка ее основных положений относятся еще к IV-му веку1; завершение же общецерковной борьбы с нею принадлежит концу VII-гo века, когда последняя попытка византийских императоров привлечь монофизитов к церкви путем компромисса в учении о Лице Богочеловека, была осуждена VI-м вселенским собором (680 г.) и приверженцы монофизитства окончательно выделились из церкви. Это была борьба упорная, страстная, полная всевозможных треволнений и злоключений; религиозные мотивы в ней переплетались с интересами национальными и расчетами политическими; она низвергала с трона Константина Великого старые династии и возводила на него новые; были моменты, когда разрываемая религиозными распрями византийская империя готова была, по-видимому, навсегда распасться по своим составным частям. Каждая из спорящих сторон выставила в этой борьбе людей широкого образования, неистощимой энергии и непреклонных убеждений, – людей, нередко жертвовавших жизнью защищаемому ими учению. Для вселенской церкви борьба с монофизитством окончилась победой, но эта победа досталась ей дорого: целые области отделились от нее и образовали самостоятельные христианские общины, которые в лице коптов, яковитов, армян и маронитов и доселе продолжают существовать вне союза с церковью... Многие страницы из истории этой глубоко знаменательной борьбы остаются, однако-же, все-то еще не прочитанными. Конечно, лучшие сочинения, вышедшие из-под пера церковных писателей – противников монофизитства, официальные документы в роде актов соборных и императорских указов, хронография и труды исторического характера, рассказывающие нам о разных событиях, сопровождавших споры с монофизитами, – давно изданы и доступны для всех желающих.

Подробнее...

Спасский А. А. Эллинизм и христианство.

Содержание

От Издательства

Эллинизм и христианство. История литературно-религиозной полемики между эллинизмом и христианством за раннейший период христианской истории (150–254)

Глава I. «Октавий» Минуция Феликса как первый полемический опыт Глава II. Лукиан Самосатский и его отношение к христианству Глава III. Цельс и Ориген Глава IV. Христос в изображении Цельса Глава V. Эсхатология христиан Глава VI. Христианство в его историко-практическом выражении Глава VII. Ориген и его апология против Цельса Глава VIII. Полемика Цельса против иудейства и апология Оригена Глава IX. Христос в изображении иудея и Оригена Глава X. Христос с точки зрения иудеев, отказавшихся от закона и вступивших в число последователей Иисуса Глава XI. Христианская теология (Снисхождение Бога в мир) Глава XII. Платон и Ориген Глава XIII. Христианство в его историко-практическом выражении Глава XIV. Христианство и римская религия Глава XV. Апология Оригена: ее достоинства и недостатки 

Подробнее...

Спасский А. А. Учение каппадокийцев о единстве Лиц Святой Троицы.

Арианство, с его различными видоизменениями волновавшее церковь в продолжение IV века, выдвинуло новые еретические принципы в борьбе с церковным учением.

До Арианства исходным пунктом еретических учений было единство Божества. Троичность Лиц ими отвергалась. Соответственно характеру ересей церковь до появления Арианства, раскрывая догматическое учение, заботилась, главным образом, о выяснении троичности ипостасей в противовес монархианству еретиков. Единство Божества не было настолько раскрыто представителями церковного учения этого периода, как троичность Лиц, потому что его не отвергали и еретики.

Арианство вышло из противоположного принципа. Признавая троичность Лиц, Арий не мог примирить ее с единством Божества, оставаясь на почве церковного учения, т. е., признавая три единосущных и равных ипостаси. Чтобы примирить троичность с единством, он отверг единосущие Лиц и таким образом пришел к тому же монархианству только в новой форме.

Подробнее...

Спасский А. А. Новейший византизм и его значение.

Достопримечательной чертой в состоянии современной историографии является движение к детальной разработке истории Византийской империи, особенно заметно обнаружившееся в ученом мире в самое последнее время. Свое начало движение это получило в Германии и Франции в первых десятилетиях настоящего столетия; затем, независимо от трудов немецких и французских ученых, интерес к разработке прошлого Византии пробуждается у нас в России; еще позднее сюда присоединяются английские, греческие и итальянские ученые, так что в настоящее время можно насчитать уже очень почтенный ряд солидных ученых сил, работающих в этой области по разным уголкам образованной Европы.

Подробнее...

Спасский А. А. Значение Византии в истории западноевропейской цивилизации.

Fr. Harrison. Byzantine history in the early middle ages. (The rede lecture delivered ill the senate house, Cambridge, Iune, 12, 1900). London, 1900.

Изучение истории Византийской империи долгое время находилось в забросе. В ней не видели ничего, кроме непрерывной смены лиц и династий на Константинопольском престоле, бесконечного ряда дворцовых интриг и злодейств, деспотизма и нравственной порчи высших классов и подавленной их произволом народной массы. Фразы о прогрессивном падении Византийской империи, о дряхлости ее государственного организма, который представлялся переполненным всевозможными общественными болезнями, о ханжестве и суевериях ее религиозной жизни, – были избитыми, но тем не менее любимыми местами во всех тех случаях, когда историкам приходилось так или иначе касаться Византии. К ней обращались как бы только за тем, чтобы показать, что этот гниющий остаток восточной половины римской империи, по каким-то странным и непонятным причинам сохранившийся дольше, чем следовало, – был лишь случайным придатком в ходе развития европейской культуры, не оставившим по себе никаких благодетельных последствий, а потому и не имеющим никакого исторического значения. Причины такого пренебрежительного отношения к Византии, поскольку оно наблюдалось у западных историков, очень понятны. Византийская империя в этом случае разделяла судьбу, общую всему греко-славянскому Востоку, с которым она стояла в тесных и многообразных связях. С глубокой древности племенная и религиозная рознь разделила народы Европы на два мира: романо-германский и греко-славянский, а политические обстоятельства с каждым веком усиливали взаимную неприязнь и недоверие между ними. Гордый своей культурой, романо-германский мир привык только себя считать носителем общечеловеческого просвещения, в себе одном полагать историческую силу будущего и презрительным тоном говорить о прочих «некультурных» народах, к которым он причисляет и европейский Восток. «Народы славянские, – заявлял некогда ученый Нейман, – составлены из других веществ, чем немцы, и им поэтому самой природой предопределено другое, чем немцам, призвание. Только европейцы (т. е. западные народы) и между ними только представители германского племени, а отнюдь не славяне, останутся на веки украшением творения и владыками мира». И как ни высоко держит Запад знамя науки, на деле эти политические и национальные страсти находят себе доступ в самую глубь научных изысканий, порождая явления, роняющие честь науки. Пренебрежение к Византийской истории, царившее на Западе до половины прошлого столетия, отрицание за ней всякого культурно-исторического значения, доходившее до намеренного выставления на показ только отрицательных сторон ее – все это служило лишь проявлением этого давнишнего неприязненного отношения запада к востоку.

Подробнее...

Сидоров А. И. Экзегетические труды Оригена: Толкования на Ветхий Завет

19 декабря 2012 г.

В отличие от гомилий, рассчитанных на достаточно широкую христианскую аудиторию, комментарии Оригена предназначались преимущественно для сравнительно узкого круга церковных ученых, представляя собой обстоятельные научно-экзегетические трактаты, – часто настолько обстоятельные, что охватывали иногда лишь первые несколько глав той или иной книги Священного Писания – дальше Ориген порой не продвигался, отрываемый от кропотливого труда по обстоятельному комментированию другими насущными заботами1. Своими комментариями он объял почти все части Священного Писания, однако из этой обширной массы трудов (ок. 290 толкований) дошла очень малая толика. Многие комментарии исчезли совсем, другие сохранились лишь во фрагментах.

Весьма печальна, например, потеря “Толкования на книгу Бытия”, от которого уцелело всего несколько фрагментов в экзегетических катенах и в “Филокалии”. Так, в одном из таких экзегетических сборников под названием “Коаленовский сборник” (Collectio Coisliniana) сохранились четыре выдержки из данного сочинения. В одной из них трактуется проблема образа Божия в человеке; согласно Оригену, этот образ отражается не в теле, а в разумной душе. Кроме того, познающая способность в человеке, которая является одновременно и способностью “судящей”, и силой, способной творить добро и праведность, то есть совершающей все благое, сотворена Богом “по образу Своему”. Ибо не “вид” тела определяет “то, что по образу”, но деяния человека. Для подтверждения этого тезиса Ориген ссылается на 1Кор 15(И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного) и замечает, что “образ перстного” носит тот, кто живет по плоти (см. Рим 8:12), а “образ небесного” – тот, кто духом умерщвляет дела плоти (см. Рим 8:13).

Подробнее...

Сидоров А. И. Экзегетические труды Оригена: Толкования на Новый Завет.

09 января 2012 г.

Новозаветных комментариев Оригена сохранилось сравнительно достаточное количество, учитывая значительный объём каждого комментария. В первую очередь следует отметить “Толкование на Евангелие от Матфея”. Вообще можно констатировать, что данное новозаветное писание занимало исключительное место в древнецерковном богословии и письменности, считаясь “Евангелием по преимуществу” (L’Evangile par excellence), содержащим основополагающие для религии Христовой научения1. У Евсевия (Церк. ист. VI,25,3) сохранилось интересное сообщение, гласящее: «В 1-й книге Толкований на Евангелие от Матфея Ориген, придерживаясь церковного канона, свидетельствует, что признаёт только четыре Евангелия, и пишет так: “Вот что из предания узнал я о четырёх Евангелиях, единственных бесспорных для всей Церкви Божией, находящейся под небом: первое написано Матфеем, бывшим мытарем, а потом апостолом Христовым, предназначено для христиан из евреев и написано по-еврейски”»2. Именно потому что данное Евангелие предназначалось для христиан из евреев, оно, по мнению Оригена, было наиболее пригодным для опровержения иудейских заблуждений3.

Подробнее...

Сидоров А. И. Экзегетические труды Оригена: Гомилии на Ветхий Завет.

20 августа 2012 г.

В истории древнецерковной литературы Ориген занимает почетное место первого экзегета в собственном смысле этого слова. Согласно характеристике Д. Леонардова, «заслуги Оригена в качестве толкователя Священного Писания были беспримерны. Стоя на рубеже двух веков, Ориген, подобно тому как Сократ в греческой философии, своими комментариями образовал, так сказать, водораздел для дальнейших направлений, течений научного исследования боговдохновенных Писаний. Самая значительная часть того, что есть ценного в последующих комментариях, как древних, так и новых, обязана своим происхождением ему. Глубокий мыслитель, точный грамматик, усерднейший труженик и ревностный христианин, он не только заложил основание, но в известной степени построил все здание библейского истолкования. “Тетраплы” и “Гекзаплы” Оригена послужили основанием всей критики текста. В “Гомилиях” представлены замечательные образцы общедоступного, народного истолкования Слова Божия. Его “Схолии”, погибшие, к величайшему несчастию, для науки, вероятно, были самыми ранними и лучшими опытами делаемых на полях пояснений, заметок. Наконец, его “Комментарии”, несмотря на аллегорический метод, часто приводивший только к афористической философии, с искусственным применением ее к библейским текстам, несмотря на ложные начала троякого истолкования, составляли и до сих пор составляют неиссякаемый рудник полезных, глубоких идей, в котором все его последователи откапывали себе как бы драгоценные металлы». И вообще, “Ориген – это глубоко верующий в Божественный авторитет Священного Писания толкователь. Его методический экзегезис принят в основание богословами всех времен”1. По мнению М. Симонетти, Ориген систематизировал и придал четкую форму характерным чертам предшествующего церковного толкования Священного Писания. Он не только расширил и углубил полученное наследие, но и упорядочил его в соответствии с точными методологическими критериями в некий стройный синтез. Другими словами, Ориген сделал из библейской герменевтики науку в подлинном смысле этого слова2.

Подробнее...

Сидоров А. И. Христианство как философия или любомудрие по Христу по свидетельству греческих отцов Церкви и церковных писателей II-VIII вв.

Некоторые наблюдения

Известно, что религия Христова, зародившись в малом, но избранном Богом семитском народе, очень быстро вышла за пределы его. Усилиями многих первохристианских миссионеров, и в первую очередь св. Стефана Первомученика, «эллинистов» и особенно св. Апостола Павла, христианство в течение буквально одного-двух столетий распространилось по всему греко-римскому миру, выйдя даже и за пределы его. Оказавшись в этом мире, оно вынуждено было так или иначе говорить на языке этого мира – прежде всего на греческом. И не просто говорить, но и преображать этот язык. Естественно, что то же самое религии Христовой пришлось сделать и с имевшейся в наличии греческой культурой во всех многообразных ее аспектах. А важнейшей частью этой культуры, я бы сказал – средоточием ее, была античная философия, которая являлась не просто неким спекулятивным рассуждением, но и путем жизни. Она была изначально любомудрием, а оно, как то констатирует известный знаток этой философии П. Адо (у него, правда, речь идет о мудрости, что, на наш взгляд, не совсем корректно), «рассматривается во всей античности как способ бытия, как состояние человека, существующего совершенно иначе, нежели остальные люди… Если философия есть активность, смысл которой – упражнение в мудрости (то есть в любомудрии. – А.С.), то упражнение это по необходимости заключается не только в том, чтобы говорить и рассуждать определенным образом, но и в том, чтобы определенным образом быть, действовать, смотреть на мир. Следовательно если философия не только дискурс, но и жизненный выбор, экзистенциальное предпочтение и деятельное упражнение, то именно потому, что она есть стремление к мудрости» 1. Смысл и назначение философии во многом определил тот, кто отчеканил само это понятие. А как говорит Диоген Лаэртский, «философию философией [любомудрием], а себя философом [любомудром] впервые стал называть Пифагор… Мудрецом же, по его словам, может быть только Бог, а не человек. Ибо преждевременно было бы философию называть «мудростью», а упражняющегося в ней – «мудрецом», как если бы он изострил уже свой дух до предела; а философ [«любомудр»] – это просто тот, кто испытывает влечение к Мудрости» 2. Хотелось бы обратить внимание на это определение языческого любомудра: через то, что в богословии называется «естественным Откровением», он ясно обозначил цель и назначение философии – она должна быть любовью к Богу и взысканием Истины и Премудрости Божией. Однако этот слабый просвет Откровения в ходе истории античной философии часто затемнялся, а порой и совсем пропадал. Если по своему исконному назначению она должна отвечать на вопрос: Qui est Veritas? («Кто есть Истина»?), то в ходе земной истории этот вопрос часто стал подменяться знаменитым вопросом Пилата: quod est veritas? («что есть истина»?). 

Подробнее...

Сидоров А. И. У истоков культуры святости.

Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие.

Преподобный Иоанн, игумен Синайской горы. Лествица. Слово 26, 31.

Содержание

Предисловие

Становление культуры святости. Древнее монашество в истории и литературных памятниках Этапы исторического развития древнего иночества (IV-V вв.) Основные черты и характерные особенности древнемонашеской письменности Главные вехи начального периода истории древнемонашеской литературы (IV-V вв.) О девстве или о подвижничестве Послание епископа Аммона об образе жития и отчасти о жизни Пахомия и Феодора Жизнь и деяния святой и блаженной учительницы [нашей] Синклитикии Авва Евагрий Понтийский. О помыслах 1. О трех основных помыслах 2. Чувственные представления и память на служке помыслам 3. О борьбе против помыслов и предостережение против тщеславия 4. Значение памяти в сновидениях 5. Господство над яростным началом [души] 6. Отсутствие попечения о мирских вещах 7. 0 том, как одни помыслы пресекают другие > 8. Три вида помыслов: помыслы ангельские, человеческие и бесовские 9. О бесе – «скитальце» 10. Совершенная ненависть к бесам 11. О бесе нечувствительности 12. О бесе печали 13. О стяжании кротости 14. О помысле тщеславия 15. Начало бесстрастия и тщеславие 16. О злоумышлениях бесов 17. О необходимости защищать добрые умопредставления 18. Два вида бесов 19. Два способа борьбы против бесов 20. Два объяснения быстрой победы над помыслами 21. О том, что за весом сребролюбия следуют весы тщеславия и гордыни 22. Разрушительные следствия задерживания злых помыслов в душе 23. Необходимые условия для жизни отшельнической 

Подробнее...